Я в любовь нашу верю...

Хино улыбнулась. Кумада с девочкой на руках представлял собой воистину умилительное зрелище. Има, не стесняясь, дергала дядю за хвост на затылке, а он терпел.

— А вот и родители! — воссиял Юичиро, ссаживая племянницу на пол.

Рей обратила взгляд на смежную комнату, откуда как раз вышли мистер и миссис Кумада. Увидев их, Рей, позабыв об этикете, в изумлении вытаращила глаза, словно не в силах поверить тому, что видит. Затем, отвесив им поклон, повернулась к Юичиро и процедила:

— Почему ты не сказал, что твои родители — хозяева отеля?!

Кумада смутился и опустил глаза в пол. Вместо этого ответила его мать, услышав адресованную сыну реплику:

— Это все его скромность, деточка. Просто золото, а не ребенок.

— Мам… — двухметровый парень, казалось, был готов под землю провалиться от этих слов.

— Почему ты не предложил гостье сесть? — спросил мистер Кумада, оглаживая усы. — Где твои манеры?

Юичиро поспешно исправился и усадил Рей прямо напротив родителей; сам же уселся рядом, и на мгновение Хино почудилось, что все это похоже на смотрины невесты сына.

— Так значит, вы и есть мико того храма, куда занесло нашего сына? — поинтересовалась миссис Кумада, протягивая Рей блюдо с пирожными. Девушка автоматически взяла одно, но есть не стала, зажав сладость между большим и указательным пальцем.

— Да, — ответила Хино, кивнув.

Увидев это, родители Юичиро переглянулись и вновь обратили свои взоры на Рей, загадочно улыбаясь. Девушка, истолковав их взгляды как неопровержимое доказательство того, что Кумада рассказал о ней всем домашним, прикусила язык и покосилась на пунцового Юичиро.

— Да уж, такова натура моего мальчика — бунтарь, перекати-поле… — начала вдруг откровенничать миссис Кумада. — Все ему на месте не сидится. И при этом простодушен и застенчив — не скажешь, что Юичиро родился и вырос в зажиточной семье.

— Мама!

— Не перебивай, — женщина отмахнулась от робкого замечания сына. Рей внимала ее словам, сидя на мягком диване ровно, как палка. — Так вот. Вздумалось ему в средней школе создать собственную рок-группу. Хочу играть на гитаре и петь — и все тут! И ведь правда — выучился играть, собрал таких же вольнодумцев, как и он сам…

— Мама, ну зачем…

— Ничего такого они не делали — в основном делали перепевки на западные хиты, — миссис Кумада упорно продолжала игнорировать всех, кто находился вокруг нее, в частности сына, который не знал, куда себя деть. — А потом он убежал из дома.

— Как так? — спросила Рей, решив все-таки опробовать пирожное.

Женщина, увидев в реплике девушки интерес, с жаром продолжила:

— Хотел повидать мир. Мы с отцом пытались возражать — мол, не проще ли сесть в поезд или в автомобиль? Так нет же, Юичиро предпочитал путешествовать на своих двоих. А когда возвращался, выглядел не лучше последнего бездомного.

— Точно! — поддержала разговор Хино. — Таким я его и увидела впервые…

— Довольно, мам! — не выдержал, наконец, молодой мужчина. Выслушивать, как миссис Кумада откровенничает с Рей, было выше его сил. — Нашей гостье, должно быть, это неинтересно.

— Отчего же? — девушка бросила на него лукавый взгляд. — Ты открываешься для меня с новых сторон.

Юичиро вновь не смог совладать со смущением, и краска в очередной раз затопила его лицо. Он вскочил с места:

— Кто-нибудь хочет глинтвейн?

— Пожалуй, — разом кивнула женская половина общества, и молодой мужчина поспешно скрылся в прилегающей к гостиной кухне.

Рей осталась наедине с семьей Кумада. Вокруг диванов с детской непосредственностью носилась Има, прерываясь исключительно на поглощение сладостей. Она хватала пирожные и заталкивала их в рот, после чего вновь принималась за свое.

— Има, веди себе прилично! — Рика Куросаки сделала дочери замечание, но та никак не отреагировала. Сестра Юичиро чуть покраснела — ей было стыдно, что дочь так ведет себя в присутствии посторонних. Има была слишком избалована для своих пяти лет, предпочитая вести себя так, как в голову взбредет.

— Вы уж простите меня за ненужную болтовню, — извиняясь, произнесла миссис Кумада, и Рей от этих слов едва не подавилась пирожным. Было немного непривычно слышать это от богатой и респектабельной женщины. Более того, странным было даже то, что миссис Кумада выложила всю подноготную о сыне едва знакомой девушке. — Такова моя натура.

— Ничего страшного, — попыталась мило улыбнуться Рей. — Напротив, было очень интересно…

Мистер Кумада усмехнулся в усы, но ничего не сказал. Болтовню жены было весьма тяжело прервать. Рика и Шин сидели молча, точно их в этом мире ничего не волновало, и Хино невольно подумала, что они-то как раз и ведут себя так, как и должны вести себя люди при деньгах в присутствии мелких сошек. Родители Юичиро, как и он сам, являли этому поразительный контраст. Оставалось только гадать, что было тому причиной.

Миссис Кумада тем временем рассказывала что-то о своей молодости, о том, как она, будучи невысокого происхождения, встретила своего мужа, наследника семейной бизнес-империи. Рей внимала женщине, порой отвлекаясь на бегавшую вокруг Иму. История эта чем-то напомнила ей сказку о Золушке, которой посчастливилось встретить своего принца.

«А где же мой принц ходит?» — с тоской подумалось Хино, и, словно в ответ на ее мысли, в гостиной появился Юичиро с подносом в руках. Ароматный горячий глинтвейн в бокалах из толстого стекла приятно дразнил обоняние присутствующих.

Когда молодой мужчина предложил бокал матери, Рей невольно засмотрелась. Юичиро был удивительно похож на мать: и цветом волос, и комплекцией… Даже улыбались они одинаково.

Хино сделала глоток глинтвейна и бросила на парня заинтересованный взгляд поверх бокала. Кто бы мог подумать, что Юичиро — такая многогранная личность? Солист в собственной группе, отпрыск богатого семейства, для которого бродяжничество — это просто способ приятно провести сезон, такая себе прихоть. Может, и его служба при храме Хикава — прихоть? Да нет, вряд ли.

Хино прикрыла на мгновение глаза, а когда открыла, то взглянула на Юичиро уже другими глазами. Симпатичный молодой человек, хоть и немного робкий. Хотя, если он ведет себя подобным образом именно в ее присутствии, может, стоит призадуматься и сменить тактику? Перестать смотреть на него как на лохматое недоразумение, коим он уже давно не является?

«А он гораздо симпатичнее, когда не прячет глаза за челкой. Да и хвост ему идет», — не без удовлетворения подумала Рей, улыбаясь про себя. Похоже, ее тщательно возводимая стена уже давно дала пробоину, и теперь становится только шире…