Я вижу Свет… Лирика
Шрифт:
Мордочки уткнув в хвосты.
Спит дворовый умный пёс,
Прикрывая лапой нос.
Спят ручьи весенние.
Спят дожди осенние.
Даже буйные ветра
Спят спокойно до утра.
Спят холодные снега.
Спят речные берега.
Спит воробышек в гнезде.
Дремлет всё давно везде.
Спит устало старый сад.
Ветви сонные висят.
Спит поникшая листва.
Спит душистая трава.
Спит
Спит морская глубина.
Облака спят в вышине
И плывут себе во сне.
Сном объята вся земля:
Спят равнины и поля,
Спят моря и города,
Дремлет горная гряда.
Спят холмы и спят леса.
Спит медведь и спит лиса.
Серый волк сопит в норе.
Спит собака в конуре.
Спят волненья и мечты.
Спят деревья и кусты,
Звери, птицы и цветы…
Засыпай скорей и ты!
2016 г.
Время режет отточенной сталью
Мир удерживающую нить.
В небе ангелы, видно, устали
Наши грешные души хранить.
В мире всё поменялось местами.
В жизни всё превращается в тлен.
В небе ангелы, видно, устали
Наши души хранить на Земле…
2016 г.
Первый снег обречён умереть
Тихо падают с неба снежинки,
Зарождаясь в небесной дали,
И собой укрывают морщинки
Постаревшей осенней земли.
В грациозном задумчивом танце
Всё друг к другу застенчиво льнут
Белоснежные неба посланцы,
Что земле объявило войну.
Как солдаты небесного войска,
Молчаливо идут они в бой
И, упав, тают, словно из воска,
Увлекая других за собой.
К сожаленью, снежинки не знают,
Атакуя враждебную твердь:
Первый снег непременно растает,
Первый снег обречён умереть.
Будут снежные позже метели,
И на спящую землю – снега
Лягут мягкой пуховой постелью.
Это будет потом, а пока
Нам снежинки ложатся на плечи
И сгорают церковной свечой…
Первый снег, увы, недолговечен,
Первый снег умереть обречён.
2016 г.
Осенний вальс
Танцует вальс опавшая листва,
Отдавшись танцу до самозабвенья.
Обречена, но всё ещё жива,
Ещё свежа и не подвластна тленью.
Пока хватает времени и сил,
Кружит листва, забыв про всё на свете.
Её на "жёлтый танец" пригласил
Галантный кавалер – лохматый ветер.
Осенний вальс, листвы и ветра вальс –
Традиция незыблемо-святая.
Листва кружится, как в последний
раз,Вращаясь, опадая и взлетая.
Танцует вальс опавшая листва,
Забыв про смерти скорую угрозу;
А небо, видя танец тот, едва
Удерживает дождевые слёзы.
2016 г.
Баба Маня
Когда-то Маруся была молода и красива…
Теперь бабе Мане уже что-то около ста.
Подобными ей и сильна была прежде Россия!
А жизнь её обыкновенна вполне и проста.
Живёт баба Маня в заброшенной богом деревне –
Немало таких деревень на просторах страны –
В избушке на три окна, как и сама она, древней,
Что срублена мужем-умельцем ещё до войны.
Вот здесь, в покосившейся подслеповатой избёнке,
Вся жизнь незаметно прошла–пролетела её.
В мученьях единственного родила здесь ребёнка.
Здесь ей "похоронку" на мужа вручил почтальон.
Смягчило беду её личную – общее горе:
Ведь ни одного дома не миновала война.
Маруся, своё отрыдав, успокоилась вскоре,
Лишь в русых пробилась её волосах седина.
В себе заглушая тоску по погибшему мужу,
Как трактор в колхозе ворочала ночью и днём.
И замуж второй раз не вышла: никто, мол, не нужен.
Так с маленьким сыном и жили в избушке вдвоём.
Сама голодала, чтоб только сынок был дороден;
Чтоб сыну спалось слаще – ночи порой не спала;
Вот лишь от заразы, столь распространённой в народе,
Мария сынка своего уберечь не смогла.
Эх, русское пьянство – болотная топь и трясина!
Известно: где рюмка – там рядышком с ней и беда.
Она и сгубила её повзрослевшего сына:
На тракторе, пьяный, он в реку свалился с моста…
Соседки судачили, глядя тревожно украдкой:
Ведь горе какое! Так можно преставиться враз! –
Но матери жизнь вновь пошла заведённым порядком,
Вот только морщинок прибавилось около глаз.
А время текло и текло, незаметное вроде.
Летели года – так похожи один на другой.
Уж силы не те, и суставы болят к непогоде…
И вот наконец баба Маня ушла на покой.
За несколько десятилетий рабочего стажа
Ей пенсию в сущие определили гроши;
Она же, святая душа, рада этому даже:
Чего, мол, ещё для спокойствия нужно души?
А нужно на старости лет бабе Мане немножко:
Родная изба, где она свою жизнь прожила,
Да солнечный лучик, да синее небо в окошке,
Воды глоток, хлеба кусок да немножко тепла.
Вот так и живёт баба Маня, покуда есть силы,
Но доски давно уж для гроба хранит и креста…