Я вижу тебя

— Думаю, да, — согласился Олдридж. — В зависимости от того, что означает для тебя это «неплохо».

— Для меня «неплохо» — это мы с тобой говорим обо всем.

— Как с твоим любопытным другом Девом?

— Чем больше его узнаешь, тем меньше он бесит. А еще я уверен, что моя соседка Луна натаскает его на тему того, как не быть настоящим козлом. Но как бы там ни было, вы оба мыслите штампами. Тебе понравилось, когда я был связан и в полном твоем распоряжении?

Олдридж вспотел, потому что стопроцентным ответом было — «да».

— Док? Ты еще там?

Олдридж прочистил внезапно пересохшее горло.

— Да.

— Итак, у тебя есть пунктик насчет прикосновений...

— Я могу его перебороть, — выпалил Олдридж. — Больше времени проводить вместе, и я смогу перебороть. Я хочу секса. Мне он нравится...

— Эм, круто, потому что я не против повторить. И поскорее.

— Ага, ну, как я и говорил. Мне нравится секс. Просто для меня есть несколько моментов, создающих в этом сложность.

— Например, прикосновения. Уязвимость и тесный контакт.

Так прямолинейно, это прозвучало ужасно. Неудивительно, что Тим его бросил.

— Да, в общем и целом, да. Но со временем станет легче...

— Получается, решением этой проблемы станет моя ограниченность действий. Я не против и считаю, что это поможет, согласен?

Олдридж уставился на Мигеля в бинокль, пытаясь рассмотреть искренность на его лице, а потом понял, насколько это глупо.

— Приходи, — произнес Олдридж с надеждой, что ошибку не совершал.

— Приходить куда?

— Ко мне. Мы поговорим. Просто поговорим. Лицом к лицу. Перекусим и обсудим все, как разумные люди.

Мигель подскочил и поднял джинсы с пола.

— Понимаешь, как ты мне нравишься, док? Ради тебя я готов надеть джинсы.

***

Пятница, 6 декабря.

Безукоризненная кухня Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.

Мигель белым вихрем ворвался в дом: на улице снова пошел снег. Олдридж забрал его парку и повесил на антикварную вешалку, пока Мигель стягивал с ног кроссовки. На нем были носки с рисунком скелета ступни.

— Эти носки...

Мигель поднял одну ногу. На подошве были прорисованы подушечка стопы, свод и пятка.

— Классные, да?

И Олдридж не устоял. Он вжал Мигеля в стену и поцеловал. Тело прошило дрожью. Олдриджу нравилось всё: издаваемые Мигелем жалобные звуки, как тот таял от прикосновений, как послушно открывал рот без спешки и лишних вопросов. Но потом Мигель поднял к Олдриджу свои руки, и на мгновение профессор замер, но парню оказалось этого достаточно, чтобы одернуть ладони, будто пойманный на воровстве ребенок.

— Проклятье, — простонал Олдридж. — Я безнадежен.

— Нет, неправда. И официально заявляю, что ты улетно целуешься, док. Носки стоили каждого цента. Прошлым летом я купил их в Музее науки и промышленности, куда ходил вместе сестрой. Лучшая спонтанная покупка в мире.

— Значит, пока ты не хочешь сбежать?

Мигель закатил свои темные глаза.

— Не-а, papi. Пока нет.

— Эм. Ну, — Олдридж получил беспричинное удовольствие от ответа. — Хочешь выпить? И можем поесть, когда захочешь. Если тебе нравится французский луковый суп. Я не подумал спросить...

— Суп подойдет. И воды. Сомневаюсь, что алкоголь сейчас будет уместен.

Олдридж смущенно усмехнулся.

— Согласен. Пойдем.

Он повел Мигеля в свою впечатляющую кухню. Здесь делал ремонт Тим, и он сохранил все шкафчики, сняв лишние слои краски, чтобы добраться до дерева. Он установил гранитные столешницы и кухонный островок, идеально вписавшийся в кухонный гарнитур, и обновил всю бытовую технику. В результате получилась теплая и уютная кухня, ставшая одним из любимых мест Олдриджа.

— Вау, — протянул Мигель. — Abuela любого прикончила бы за такую кухню, — он уселся на один из высоких стульев за островком. — Убийственно выглядит.

Олдридж включил духовку и достал из холодильника сыр. Он нарезал багет, сложил кусочки в две керамические формочки, налил сверху суп, присыпал тертым сыром и отправил в духовку. Остатки нарезанного хлеба Олдридж сложил в корзинку с салфеткой внутри и поставил на стол соусницу с приправленным оливковым маслом.

— Суп будет готов через минуту. Ничего особенно, потому что для себя я обычно основательно не готовлю.

Мигель уставился на него круглыми глазами.

— Papi, предел моих кулинарных возможностей — китайская лапша с яйцом вкрутую, разогретая в микроволновке. А это что-то удивительное, — Мигель макнул кусочек хлеба в масло и с видимым удовольствием съел.

Таймер пропищал о готовности, и Олдридж достал суп из духовки, поставив одну из форм перед Мигелем.

— Осторожно. Форма очень горячая. Ну, то есть, естественно, горячая. Это же очевидно.

Мигель фыркнул, но ни слова не сказал. Он взял ложку и прорезал расплавившийся сыр.

Олдридж задержал дыхание, понимая, что это глупо, но ему очень хотелось услышать одобрение Мигеля. Это всего лишь суп, и последнее, что должно было волновать Олдриджа — понравится ли его стряпня этому мальчику. Но профессор все равно ждал, глупо затаив дыхание.

— М-м. Бог ты мой. Да, горячий, как раскаленная лава, но удивительно вкусный. Черт.

Олдридж выдохнул со свистом, заставив Мигеля рассмеяться.

— Боялся, что мне не понравится, papi?

— Нет, конечно, нет. Ну, то есть. Да. Возможно. Просто я привык только для себя готовить. Когда мы с Тимом жили вместе, чаще всего готовил он, а теперь я один и снова могу есть, что мне нравится.

— В этом нет ничего плохого, — Мигель подул на ложку. — Как и в тебе самом. Ничего плохого. Я знаю парней и похуже. В смысле, это не соревнование, ничего такого. Просто ты не один со странностями.

— Ты говоришь о своей службе? — спросил Олдридж.

— Да. Меня не отправляли в горячие точки. Я работал в госпитале ВМФ помощником рентгенолога. Именно поэтому я выбрал рентгенологию. Но в больнице я на многое насмотрелся. Представляешь, значение слова «нормально» приобретает совершенно иной смысл.