Я — вор в законе: Мафия и власть

Бывший полковник КГБ за свой немалый срок службы хорошо усвоил ту истину, что настоящий сыщик раскрывает преступления, тщательно собирая наводки стукачей, а не ползая вокруг мертвеца с лупой в руке. То же относится и к шпионам: их задача — не проникать в правительственные здания под покровом ночи для взлома бронированных сейфов с документами, а встречаться с агентами в уютных местах. Поэтому, приступив к работе в качестве начальника охраны Варяга, Чижевский начал с того, что вышел на связь со своей старой кэгэбистской агентурой, а затем принялся терпеливо вербовать новую, преимущественно в криминальных кругах. В результате стоило Радченко после побега приступить к активным действиям, как к полковнику уже начала стекаться информация о его новых подвигах.

— Проявился — и это меня очень беспокоит, — начал Чижевский. — Из всех разговоров, которые опять о нем пошли, можно понять следующее: Радченко спешно оперяется, выбивает деньги у коммерсантов, которых, видимо, его люди давно пасли. Берет сравнительно понемногу — видимо, чтобы получить быстро и без проблем. Действует, как всегда, с крайней жестокостью, методом устрашения. Вопрос: зачем ему понадобились деньги? Это мы пытаемся выяснить.

— А разве у него еще остались в Москве какие-то бойцы? Разве мы не всех вывели из строя? — с удивлением спросил Варяг. — Или, может, кто-то из Сибири успел вернуться?

— Не думаю, Владислав Геннадьевич, — покачал головой Чижевский. — Видимо, он просто не все нам рассказал.

— Да неужели? — еще больше удивился Варяг. — Его же так прессовали! От одной вашей химии у любого язык развязался бы!

— У него тоже развязался, но, видно, не до конца, — сказал Чижевский. — Он многое рассказал, но умолчал о каких-то своих резервах.

— Что ж, он, конечно, мерзавец, но в чем-то все же молодец, — с невольным уважением сказал Варяг. — Чувствую, мы с ним еще хлебнем горя. Он сейчас берет со своих клиентов не очень помногу из-за того, что торопится, хочет побыстрее собрать деньги. Тут я с вами согласен. Обычно-то его стиль — драть три шкуры под угрозой пыток и смерти. Впрочем, к клиентам он потом сможет вернуться. Но для чего сейчас такая спешка?

— Боюсь, что для войны, Владислав Геннадьевич, — тяжело вздохнул Чижевский. — Руки чешутся у парня.

— Что ж, повоюем, Николай Валерьяныч. Нам не привыкать, — спокойно сказал Варяг. — Я вас попрошу прикрыть в первую очередь тех людей, которым Колян навязал свою «крышу», а то ведь он вздумает на них зло сорвать.

— Постараемся, — кивнул Чижевский. — Но я уверен, что он сейчас не станет на это размениваться. У него сейчас другая цель — вы. И учтите, что последнее нападение — это работа не Радченко. Он своего удара еще не нанес.

— Учту, — усмехнулся Варяг. — Что ж, давайте теперь разберемся с этой заварухой на перекрестке. Что удалось выяснить?

— К сожалению, все нападавшие были убиты. Но пальчики одного из них нашлись в компьютере на Петровке. Зиннуров Ренат, уроженец Саранска, гражданин Киргизии. Шесть судимостей, кличка Хомяк. По сведениям из Бишкека, принимал участие в межнациональных конфликтах в том регионе. По неподтвержденным сведениям, входил в банду, занимавшуюся заказными убийствами. В последнее время из поля зрения местных органов исчез и, по слухам, гастролировал в России. По сведениям моей агентуры, Хомяка замечали в разных российских городах в компании с его приятелем Васильевым по кличке Арбуз, уроженцем Коканда. В криминальной среде считалось, что Зиннуров, Васильев и их группа занимаются в России устранением людей, но более точной информации никто не имел, поскольку компания держалась особняком. Одним словом, мы имели дело с наемной бандой, которой вас кто- то заказал. Кто конкретно — у мертвых не спросишь. Я, конечно, попытаюсь отследить их связи, но на это потребуется время, а успех не гарантирован. Хотя мы и без этого можем догадаться, кем сделан заказ.

— Можем, — подтвердил Варяг. — Тем более что комитетское прошлое господина Заботила могло облегчить ему выход на банду Хомяка.

— Я обратил внимание вот на что… — медленно произнес Чижевский. — Все поведение банды указывает на то, что киллеры получили сигнал о вашем выезде. То есть они не торчали на перекрестке, дожидаясь, пока вы появитесь, а находились где-то поодаль, не привлекая к себе внимания, и подъехали к перекрестку синхронно с вами. Сигналы же им могли дать только из нашей конторы и только те люди, которые были в курсе ваших планов.

Варяг ощутил нетерпение охотника, почуявшего близкую добычу. Он вспомнил собственные размышления о странных сбоях в работе «Госснабвооружения» и о том, кто из его сотрудников может быть к ним причастен.

— В курсе были все замы, секретарша и водитель, — сказал Варяг.

— Я тоже так решил, — кивнул Чижевский. — Все телефоны в офисе прослушиваются, но человек, который нас интересует, это, конечно, понимает. Водитель до вашего выезда все время находился в гараже и никуда не звонил — я это проверял. Да его, честно говоря, и трудно серьезно заподозрить в подрывной работе такого масштаба. Записи разговоров секретарши я прослушал, проверил, кому она звонила, — ничего особенного, обычная деловая рутина. Остаются замы. Костылева с утра не было в офисе — он отъезжал на переговоры, а в момент его отъезда еще не было известно, каким рейсом прилетит китаец. В офис Костылев не звонил — стало быть, он не мог знать, когда вы поедете в аэропорт. Переговоры Платонова я тоже послушал, и они у меня подозрений не вызвали, тем более что большинство его собеседников я хорошо знаю и суть разговоров мне была известна. А вот с Лозовским сложнее. Его звонки тоже чисто деловые — все, кроме одного. После того как вы позвонили ему по внутренней связи и сообщили о своем отъезде, он сразу позвонил на мобильный своему референту, которого он с утра услал из офиса. Разговор внешне совершенно невинный, но в нем есть несколько необязательных фраз, которые вполне могут быть кодовыми.

Мобильные телефоны наших сотрудников тоже прослушиваются…

Заметив, как поморщился Варяг, отставной полковник, словно оправдываясь, воскликнул:

— Ну не придумано пока других методов, Владислав Геннадьевич! К тому же у нас сейчас настолько сложный период, что моральные предрассудки лучше отбросить. На все машины «Госснабвооружения» я приказал поставить радиомаячки…

Варяг не сдержался и прыснул.

Чижевский посмотрел на него с укором и продолжал:

— Так вот, машина референта едет к метро и стоит там двадцать минут. При этом разговора по мобильнику не зафиксировано. После этого машина возвращается в офис. Возникает вопрос: с чего это парень мотается полдня на машине без дела, причем с разрешения начальника? И зачем эта поездка к метро? Ответ может быть только один: все это меры конспирации при выходе на связь, когда учитывается возможность прослушивания.

— Н-да, — кивнул Варяг, — он боялся прослушки и поехал к метро, чтобы позвонить там из автомата, но не учел, что вы сможете проследить за его передвижениями.

— Ну, передвижения к делу не подошьешь, — сказал Чижевский. — Парень может сказать, что вышел за сигаретами, хотя мы знаем: кроме него, условный сигнал о вашем выезде из офиса никто подать не мог. Мне нужна ваша санкция на жесткий разговор с этим парнем, чтобы внести в дело окончательную ясность. Причем степень жесткости прошу разрешить мне определять самому.

— Санкцию я вам даю, но особенно усердствовать не нужно, — предупредил Варяг. — Парню просто могли приказать позвонить туда-то и сказать то-то, и он выполнил приказ. Вероятно, он не в курсе.

— Тогда пусть все расскажет, — твердо ответил Чижевский.

— Кстати, как его фамилия? — спросил Варяг.

— Квач, — последовал ответ. — Борис Квач.

Через несколько часов Чижевский вновь появился в кабинете Варяга.

— Квач запираться не стал — понял, что намерения у меня серьезные, — сообщил он. — Он сразу сказал, что Лозовский отослал его к метро и велел ждать в машине звонка по мобильному телефону. Было условлено, что Лозовский позвонит, произнесет некий малозначащий текст, но с кодовой фразой. По этому сигналу референт, чтобы его не прослушали, идет в метро и звонит из автомата по номеру, который ему дал Лозовский. Когда на том конце снимают трубку, референт произносит условную фразу, и на этом его миссия закончена.

— Понятно, — усмехнулся Варяг. — Во всем, значит, виноват Лозовский, а Боря Квач — просто послушный исполнитель.

— Я тоже подумал, что все это больно невинно, — кивнул Чижевский. — К тому же мне рожа этого парня сразу не понравилась. Я ему прямо заявил, что его объяснения меня не удовлетворяют и с его стороны будет разумнее рассказать все до конца. В общем, он действительно знал о существовании заговора и о связи Лозовского с Заботиным. Заботин пообещал Лозовскому, что после вашего устранения Платонова тоже «уйдут», а Лозовского назначат главой «Госснабвооружения». Сигнал о вашем выезде должен был получить Заботин — только он знал, как связаться с киллерами. Но Заботин тоже боялся прослушивания и потому попросил, чтобы сигнальный звонок звучал как-нибудь нейтрально. Словом, Квач из метро позвонил не прямо Заботину, а своей любовнице, которую он содержит на денежки Лозовского. Он дал ей номер Заботина, попросил позвонить ему и сказать: «Я согласна», — мол, друг поймет…