Я — вор в законе: Мафия и власть

С трудом заснув, Баскаков встал поздно. Утро выдалось ясное, повсюду блестели капли ночного дождя. На промытой листве играли влажные блики. Выйдя на крыльцо и вдохнув аромат напоенного дождем хвойного леса, он потянулся и подумал: «Пускай они меня ищут здесь, авось их заметет охрана. Семья в Лондоне, так что пусть решают свои проблемы без меня. А страной можно руководить и по телефону».

Усыпанная каплями трава переливалась всеми цветами радуги. На прилегавшем к старой маршальской даче огромном участке не было никаких пошлых насаждений — хозяину не требовалось ничего выращивать, чтобы сэкономить на овощах. На траве под соснами можно было играть в теннис или бадминтон, гонять мяч, танцевать или просто валяться и смотреть в небо, а потом пойти в беседку, открыть там холодильник, вынуть бутылочку пива или сока и расположиться на удобном диване рядом с красивой барышней, привезенной услужливыми друзьями, а сиамский кот Филька будет, подняв хвост и громко мурлыча, тереться у ног. Хозяин дачи усмехнулся — он не раз замечал, что кот настраивает девушек на игривый, даже эротический лад. Молодой человек, продолжая улыбаться, подошел к беседке, поднялся по ступенькам… Его взгляд упал на массивный круглый стол, стоявший посреди беседки. Некоторое время он непонимающим взглядом смотрел на безобразный предмет, застывший в центре стола, а затем из его горла вырвался дикий вопль ужаса. На столе раскорячился тот самый сиамский кот — несчастное животное было пригвождено к дубовой столешнице большой отверткой, вонзенной ему в то место, где череп соединяется с шеей. Стол был залит уже запекшейся и побуревшей кровью. Видимо, убийство произошло ночью — кот страшно любил побродить ночью по участку, и его не останавливала даже сырая погода. Выходя на улицу, он дичился людей, но, видимо, решил, что человек, встреченный им ночью на участке, никак не может оказаться врагом. Филька был очень милым и забавным зверьком, но в данный момент хозяин не испытывал к нему жалости — его душу затопил страх. Как мог убийца свободно разгуливать по запретной зоне? Пусть эта дача старая и ее ограда не снабжена телекамерами и сигнализацией, но вокруг ведь полно охраны! Чем занимаются эти дармоеды?! Если преступник смог так запросто проникнуть сначала в запретную зону, а затем за ограду дачи и сотворить в беседке такую мерзость, то ему ничто не мешало проникнуть и в дом. Последствия нетрудно себе представить, тем более что он, хозяин, в эту ночь был один, отпустив прислугу. А может, убийца и пытался попасть в дом, но что-то ему помешало? А может, он даже побывал там?

В панике хозяин дачи побежал к дому — не по тропинке, а напрямик, по мокрой траве, сразу промочив ноги. Подбежав к крыльцу, он вдруг остановился как вкопанный и вновь вскрикнул от ужаса. На двери красовался листок бумаги, прикрепленный к дереву гвоздем. Там как никакого стука ночью хозяин дачи не слышал, то, вероятно, гвоздь был просто вдавлен в доску. На листке какой-то бурой жидкостью, — вероятно, кошачьей кровью — были коряво выведены два слова: «Не шали».

Никаких других следов постороннего присутствия ни на участке, ни в доме хозяин не обнаружил, несмотря на двухчасовые лихорадочные поиски. Когда он устал и присел в гостиной отдохнуть, на столе вдруг зазвонил телефон. Скрипучий мужской голос произнес в трубке: «Привет из Лондона», после чего связь прервалась. Баскаков вскочил и заметался по гостиной — было ясно, что шантажистам известно о пребывании его семьи в Лондоне и что они именно на это и намекают. «А вдруг у них свои люди в Лондоне? Вдруг они следят за детьми?» — думал он.

Жуткие мысли бешеным хороводом крутились в голове хозяина дачи. Он убеждал себя: «Нет, надо успокоиться и все обдумать трезво», после чего подошел к антикварному шкафчику, достал оттуда бутылочку коллекционного виски и хрустальный стакан, наполнил стакан до краев и разом опустошил его наполовину. Алкоголь, принятый на пустой желудок, оказал свое благодетельное действие почти мгновенно, — нехорошие мысли из головы улетучились, но на смену им пришла жгучая жажда деятельности. «Надо ехать, надо собираться», — пробормотал себе под нос хозяин дачи и вскочил с кресла, но тут же со стоном опустился обратно: он вспомнил, что ехать ему некуда, что у него нет телефона шантажистов и что он даже не знает, что им от него нужно. Он схватился за голову и принялся раскачиваться взад-вперед: тупое ожидание длянего сейчас было самой изощренной пыткой. В отчаянии он схватился за недопитый стакан. В результате когда звонок действительно прозвучал, «лицо» уже и лыка не вязало. Звонили, однако, не шантажисты, а председатель подконтрольной ему комиссии.

— Анатолий Иванович, надо бы согласовать дату собрания, — произнес директор. — Предварительно договаривались в августе, а вот конкретно когда? Тут поступило предложение пятнадцатого числа…

— Н-н-нет, — промычал Баскаков. — П-почему? З-зачем?

Председатель знал, что Баскаков любит выпить, но никак не ожидал, что он способен так надираться с утра. Тупое мычание в трубке отбивало у него всякую охоту что-либо объяснять. «Какая тебе разница, пьянь несчастная? — подумал он раздраженно. — Хотят люди пятнадцатого, ну и ради бога! Нет, надо повыпендриваться…»

Анатолий Иванович произнес упрямо:

— Нет, пятнадцатого рано. Пусть будет двадцать пятого.

Собеседник только тяжело вздохнул — ему предстояло согласовывать новую дату с множеством людей — и покорно сказал:

— Хорошо, я всем сообщу.

Баскаков, не прощаясь, повесил трубку и вновь потянулся к бутылке, но гут телефон зазвонил снова.

— Ну чего ты там еще не понял? — рявкнул Баскаков.

— Я не понял, зачем тебе понадобилось присылать на место встречи этих гнилых ментов, — ответили ему. С него тут же слетел весь хмель — он узнал этот спокойный голос и начал молоть какую-то ерунду насчет того, что руоповцы превысили данные им полномочия, но голос холодно прервал его: — Оправдываться будешь в суде. Я таких, как ты, насквозь вижу, так что на пустые разговоры можно времени не тратить. Итак, нам надо встретиться. Телефонам в наше время доверять не стоит. И учти: если опять возникнут осложнения, то с тобой случится то же, что и с твоим любимым котом. Место встречи я на всякий случай не называю — встретимся там же, где должны были встретиться в первый раз, сегодня в семь вечера. Ты меня хорошо понял?

И человек, не прощаясь, повесил трубку.

Встреча полковника Чижевского и Баскакова на сей раз прошла гладко и даже как-то буднично. Состоялась она в кафе торгового комплекса «Рамстор» и длилась всего десять минут — для того, чтобы выяснить кое- какие подробности о доверенных лицах новоназначенного премьер-министра, больше и не требовалось. На прощание полковник посоветовал, глядя на опухшее лицо Баскакова и глаза с нездоровым стеклянным блеском.

— От последствий этого дела, — полковник звонко щелкнул себя по горлу, — здорово помогает гомеопатия. У меня-то такт проблем нет, но люди говорят, что она просто делает чудеса. Советую попробовать, а еще лучше — не злоупотреблять. Стоит ли глушить себя спиртным?

Баскаков скептически усмехнулся. Чижевский выставил вперед ладонь:

— Поверьте, я знаю, что говорю. Вы, может быть, нам еще спасибо скажете… нуда ладно, не будем загадывать, время покажет. В одном я уверен — что мы с вами еще поработаем. Конечно, кота вашего жалко — хороший, говорят, был экземпляр. Что делать — жестокое у нас ремесло, издержки в нем неизбежны. Иногда надо произвести впечатление на потенциального партнера… Ну ладно, что-то заболтался я… До свидания! Мы с вами непременно свяжемся.

ЧАСТЬ IV. ГЛАВА 31

Хрущевские пятиэтажки, построенные в Москве в огромном количестве в начале 60-х годов, стоят теперь большей частью словно в лесу — настолько разрослись березы, тополя и клены, посаженные новоселами вокруг своих домов. Именно такая буйная растительность окружала одну из «хрущоб» на Рязанском проспекте, в которой снимали двухкомнатную квартиру граждане Нигерии Эгбейеми Адетунджи, Мохсен Бабангида и Мозес Салемба Мулемба. Кроме них в квартире постоянно проживала их общая подруга Фатима, также гражданка Нигерии. Квартирка была широко известна как место, где в любое время дня и ночи можно приобрести наркотики, и вокруг дома постоянно слонялись всякие подозрительные личности, то собираясь в группки, то расходясь. Время от времени наркоманы, когда им не хватало на дозу, совершали в округе различные правонарушения — то грабили припозднившегося прохожего, то обирали пьяного, то ходили по подъездам в надежде найти незапертую квартиру и при этом воровали все, что плохо лежит. Все это возбуждало протесты местного населения. Милиция пыталась реагировать, но затем, после нескольких визитов в злополучную квартиру, ее жильцов оставили в покое. Населению было сказано, что все бумаги у африканцев в порядке и беспочвенные придирки к ним могут вызвать обвинения в расизме и международный скандал. Нужные для проживания в Москве бумаги у африканцев действительно имелись, однако все они либо были выправлены за деньги, либо просто куплены, а затем заполнены каким-нибудь русским наркоманом с хорошим почерком. Все эти документы не выдержали бы, разумеется, и самой поверхностной проверки, однако именно для того, чтобы избежать всяких проверок, наркоторговцы выплатили местным милиционерам изрядную сумму в долларах и пообещали платить регулярно, если их не будут беспокоить. Между тем настала осень, с деревьев облетела листва, и торчавшие там и сям вокруг заветного дома темные фигуры наркоманов оказались на виду и просто резали глаз — казалось, будто дом является центром притяжения для почитателей какого-то мрачного культа. Кроме того, на лавочках у подъездов тусовались, как всегда, тепло одетые бабульки, уже привыкшие к тому интересу, который проявляли к их дому многочисленные мрачные субъекты, но по инерции продолжавшие проклинать заезжих «черных жуликов».

— Что-то тут до хрена народу, Колян, — заметил Андрей Спиридонов, сидевший за рулем красной «тойоты». — Как бы не спалиться. Могут шум поднять… А может, лучше ночью?..

— Вот ночью-то наверняка шум и поднимется, — возразил Колян. — Эти наркоманы тут всех запугали, все вполглаза спят. Не дай бог, если кому-то что-то померещится — все ментовки в округе подымут по тревоге! Нет, будем действовать, как договорились. Аспирин, припаркуйся вон там, за кустами, а ты, Рекс, иди позови того козла — пусть подойдет к нам.

С «козлом» Серегой, наркоманом, на которого Коляна навел Витя Тульский, уже был разговор накануне, когда Колян подъезжал сюда с Андреем Спиридоновым на разведку. Они привезли Серегу, тот показал им дом, где жили нигерийцы, и Колян за пустяковую услугу посулил ему несколько коробок с ампулами морфина. «Так они же меня знают, — засомневался Серега, — Они мне отомстят. У них тут вся ментура куплена». — «Не бойся, не отомстят, — нехорошо усмехнулся Колян. — Просто не смогут». Серега внимательно посмотрел на него, помолчал, а потом произнес просительно: «Ну ладно, годится. А сейчас-то ты мне чего-нибудь можешь дать? А то если ночью начнет ломать, так я завтра сюда не дойду». Колян вытащил пачку сигарет, прикуривая, огляделся по сторонам и выронил на землю крошечный пакетик. «Подними, — процедил он сквозь зубы, — но сильно не заторчи. Завтра чтоб был здесь как штык без всякого динамо».

К этому самому наркоману теперь подошел Рекс, перекинулся с ним парой слов и повел к машине. Им навстречу вышли Андрей и Зародыш, а Колян остался сидеть в машине, но внимательно слушал разговор через опущенное стекло. Услышанным он остался доволен — инструкции были повторены в точности. Через пару минут все четверо направились к подъезду. Увидев эту компанию, одна из бабулек произнесла негромко, но достаточно внятно:

— Опять к черным за отравой идут, ироды… Надоели хуже горькой редьки, наркоманы проклятые!