Я всё ещё люблю

— Ты смотри, нагуляла ребенка и даже не стыдится этого. — доносится возглас одной из пенсионерок на лавочке около подъезда.

— Не, Семеновна. Я слыхала, что она уже была с ребенком. А он её принял. Может, это одного из тех, что тут квартиру обставлял ей?

— Ивановна, точно говорю, нагуляла. Они уже с ребенком заехали вместе.

— А может, они ребенка того, украли? Ну не зря же они переехали сюда, — вклинивается третья любительница сплетен. — И ребенок на них совершенно не похож.

— Ну, кумушки-старушки, что в этот раз обсуждаем? — выходит из подъезда самая молодая из всех бабушек-пенсионерок.

— О, Петровна, ты ж тут у нас всех знаешь… — любопытствует Семеновна. — Они, когда заезжали в квартиру, документы тебе приносили, как управляющей?

— Ну, приносили. И что? — сводит брови к переносице, садясь на противоположную лавочку.

— Девчушка точно её? А то мы так посовещались тут. Может, украли? Вон муж черный, она белая. И девчонка на них не похожа.

— Семеновна, я давно тебе говорю, прекращай смотреть свой «След». Тебе уже во всем криминал мерещится, — недовольно выговаривает Петровна. — А девочка эта хорошая, и малышка эта её родная дочь. Мне свидетельство она показывала. Софья Кирилловна Соколовская. А этот парень, друг её, приехал сюда работать и временно проживает тут, пока академия ему жилье не предоставит. А вы уже тут целый сериал расписали, — разводит руками управляющая.

— Петровна, умеешь же ты хороший сюжет запороть, — недовольно чертыхается Семеновна.

Дальше я уже не вслушивалась в их разговор. Какое мне дело, кто и как обо мне подумает. С подачи своей родни и после выяснений того, чем они промышляли, я уже об этом не думаю. Они успешно сломали систему и весь тот чистый образ. Я такая, какая есть. Доказывать каждому человеку, что ты не то, что о тебе думают, бесполезно. Да и не собираюсь этого делать. Мой вектор — это Соня и её благополучие. Мне есть о ком заботиться. Мне есть кого любить. И я точно знаю, что это взаимно. И точно знаю, что она меня любит просто так.

Соня уже делает свои первые шаги, хоть ещё и не так уверенно, но самостоятельно. Да, координация подводит и иногда плюхается на попу, но уверенно встает и топает дальше. Зато бегаем мы с Джаном за ней, как электровеники, даже сейчас вокруг наряженной елки во дворе нашего ЖК. И вот только в последнюю секунду, когда уже мы оба взмокшие, а Соня, хохочущая во все горло, мчится на новый круг, Джан ловит её и подбрасывает к небу так, что её локоны развеиваются на ветру из-под шапки. Хохочет и тянет к нему ручки. Я подхожу к ним и становлюсь рядом. Издалека мы похожи на идеальную семейную картинку. Этакие мама, папа и малыш. Только далеко не каждый знает составляющее этой картины. Мама с дочкой и друг семьи. Вот он, статус каждого человека. Только когда слышу рев мотора, оборачиваюсь и понимаю, что это был Кирилл. Он видел всё. Он видел малышку. Что он подумал? Почему не подошел? Зачем приезжал? Увидел меня с Джаном и ребенком, подумал, что мы семья? Раз резко так стартанул. Видел ли он лицо Сони? Узнал, что это его дочка? Ведь они так похожи. Глаза, губы, густые ресницы. Только волосы мои. Даже пухлость губ и маленькая ямочка на подбородке от него досталась. А если не видел, подумал, что я от Джана родила? Или Кости? Что еще ужаснее. А что если он вообще испугался ребенка? Это ведь ответственность. И не каждый к этому готов. Готова ли я буду услышать его нет? И готова ли буду к тому, что он не захочет участвовать в еe жизни? Эти вопросы мучили и беспокоили не только меня, но и дочь. Всю ночь Соня плохо спала. Много плакала и если засыпала, то только на руках.

— Доченька, сколько же страхов и вопросов в голове твоей мамы. — поглаживаю малышку по спинке, нося на руках по комнате. — Ну ничего, мы сильные, мы справимся. В конце концов, всегда справлялась. — Соня только сильнее обнимает за шею и всхлипывает. Она настолько измучилась, что спать хочет, но что-то не отпускает.

— Джан, возьми, пожалуйста, Соню. А я в аптеку сбегаю, куплю мазь для десен.

— Иди сюда, принцесса, — заигрывает с ней Джан и, как всегда, завораживает своей длинной цветной татуировкой на руке. Полностью забитый рукав, переходящий на правую часть груди из черных крыльев ворона. Выбегаю из подъезда. На улице свежо. Дети играют в салочки, бросаются слепленными из снега комками. Им весело. Хотела бы я вот так беззаботно проводить время, когда нет никаких проблем. Нет груза ответственности.

— Дайте, пожалуйста, гель для десен.

— Взрослому или ребенку? — уточняет женщина.

— Ребенку.

— Возраст?

— Год и четыре месяца.

— Подешевле или подороже?

— Что из них лучше, то и давайте, — я могу сэкономить на себе, но не на дочери. Она мое всё. А значит ей самое лучшее. За время, что я сидела в декрете в Гонконге, я работала на дому. Делала проекты для магазинов, разрабатывала дизайн буклетов и рекламу для одного из банков. Хоть какие, но свои деньги у меня всегда были. Сейчас же я вернулась домой, а значит и работа мне нужна. Нужны свои деньги, чтобы содержать ребенка, квартиру и себя. Поэтому нужно подумать о работе после праздников. К тому моменту Соне уже будет полтора годика, и можно будет отдать в ясли или нанять няню. Что тоже будет практично.

К моему возвращению в квартире нас уже четверо. Женские туфли стоят у обувницы, и заливистый смех доносится из комнаты. Честно, незваных гостей я боюсь больше всего. Триггеры прошлого всe ещё не отпускают. Глаза Кости. Его ненависть. И все его действия в отношении меня ещё в памяти. И то, что могло случиться самое страшное, не подоспей Мария вовремя. Всё это ещё снится в кошмарах. Иногда даже просыпаюсь от собственного крика. Поэтому сюрпризы, как и незваных гостей, я боюсь. Сердце колотится. Ладони потеют.

— Ах, какая бусинка. Какая красивая девочка! — говорит гостья. И я открываю дверь в комнату. Соня сидит на руках у Кристины и рассматривает её яркие подвески на браслете.

— Ну и когда ты собиралась рассказать мне о том, что я стала тётей? — улыбается, смотря на Соню, но, поворачиваясь ко мне, видит моё смущение. — Понятно. Значит, никогда. — отворачивается к Соне.

— Прости, — выдыхаю, присаживаясь рядом.

— Нет, Ань, я всё понимаю. Ты злишься на Кира. И есть за что. Но я то тут причем? Родители? — спрашивает Кристина. — Знаешь, как они внучке будут рады.

— Знаю, — киваю головой.

— Тогда сегодня вечером ждем к нам в гости вместе с Соней. Пора малышке узнать, что у нее появилась куча сумасшедшей родни, — звенит фигурками на браслете Кристина, отчего Соня хохочет и улыбается. Перебирает пальчиками. — Вырастешь, тебе такой же подарю, — болтает с ней сестра Кира.

— А Кирилл? Он там будет? — осторожно спрашиваю.

— Нет. Он с парнями устраивают посиделки у Клима. Так что его не будет, — отвечает Кристина. — Он в курсе, что у него дочка есть? — спрашивает. А я лишь мотаю головой.

— Видел. Но что конкретно — не знаю. Он видел, как мы с Джаном и Соней гуляли. Как Джан подбрасывал её. На этом всё. Потом он уехал. Зачем приезжал — не знаю.

— Будешь ему говорить?

— Не знаю, Крис. После нашего разговора не знаю. Может позже, но точно не сейчас.

— Как знаешь, — пожимает плечами Крис. — Но прошу, не тяни. Он должен знать о ней. А она о нём. Каждый ребенок должен знать, что у него есть отец. И нельзя лишать её этого права. В любом случае. Не скажешь ты, скажу я. Но он узнает правду, Ань. И лучше, чтобы эту правду сказала ты, а не кто-то другой.