Я все равно тебя добьюсь

Но Крис всегда была сильной. Я в некотором роде ей даже завидовала. Она так умело все это время скрывала свои чувства, что я бы в жизни не о чем не догадалась. Немного было обидно, что у нее был такой большой секрет от меня, но винить ее было бы не справедливо. У меня у самой был шкаф, полный скелетов, о котором я ей поспешила рассказать, как только она немного успокоилась. Чем больше я ей рассказывала, тем больше она отвлекалась от своего горя.

А меня тоже прорвало. Начиная от истории с Артуром и заканчивая сегодняшней ночью. Крис я тоже смогла удивить. Она поругала меня за Артура, считая, что нужно было все рассказать родителям. А вдруг я не одна такая, кого Артур пытался взять силой. Да и мне бы просто поддержка не помешала, а Игнатову она обещала надрать задницу. Я пыталась объяснить ей, что Игнатов страшный человек, он нас размажет и места мокрого от нас не останется, но моя смелая Крис считала, что этого страшного человека надо проучить. Она пока не знала как, но это был вопрос времени.

Так, поддерживая друг друга сквозь боль и слезы, мы осушили бутылку шампанского, а потом за разговорами так и уснули.

Утром я проснулась от головной боли. Ужасной боли. Я бы, наверно умерла, если бы не Крис, которая отпаивала меня рассолом, кормила цитрусовыми, пичкала таблетками, предлагала даже алкоголь. От последнего предложения меня чуть не вырвало. Не знала, что похмелье может быть таким ужасным. Ведь зарекалась же не пить.

К вечеру мне стало немного легче, и я ушла домой. Крис любезно мне предоставила свои угги и обещала не хандрить.

Мои сапоги обнаружились на том же месте, где я их и оставила. Хоть какая-то радость в первый день наступившего года.

Дома никого не было, и это тоже меня порадовало. Я, приняв душ, легла и уснула, проспав до утра, даже не слышала, как вернулись родители.

А следующий день был днем подарков и сюрпризов. Кроме платья родители положили мне под елку, красиво упакованный набор бижутерии из серебра. Серьги и цепочка с кулоном были потрясающе красивыми. Я была так счастлива, что даже не вспоминала об Игнатове и его поступке. Вика нарисовала мне открытку, и решила не дарить ее, а выменять на примерку моих украшений. Мои подарки тоже всем понравились, особенно Вике, как я и предполагала.

Потом к нам пришла Крис, и тоже принесла всем подарки. И сама оказалась одаренной. Мы доедали салаты, закусывая их мандаринами, заряжаясь новогодним настроением.

Я видела, что Крис очень тяжело переживает историю с Тимофеем, но она держалась.

Что бы облегчить ее страдания я таскала ее на каток, водила в кафешки и кино. Правда сама боялась там встретить Игнатова. Я не знала, что ему сказать и как вести себя с ним. С той ночи он не объявлялся. Ни звонков, ни сообщений. Телефон молчал, как партизан, и я не знала что делать.

И пока я размышляла о нашей встрече с Игнатовым, которая когда-нибудь должна была состояться, Крис не выдержала тоски, съедавший ее все больше с каждым днем. В один из долгих зимних вечеров, накануне отъезда Тимофея она сорвалась, и из рассудительной девушки превратилась в безбашенную оторву.

Наплевав на последствия, подруга все же поехала к Терехову.

Не знаю, что произошло между ними, но моей Крис больше не было. Она осунулась, не ела, интерес к жизни пропал. На мои вопросы, сказала, что попрощалась с Тимофеем навсегда. Только сейчас ей нужно было время, чтобы окончательно отпустить его. Она обязательно станет прежней Крис, но не сегодня. И не завтра. И даже ни через месяц. А тогда, когда рана на сердце немного затянется.

Было неплохо, что она осознает все и понимает, но все равно приходилось следить за ней, хоть она и просила оставить ее в покое. Вдруг помрет от голода? Или истощения? Я себе этого бы никогда не простила.

Поэтому часто проводила время со своей подругой. Оставалась ночевать у нее. Болтала с ней без умолка, надоедала так, что иногда она злилась на меня. Но меня ее злость только радовала. Потому что так она оставалась хоть немного открытой, и не пыталась окончательно замкнуться в себе.

Январь подошел к своему логическому завершению, как и зимние каникулы. Настало время возвращаться в универ.

За прошедшее время от Игнатова не было ни слуху, ни духу. С извинениями он не спешил явно, а больше причин видеться со мной у него, похоже, не было. Да и в этот месяц я как-то мало о нем вспоминала. Все мое время и мысли занимала Крис.

В универ мы шли с Кристиной вместе. Она в подавленном состоянии, я с дрожащими коленками. И не зря.

С Крис мы распрощались у входа, так как у нее пары были в старом корпусе, вход в который находился с другой стороны здания, а я уверенно вошла в центральные двери.

Его я увидела сразу. Он стоял в окружении своих друзей прямо напротив входа. На его руке повисла какая-то очередная блондинка в короткой юбке. Но ему было все равно. Его взгляд был прикован к дверям. Он ждал. Думаю, меня.

Мне кажется, мы оба вздрогнули, столкнувшись взглядами. Издалека я не видела выражение его глаз, но напряжение между нами чувствовалось даже на расстоянии. Мои ноги стали ватными, и в этот момент я захотела просто сбежать куда-нибудь подальше. Отвела глаза и прошла мимо с гордо поднятой головой, сама трясясь от страха. Напрасно. Игнатов как стоял, так и остался неподвижным.

Безразличие Олега должно было меня порадовать, но я расстроена. Потому что мне до сих пор обидно. Очень неприятно осознавать, что человек, которому ты верила, оказался предателем. И самое обидное, он этого не отрицал. И никак не пытался исправить.

От пары прошло чуть больше двадцати минут. Я немного успокоилась и пыталась записывать лекцию, но получалось плохо. Мои мысли находились в хаосе, и лекция была на последнем месте в списке моих скакунов. В дверь постучали, а затем громкий голос сообщил:

– Алексеева Дарья срочно в деканат!

Это было неожиданно.

Все присутствующие посмотрели на меня, и мне ничего не оставалось, как встать и пойти на выход.

Коридор был пуст, и я двинулась в сторону деканата. На лестнице, когда я уже занесла ногу над ступенькой, меня кто-то схватил за руку и потащил в подсобное помещение.

Ну, естественно это был Игнатов собственной персоной. Я не успела даже глазом моргнуть, как оказалась посередине университетского чулана, а Игнатов запер дверь и закрыл собой выход. Руки он сразу же убрал в карманы.

Во мне закипала злость от его беспардонного поведения, которая стерла страх из моего подсознания. И это хорошо, потому что, по-другому я бы не смогла дать ему отпор.

– Выпусти меня!

Мы испепеляли друг друга взглядами. Я ненавидящим. Он извиняющимся.

– Даш! Прости меня! – в его голосе было столько мольбы.

Но я не собиралась его слушать.

– Выпусти меня!

– Я козел!

– Олег! Выпусти меня!

Мы кричали друг на друга. У обоих эмоции зашкаливали.