Я всегда буду тебя любить

– Так и поступим. Ты будешь дежурить днем, я вечером и ночью. Если тебе несложно, конечно?

– О чем вы говорите?! Лиза моя единственная подруга, она мне, как сестра, я ни за что не оставлю ее, тем более в таком состоянии, - возмутилась она.

– Алечка, спасибо тебе, если б не ты…

– Перестаньте, Игорь Станиславович, все обошлось и, слава богу. Я сейчас уеду, соберу кое-какие вещи и утром вернусь.

– Хорошо.

Аля вышла из квартиры, обняв на прощание моего отца, Денис, пожав ему руку и что-то сказав, вышел за ней следом.

От горькой жидкости я уснула на мокрой от слез подушке. Папа сидел рядом и сжимал мою руку в своей. Он едва слышно бормотал какую-то молитву, прося бога, чтобы я смогла пережить эту трагедию.

Реальность во сне

Каждый сон давался мне довольно тяжело. Я, не помня себя, просыпалась от криков собственного голоса, с залитым слезами лицом, сердце колотилось с бешеной силой, мне казалось, что оно вот-вот остановиться. Каждое сновидение было похоже на сказку, которая потом сменялась самым настоящим кошмаром.

Я шла по пустынной улице в красном платье с разрезом до линии ног, на моей шее блестели бриллианты, красиво переливаясь от солнечных лучей. Я чувствовала себя счастливой и все время улыбалась. Глубоко внутри я знала, что сейчас я встречусь с Максом. Картинка менялась. Я шла по пустынному берегу, парео развевалось от ветра, волосы путались, было даже немного холодно. Моя кожа покрывалась мурашками от каждого дуновения, и я невольно ежилась. Горячий песок согревал мои ноги, и я продолжала идти вперед. Раздался гром, все вокруг померкло, и полил дождь. Я побежала быстрее, чтобы скрыться где-нибудь, и увидела Макса.

– Макс, Макс, привет! – кричала я ему, а он лишь отстраненно смотрел на меня.

Я ускоряла шаг, но чем сильнее и быстрее я бежала, он становился все дальше от меня.

Картинка снова менялась. Мы шли за руку. Он очень крепко сжимал мои пальцы и лучезарно улыбался. Он ничего не говорил, но я слышала только одну фразу, которая словно на репите проигрывалась в моей голове: «Я люблю тебя, малышка. Я всегда буду рядом». Потом он резко отпускал мою руку и убегал вдаль. Я пыталась догнать его, но у меня не получалось. А потом он исчезал и я, снова окунувшись в свое горе, просыпалась, крича его имя.

Рядом со мной постоянно находились то папа, то Алька, иногда Денис. Они не оставляли меня ни на минуту, но мне было все равно. В моей жизни больше не было ЕГО и казалось, что я сама уже тысячу раз умерла. Внешне, для всех, я была той же Лизой, но внутри больше ничего не осталось, кроме маленького осколка надежды на то, что он жив, вместо сердца.

Врачебное решение

Через несколько дней Макса похоронили. В тот день я попросила Альку, перекрасить мне волосы в медный, и надела желтое платье. С тех пор, я носила одежду только такого цвета, как знак разлуки.

Помню ли я похороны? Нет, потому что не была там. Я осталась дома. Не могла позволить себе прийти на могилу, в которую положили пустой гроб, так как от Него остался лишь пепел. Папа был со мной и пытался меня приободрить. Но я не слушала его, я вообще больше никого не слышала. Мир стал похож на мрачное серое облако тумана, застилая своей пеленой мои глаза.

Когда меня охватывали сильные приступы, ко мне приезжал врач и ставил мне какой-то укол, который вновь погружал меня в реальность сновидений. Я не знаю, сколько это продолжалось, но мне это время показалось вечностью.

– Игорь Станиславович, так больше нельзя. Она уже начинает сходить с ума. Может ее показать врачу? Я знаю хорошего психотерапевта, - говорила Алька.

– Не знаю, Аля, мне страшно от таких мыслей. Я надеялся на то, что она отойдет. Но уже месяц она без конца плачет, по ночам зовет Максима. Я уже сам начал сходить с ума.

– Давайте попробуем обратиться к специалисту. Так дальше нельзя.

– Ну, что ж, давай. Пригласи его завтра к нам. Я оплачу все расходы.

– Хорошо. Я договорюсь. Тогда до завтра, - сказала она и, поцеловав меня в щеку, скрылась за дверью квартиры.

Следующим вечером в мою комнату вошел полноватый мужчина, в сером строгом костюме. Его голова была наполовину лысой, от чего макушка блестела. На вид ему было лет пятьдесят. Он подошел ко мне и сел на кровать, с которой я практически не вставала.

– Здравствуй, - сказал он. Я молчала.
– Меня зовут Федор Михайлович Грачинский, я психотерапевт, - продолжал он. – Как тебя зовут?

– Лиза, - прошептала я.

– Очень приятно познакомиться. Давай мы немного поболтаем, хорошо?

Я кивнула.

– Лиза, расскажи мне, как ты сейчас себя чувствуешь?

– Никак.

– Тебе сняться сны?

– Да.

– Что ты видишь в них?

– Его.

– Он зовет тебя?

– Нет. Он отдаляется с каждым шагом.

– Что ты чувствуешь, когда видишь его?

– Боль… Любовь… Радость… Разочарование…

– Давай сейчас ты немного поспишь, хорошо?

Федор Михайлович сел ко мне ближе. Попросил открыть глаза, и передо мной закачался маятник. Он что-то говорил про тяжелые веки, считал от одного до десяти, и мое сознание покидало меня с каждым звуком его голоса. Я погрузилась в сон или в транс, так и не поняла.

Я оказалась снова на берегу. Лил дождь, но я его не замечала. Я увидела Макса и побежала. Чем быстрее я двигалась, тем он был дальше, и я вовсе потеряла его из виду.

– Аааа! Нет! Вернись! – закричала я, тело забилось в конвульсиях, из глаз хлынули слезы.

– Десять! – сказал мой доктор, и я распахнула глаза.

– Что со мной? – жалобно простонала я, вытирая мокрые щеки рукой.

– Все в порядке. Это был всего лишь сон. Я сейчас уйду, а ты выпей это, - он протянул мне таблетку и стакан воды, - и отдыхай.

Я послушно проглотила зеленую капсулу и снова закрыла глаза.

– Ну что с ней? Как она? – спросил папа у психотерапевта.

– Состояние пока тяжелое, но с этим мы сможем справиться. Я дал ей лекарство, сейчас она отдохнет. Вероятно, сны не должны приходить к ней в течение нескольких дней. В пятницу привозите ее ко мне. Лизе необходимо начать выходить из дома. Одну ее желательно не оставлять ни на минуту.

– Хорошо, конечно. Спасибо Вам, - пожав руку, отец отдал ему конверт и проводил до лифта.