Я выбрала не того мужчину...

Истерик «сбегает в болезнь» не только при неприятностях, но и в случаях, когда хочет уклониться от какой-то работы или отвественности. Например, предстоит квартальный отчет, а он неизменно сказывается больным и берет больничный лист. Или вы просите его взять на себя обязанности отводить ребенка утром в детский сад, — и он тут же «заболевает». Да и в любой другой ситуации, которая ему не нравится.

У меня фантастическая сила воли: я могу ничего не делать!

Хенрик Ягодзиньский

Самостоятельно уличить такого «беглеца в болезнь» вам не удастся. Допустим, муж получит на руки результаты обследования, в которых неразборчивым почерком (даже врачи порой с трудом разбирают каракули своих коллег) написаны какие-то непонятные вам слова, термины. На самом деле в заключении специалиста, вполне возможно, описано функциональное состояние совершенно здорового органа, но для вас это — китайская грамота. Если я приведу здесь результаты электроэнцефалограммы совершенно здорового человека, — вы не увидите там ни одного слова, значение которого вам известно. А выглядит устрашающе. Заключение электрокардиограммы «диффузные изменения миокарда» — вас наверняка напугают. Диффузные! Изменения! А это ни о чем не говорит. Сделайте себе кардиограмму, если вам не жалко времени, и у вас наверняка тоже обнаружат диффузные изменения миокарда, а то и ещё что-нибудь, даже если вы ни разу не жаловались на сердце.

О характере мужчины лучше всего свидетельствует здоровье его жены.

Сирил Конноли

Одна моя коллега рассказала мне такой случай. Пациент требовал направить его во ВТЭК для установления группы инвалидности, причем, первой или второй группы, что подразумевает стойкую утрату трудоспособности. Его обследовали, оснований для этого не нашли. Пациент скандальный, его супруга — не менее скандальна. От греха участковый врач регулярно давала ему больничный лист. Но для того, чтобы признать человека инвалидом, нужны веские основания. Пациент и его половина продолжали осаждать врачей, настаивая на оформлении группе инвалидности (позже пациент был привлечен к уголовной ответственности за какие-то махинации, и подоплека его действий стала понятна). Его обследовали не только терапевты, но и невропатолог, эндокринолог, кардиолог, но требуемого заболевания не обнаружили. Он даже частным образом проконсультировался у светила медицины, правда, тот письменного заключения не дал, поэтому то, что тот якобы сказал, — лишь со слов пациента.

В конце концов участковый врач направила его к психиатру. Вообще-то мнимобольные в своем большинстве побаиваются нашего брата (некоторые из них подкованы в аспекте медицины, про истерические расстройства тоже знают, они предпочитают числиться соматически больными, но не пациентами психиатра), но этот пациент согласился. Быть может, его устраивал даже психиатрический диагноз — лишь бы избежать уголовной ответственности, — или у него были другие соображения, а может быть, он не читал медицинской литературы и надеялся, что психиатр найдет у него какую-то болезнь.

«У меня блокада правой ножки пучка Гиса!» — с трагическими интонациями сказал он моей коллеге. Не правда ли, устрашающие слова, особенно «блокада»? Да и ножка эта самая… Опять же Гиса — звучит очень впечатляюще, солидно, сразу чувствуется, что болезнь не простая, а очень серьезная. А врач, нечуткая, ответила: «Ну и что? У меня с 12-летнего возраста блокада это самой ножки этого самого пучка Гиса. И как видите, жива до сих пор. Хотите покажу свою кардиограмму?».

Ой, что после этого было! На её бедную голову посыпалось столько упреков и угроз! Потом прибежала его разгневанная супруга: «Как вы посмели так разговаривать с моим мужем?! Вы что, не понимаете, что он болен и его нельзя расстраивать?!!! У него блокада правой ножки пучка Гиса — вы, наверное, и понятия не имеете, что это такое! Вы лечите психов — вот и лечите их! Вы любого готовы признать психом и сами вы психи!»

В общем, нечуткие мы, психиатры, потому что убеждаем лжебольных, что у них нет соматической патологии, а нарушения имеют истерическую основу, и нужно лечиться в психиатрическом, а не соматическом стационаре. И женам говорим, чтобы не верили жалобам мужа, а настаивали на консультации психиатра. Правда, некоторые жены уже так индуцируются уверенностью супруга, что переубедить их бывает непросто.

— Доктор, — спрашивает жена пациента, — есть хоть какая-нибудь надежда?

— В зависимости от того, мадам, на что вы надеетесь…

Анекдот

А ведь некоторые люди и в самом деле верят, что психиатры готовы каждого обозвать «психически больным», и «залечить» своими «страшными» психотропными препаратами до состояния полного отупения. Ну скажите на милость — зачем нам это надо?! Психиатрические больницы и так переполнены, нагрузка на каждого врача раза в полтора выше положенной, лекарств при нашей бедности вечно не хватает, — так мы ещё будем «лечить» психически здоровых людей?! У психиатров с головой все в порядке, в своем подавляющем большинстве это психически нормальные люди, лишней работы себе не ищут — своей хватает. Надо лечить — будут лечить, не надо — напишут заключение: «Психически здоров», — и всего вам доброго. Лечат психиатры в двух случаях — когда психическое состояние представляет угрозу для благополучия самого больного или окружающих. Насильно никого не лечим (только в случаях, когда больной социально опасен или опасен для самого себя), обычно больные сами просят о помощи, потому что разлад с самим собой, в первую очередь тягостен для самого человека.

Но это лирическое отступление — уж очень наболело! Обидно, что нами, психиатрами, пугают, как детей Бабой-Ягой. Многие люди нас боятся, хотя мы вовсе не такие уж страшные. К слову, когда я начинала писать книги на темы психиатрии, моей единственной целью было изменить отношение людей к отечественной психиатрии, которой в общественном сознании совершенно необоснованно создали отрицательный имидж; хотя сейчас я стала писать книги «попроще», но от этой цели до сих пор не отказалась и имею полное право гордиться тем, что в определенной степени мне удалось изменить отношение общества к психиатрам. Те, кто пишет мне письма, звонят на радио, где я участвую в передаче «Заходите в гости», те, кто со мной общался, — уже без содрогания произносят слово «психиатр». Мало того, очень многие получили полезную информацию, что позволило им правильно воспринимать других людей и строить с ними нормальные отношения. Так что ещё раз повторю — не такие уж мы, психиатры, бяки-буки, с нами очень-очень можно поговорить. И даже полезно. По крайней мере, я сотни раз слышала от своих читателей и пациентов: «Как жаль, что я не знал(а) этого раньше!»

Пациент — психиатру:

— Опишу вам свои беды с большим удовольствием.

Анекдот

Но вернемся к нашей теме. Больные истерическим неврозом лишь поначалу не хотят обращаться к психиатрам, но уже после первой консультации могут проникнуться горячей любовью и потом охотно посещают врача. Психиатры — замечательные слушатели. Терпеливо выслушивать — основа нашей профессии. Никто, даже самые близкие люди, не выслушает вас с таким вниманием и понимаем, как психиатр. А поговорить истерики очень любят. И говорят они только о себе. Близких это утомляет, а психиатра нет.

Пациент в отчаянии:

— Доктор, помогите! У меня перед глазами все время зеленые круги.

Психиатр успокаивающим тоном:

— А какой цвет вы предпочитаете?

Анекдот

В большинстве своем истерики любят общество психиатров. Врач — это тоже аудитория, и он тоже оказывает больному внимание. Такие пациенты тянутся к врачу, подробно рассказывая обо всем, в их жалобах присутствует подчеркнутость, преувеличенность болезненных ощущений, театральность, драматизация — даже в присутствии психиатра истерическая личность остается немножко актером.

Всем вопиющим — по пустыне!

Д.Е.

Как правило, психиатр даже не говорит пациенту его подлинный диагноз, потому что слова «истерия», «истерический невроз» могут быть расцененым им как обидные (в обиходе слово «истерик» имеет «ругательное» значение, правда, и подразумевается под ним совсем другое). Врач скажет общие слова, например: «У вас невроз», — и предложит несколько вариантов лечения. В больничном листе тоже не укажут подлинный диагноз, а напишут что-нибудь непонятное (что такое псевдодеменция, синдром Ганзера или астазия-абазия — не знает никто, кроме психиатров; даже слово «истерия» пишется как hysteria — не каждый догадается, что это значит). Для чего мы напускаем туману и не пишем настоящий диагноз? Чтобы на работе коллеги не стали перешептываться за спиной, насмехаться, чтобы члены семьи не обзывали его в пылу ссоры «истериком». Психиатр заинтересован оберегать пациента от психотравмирующих ситуаций. Насмешки — тяжелейшая психическая травма для истерической личности. В этом случае невроз может повториться, но в другой форме: если раньше у пациента были «приступы удушья», то теперь будут «сердечные спазмы» или что-то еще. «Бегство в болезнь» порой становится привычным способом спастись от любой психотравмирующей ситуации, и в течение жизни истерик «болеет» многими «болезнями».

— Доктор, я сумасшедший?

Психиатр, ласково:

— А как же!

Анекдот

Больной истерическим неврозом двойственен в своем отношении к психиатрическому лечению. Вначале он говорит: «Да, доктор, я согласен». Но вместе с тем подсознательно не хочет, чтобы болезнь закончилась, — тогда он лишится повышенного внимания окружающих. Поэтому многие пассивно относятся к возможности скорейшего выздоровления.

Если «беглец в болезнь» уже не раз беседовал с врачами, и уже известна истинная причина его заболевания, в следующий раз он старается попасть на прием к другим врачам, которые его ещё не знают, и от них скрывает, что лечился у психиатра.