Я выжил

Вспомнив о цели своего экстренного подъема, Аслан вскочил с земли. Ведь, прыгая по камням, он совершенно забыл, что погнало их вперед. Раскрученный и обостренный до предела мозг не мог справляться со всеми задачами одновременно. Однако сейчас, получив долгожданный отдых и добрую порцию богатого кислородом горного воздуха, он пришел в норму. И ненавистная мысль тут же выползла из дальнего уголка сознания, куда ее загнал изнурительный марш-бросок.

Аслан схватил автомат. Надо ведь что-то делать! Эта собака напала на лагерь. Одна! Как такое может произойти? Прибить гада. Размазать, как таракана тапкой. Но сумеет ли он это сделать?

– Сумею. Я отомщу, – прошипел Аслан, сжимая кулаки. – Убью гада! – Он нервно подергал затвор «калаша» и воскликнул: – Да где же этот Халиф?

И будто по мановению волшебной палочки, послышался гул приближающейся машины. Аслан на всякий случай вскинул автомат в сторону источника звука и принялся ждать. Спустя долгие секунды из-за поворота выехал Халиф.

– Ныряй! – крикнул он Аслану, останавливаясь на секунду возле него.

Заставлять себя долго ждать было бы верхом цинизма. Аслан прыгнул на переднее сиденье машины и вскинул автомат.

– Лагерь захвачен, – мрачно сообщил Халиф. – Я говорил с Умаром. Сто процентов это наш русский. Брат говорит, что он действует один.

– Но как?

– Да бес его знает как! – взорвался Халиф. – Ударил неожиданно, застал врасплох. Вспомни сам. Мы все посрывались ловить его по горам. Сколько бойцов осталось? Человек семь. А он, наверно, даже из лагеря не выходил. Вот ведь хитрая собака! Знал, значит, что мы кинемся его искать. Ну, надо же, – Халиф скорчил кислую мину. – Ох, добраться бы мне до него. Я бы ему кишки намотал на руку.

– Я бы сам намотал, – тихо ответил Аслан.

– Ладно, смотри по сторонам. Умар сказал, что они его выдавили внутрь лагеря, выбив с вышки. Говорит, много наших покромсал из пулемета. Но сейчас уже все. Штурмуют лагерь. Думаю, скоро завалят шакала. Он ведь не дурак. Вряд ли сдастся живым. Понимает, что с ним наши сделают.

– Да всем им кишки повыпускать, – философски заметил Аслан, кладя автомат себе на колени.

* * *

Дикий рев моторов мгновенно заглушил тихий рокот воды, пенящейся где-то далеко внизу. Из-за поворота на огромной скорости вынырнул джип. За ним, не отставая ни на метр, выпрыгнул еще один. Они пронеслись по горной дорожке и замерли в том месте, где пару минут назад Пушкарев столкнул свой «Паджеро». Из салона высыпала горстка боевиков, которые столпились у края небольшой площадки и стали тыкать пальцами вниз, что-то крича на родном языке. Через секунду моджахеды уже неслись к завязшему в речке по самую крышу джипу, грозно размахивая автоматами. Их лица были перекошены от злобы и ненависти. Еще бы! Ведь этот ненавистный русский перебил половину их отряда, захватил лагерь, разрушив его добрую часть, угнал джип. Неужели они могли все это просто так оставить, не отомстив хотя бы за смерти братьев? Да они его труп в клочья порвут, если доберутся.

Вслед за ними к речке ринулись машины, выбивая из-под колес большие ручьи мелких камешков. Они стали осторожно спускаться к берегу, изредка притормаживая, чтобы не покатиться по инерции на мелком гравии. Ведь вылавливать из воды еще и их никак не входило в планы моджахедов. Проблем хватало и без этого!

Добравшись до пушкаревского «паджерика», боевики начали осторожно его осматривать, держа оружие наготове. Никто из них больше не хотел сюрпризов.

– Ага. Да вас всего-то осталось, – прошептал Илья, пересчитывая чеченцев по головам. – Восемь человек. Ну, уроды! Держитесь!

Он быстро выскользнул из-за куска скалы и стал скатываться по камням вниз к площадке. Добравшись до нее, выхватил из-за пояса одну «лимонку» и выдернул из нее чеку. Затем снял свой «АКМ» с предохранителя и швырнул гранату вниз.

Взрыв грянул неожиданно. Несколько боевиков рухнули как подкошенные. Один из них даже свалился в речку, и его бездыханное, изрешеченное осколками тело моментально подхватил стремительный горный поток. Остальные принялись палить вверх, пытаясь при этом найти какое-нибудь укрытие на практически голом берегу.

Когда первые пули запрыгали по камням у ног Пушкарева, Илья молниеносно сиганул на землю и выставил «АКМ» перед собой. Если ему и суждено умереть, то на тот свет он отправится не один. А если повезет, то о загробной жизни можно пока вообще и не думать. По крайней мере, до этого ему не просто везло, а везло в степени несказанно! Неужели судьба будет такой злой и в последний момент его жизнь оборвется? Нет. Такого быть не может.

– «Пуля просвистит пронзительно, «АКМ» встрещит презрительно, плевать, плевать, на все плевать!» – заорал Пушкарев слова самой любимой песни миллионов бойцов Российской армии, нажимая на спусковой крючок автомата.

Длинная дорожка автоматной очереди пересекла берег речки, ища на своем пути живую плоть. Один из боевиков тихо взвизгнул и, выронив из рук автомат, стал отползать в сторону. Его рука судорожно сжимала простреленный бок. Второй он пытался грести, помогая ногам двигаться в столь непривычной для человека позе.

– «Мальчики опять надеются, что бой, последний бой! Ждут они, когда приказ придет домой, домой!» – Илья перевернул обмотанный скотчем магазин и вогнал его в автомат по новой.

Короткая очередь – и ползущий к реке абрек так и замер, приготовившись сделать очередной рывок вперед. На его спине Илья отчетливо увидел несколько темных дырок, о происхождении которых гадать не приходилось. Туда ему и дорога.

– «Утром солнце вспыхнет весело над той горой. Наконец мы снова встретимся с семьей, с братвой».

Пушкарев быстро перекатился вправо, занимая новую позицию для стрельбы, и выхватил из-за пояса последнюю гранату, которую хранил для «личного использования». «Эх, надо было взять побольше этого добра. Там ведь его как грязи! – мелькнула в голове мысль. – Ладно. Будь что будет!» Он сорвал чеку и, размахнувшись что было силы, запустил гранату подальше. Грянул взрыв, заглушивший на секунду автоматную трескотню. А когда эхо выстрелов затерялось среди безжизненных серых скал, Илье показалось, что живых внизу стало еще меньше.

Однако это длилось недолго. Через мгновение моджахеды пошли в атаку. Прикрываясь плотным огнем, они все-таки достигли склона и начали быстро подниматься по его крутой стене. Илья пытался сбить их, но для этого приходилось сильно высовываться из укрытия. На это моджахеды отвечали шквалом огня, заставляя Пушкарева прятаться обратно.

– «Солнышко пригреет лучиком, ивушка помашет прутиком! Домой, домой, пора домой!»

Илья дал короткую очередь по ближайшему моджахеду. Тот еще сильней вжался в камни и открыл ответный огонь. Ему тут же вторили братья, ползущие по склону с других сторон. Несколько пуль угодили в место, где совсем недавно находилась голова Ильи. Он выругался и снова высунулся из укрытия, беря на мушку ближайшего наглеца. «Цок». Автомат заклинило. Илья с ужасом дернул затвор, выплюнув при этом застрявший патрон. «Только не это», – мелькнуло в голове. Как нелепо.

Оглушительный взрыв, заставивший Пушкарева выронить автомат из рук, грянул где-то совсем рядом. Огромный каменный столб взметнулся к небу, и через секунду обрушился на головы оторопевших людей. Вслед за ним раздался второй, и вскоре по всему берегу и склону запрыгали смертоносные огненные вспышки. А сквозь этот гул прорезался новый, от которого у Пушкарева защемило сердце.

– Наши! Наши! Пацаны! – закричал Илья, вскакивая от шока на ноги. – Домой! Пора домой!

На легкий укол в плечо, а затем в ногу Пушкарев сначала даже не обратил внимания. Однако через секунду острая боль в бедре стала клонить Илью вниз. Он выставил вперед руки и упал на землю. Вроде бы удачно. Однако очередная жгучая боль, на этот раз в левом плече, заставила его разум на секунду отключиться от действительности.