Я заберу свою дочь

– Зачем ему это? – хмурюсь.

При всем моем враждебном настрое к Константину, не могу понять, зачем ему понадобилось так поступать с женщинами?

– Деньги, милая, власть. И не только, ему нравится ломать судьбы. Он не в себе! Помнишь моего брата? – держит меня за руку и не отпускает.

– Стас… кажется, – смутно припоминаю кареглазого парня.

– Да, он. Вот он тоже его на свою темную сторону перетянул. Они обобрали нас с мамой. Мне он вообще страшную участь приготовил, еле спаслась, – всхлипывает.

Я вспоминаю, как Константин заботится о Надюшке. Могу поверить, что он безжалостен с конкурентами. Но женщины…

И с другой стороны Слава, которая дрожит от страха, едва сдерживает истерику.

– Как-то даже не знаю, – не нахожу слов, чтобы ответить.

– Сейчас нет времени, тебе все подробно рассказывать. Я знаю, что он считает твою дочь своей. Но это не так. Ему просто нужен ребенок, для своих гнусных целей. И даже если Костя кажется добреньким, уж поверь, он просто мягко стелет для своих интриг. Усыпляет бдительность, – говорит быстро, смотрит мне в глаза, не отпускает взгляд.

– А ты с ним что… встречалась? – тут же краснею от этого вопроса.

Вот зачем спросила? Какое мне дело? Но почему-то этот вопрос занозой засел у меня в голове.

– Он делал попытки заманить меня в свои сети. И поверь, за отказ я дорого заплатила. Сейчас приходится скрываться. Потому обо мне ни слова, – прикладывает палец к губам.

Что такое быть в бегах, я знаю.

– Сочувствую, Слав. Скрываться… это никому не пожелаешь, – тяжело дается мне этот разговор.

Пока вся эта информация еще не укладывается в голове.

– Он и тебя доведет или до тюрьмы… или что хуже. А детей себе заберет, – и столько боли и отчаяния в ее глазах.

– И что ты предлагаешь?

– Ударить первыми. У меня есть план. Но мне надо твое согласие. Вместе мы его переиграем. И поверь, я сделаю все, чтобы ты с детьми ни в чем не нуждалась! Любань, ты же мне как сестра, – порывисто обнимает меня.

А я не знаю, что ей ответить. Слишком большой шок. Слава и это улавливает.

– Ты все перевари. Пройдет время, и мы обязательно встретимся. Главное – про меня ему ни слова. Иначе, – вздрагивает, – Подпишешь мне смертный приговор.

– Не скажу, – меня саму колотит.

– А теперь иди, чтобы он ничего не заподозрил, – целует меня в щеку. – Теперь ты не одна подруга!

– Спасибо, – киваю и выхожу из кабинки.

На негнущихся ногах иду по коридору. В голове мыслей нет, только гул, виски пульсируют.

Навстречу мне идет Константин. Смотрит на меня с тревогой.

– Тебе плохо?

–Нет! – отвечаю слишком поспешно.

Что ты за зверь такой Константин? Неужели Слава права? Или…

На улице подставляю лицо мокрому снегу. Снежинки падают на пунцовые щеки. Голос Славы в моей голове не стихает. Константин буравит взглядом. Ощущаю холодное прикосновение стальных глаз, будто касание лезвия по коже.

Держать себя в руках все труднее. Мне надо побыть одной. Обдумать полученную информацию.

Когда-то мы были дружны со Славой. Я неоднократно бывала у нее дома. Но потом наши пути разошлись. У меня настала черная полоса.

Как сложилась ее судьба, я тоже не знаю. Но у меня стойкое ощущение, что с Константином их связывает гораздо больше, чем она мне рассказала.

Могу ли я доверять человеку из прошлого? Я ведь понятия не имею, как она изменилась за это время.

Могу только сказать, что Слава напомнила мне о студенческих временах беззаботности. Тогда мир казался красочным, а небо было безоблачным. А потом… я поняла, что за этими красками скрываются разочарования и человеческая жестокость.

– Тебе тоже следует провериться. Не нравится мне твое состояние, – раздается совсем рядом его голос.

Вздрагиваю. Отшатываюсь. Подкрался сзади. Дышит мне в затылок.

– Угу, – бормочу.

Здоровьем ребенка пренебрегать я не собираюсь. Но что если мои дети в опасности? Я доверяла Вениамину, а в итоге оказалась на улице.

Доченька стоит рядом. Константин ей уже сообщил новость о реабилитации. Причем нашел нужные слова, все правильно объяснил. А я в своем состоянии могу лишь кивать головой.

Хорошо, что малышке не потребуется находиться безвылазно в клинике. Достаточно возить ее на процедуры. Пока так, а дальше будет видно, какие будут результаты лечения.

– Заедем пообедать, купим вам все необходимое, или ты предпочитаешь поехать домой? – интересуется мужчина, помогая нам сесть в машину.

– Ты интересуешься моим мнением? – усмехаюсь. – Что-то новенькое.

– Я хочу слышать о твоих желаниях и потребностях, – отвечает тихо.

– Тогда оставь нас в покое, – бормочу себе под нос.

– Исключено, – качает головой.

Водитель выруливает со стоянки.

– Может, вы прекратите ссориться? – интересуется дочь, надув щечки.

– Мы не ссоримся! – отвечаем синхронно.

– А не маленькая! Все вижу, – изрекает взрослым, строгим голосом.

Дети действительно подмечают многое. Особенно Надюшка. После всего пережитого она всегда улавливает любые изменения в настроении, окружающих ее людей.

– Мама просто устала. Переезд, малыш в животике, – отвечает Константин, гладит ее по голове.

И ведь не фальшь это. Он действительно проникся Надюшкой. Не причинит он ей вреда, чувствует мое материнское сердце. А гадкий голос в голове нашептывает: «Это не помешает ему избавиться от тебя!».

– Папа Вениамин ее обидел, и теперь она тебе не верит? – от этого вопроса меня подбрасывает, как от удара тока.

Ее не обманешь. Я избегала разговора, но Надюшка сама обо всем догадалась.

– Надежда, так бывает, что взрослые перестают жить друг с другом. У вас с мамой начинается новая жизнь, а Вениамин… – мужчина делает глубокий вдох, его ноздри раздуваются. Даже имя моего мужа ему сложно произносить, – Он сейчас занят.

Надо отдать должное Константин подбирает слова. Мне хочется сказать, что папа тебя по-прежнему любит. А язык не поворачивается. Хищник никогда не позволит малышке увидеться с Вениамином. Даже если муж и захочет. Как там он его называет: «червивый веник». Дурацкое прозвище.

– Теперь вы с мамой будете вместе? – хитро вертит головкой и переводит взгляд с меня на него.

– Мы будем вместе о тебе заботиться, – говорю, обнимая дочь.

– Будем, – повторяет с придыханием.

Поднимаю голову и тону в его взгляде. Темнота уступает место свету, в глазах пляшут маленькие серебристые искры. Мужчина очень нежно кается волос малышки. Задевает в моей душе неведомую мне струну. Злость отступает. На краткие мгновения образуется шаткий мир. Дочь заслоняет собой весь негатив.