Я заберу свою дочь
Шрифт:
Меня прошибает холодный пот. Что Вениамин наплел? Растоптал меня, этого мало? Удары судьбы придавливают к земле. Как справиться с нарастающей болью? Грудь печет как от ожогов.
Еще и врач надвигается на меня, облапывает скользким взглядом.
– Павел Аристархович, мой муж просто пошутил, – мямлю заплетающимся языком.
Не хочу его в открытую посылать. Нельзя сейчас этого. Мне нечем заплатить за лечение. Мне нужна эта отсрочка. Но я никогда не приму унизительных условий.
– Ну же голубушка, – урчит мне в затылок. – Пора уже отбросить лишнюю скромность. Я не
Вместе с омерзением накатывает паника. Его руки как скользкие щупальца. Они тащат меня на дно болота.
– Павел Аристархович, прошу, давайте не переходить черту, – сбрасываю его руки. Вскакиваю со своего места. – Я в положении! – голос срывается.
– Это отлично! – он как шакал надвигается, я отступаю. – Беременность раскрывает в женщине страсть, – высовывает кончик языка. – Просыпается голод. И я вам помогу его утолить, – хватает меня за руку и притягивает к себе.
Отталкиваю его. Паника придает сил. Он сумасшедший!
– Не прикасайтесь ко мне! Вы врач! Опомнитесь! – намеренно повышаю голос. Пусть нас услышат!
Он замирает. Морщит нос. Проводит рукой по бороде.
– Решила в недотрогу поиграть? Цену себе набиваешь? – переходит на «ты». В голосе пренебрежение.
– Вы составили неверное мнение обо мне. А теперь простите, я пойду, – направляюсь к двери. Но он снова хватает меня за руку. Сжимает до боли.
– Последний шанс, дорогуша. Я человек уважаемый. Проблемы с Надей на раз решу. И для этого, – кивает на мой живот, – Достойную семью подберу. Даже процент не возьму. Весь навар тебе, – и улыбается во все тридцать два.
Открываю и закрываю рот. Каждая фраза – удар под дых. Делаю вдох, а вдыхаю смрад.
– Я расскажу всем о вашем неэтическом поведении! Это подсудное дело! – кричу, слезы ручьем катятся из глаз.
За своего кроху я готова вцепиться ему ногтями в самодовольную физиономию. Предложить мне такое?! У меня волосы на голове шевелятся.
– Кто тебе поверит? – ухмыляется. Я уважаемый врач. А ты с чемоданом приперлась в больницу. Муж выкинул за ненадобностью. Я по доброте душевной хотел помочь… А ты, – фыркает, – Истеричка припадочная.
– Гнилой вы человек, Павел Аристархович, – с этими словами вылетаю из кабинета.
Беру чемодан, который оставила около кабинета.
– Сутки у тебя, Люба – бросает мне в спину. – Потом будет больно.
Не отвечаю. Не оборачиваюсь.
Меня шатает. Перед глазами кровавые круги. Совсем я не разбираюсь в людях. Уже какой раз наступаю на те же грабли. Талантливый врач оказался беспринципным чудовищем.
Вхожу в палату.
– Мамочка пришла! – дочурка не спит. Улыбается, так искренне, радостно.
– Да, цветочек, я с тобой, – за несколько секунд подбегаю к кровати и осторожно прижимаю к себе Надюшу.
– Ты не переживай, – утыкается носом мне в грудь. Все чувствует родная… У нас с ней особая связь.
Глажу ее по голове. Не могу остановить поток слез. Как себя простить? Как ее защитить? Ведь я перед ней так виновата! Из-за меня моя дочурка тут оказалась.
***
Константин
– Ты ее знаешь? – Наташка пытливо
заглядывает мне в глаза.– Нет, – отвечаю резко.
Раскрывать тайны прошлого, журналистке и стервятнице я не намерен. Она итак слишком многое знает.
Гипнотизирую фотографию. Не могу отвести от нее взгляда. Люба… пропавшая без вести… Вот уж точно не ожидал, что она еще когда-то замаячит на горизонте. Еще и в роли жены веника.
Не учишься ты на ошибках, Люба.
– Невзрачная бабень, – протягивает, Наташка. – Вениамин ее четко подобрал на роль кроткой супруги.
Мысленно усмехаюсь. Тут ее журналистская хватка дает сбой. Люба – роковая женщина. На раз меняет судьбы людей. Сейчас я в этом очередной раз убеждаюсь.
Держу эмоции в себе. Не даю им просочиться на поверхность. Прошлое как лавина накрывает меня с головой.
– Только не помогло ему это. Профукал свой шанс. Теперь на его политической карьере можно поставить крест, – продолжает свои размышления.
Меня ее зудеж над ухом начинает раздражать. Но и прогонять не вариант. Надо разузнать подробности. А у меня ком в горле. Выдавить слово из себя не могу.
В каком страшном сне я мог представить, что моя дочь окажется у Любы? Во мне борется чувство благодарности и горечь прошлого.
Хорошо, что она исчезла, попадись она мне тогда в руки… даже боюсь представить финал…
А время пусть не лечит, но помогает все переосмыслить.
– Ты уверена, что она моя дочь? – спрашиваю сипло.
– Обижаешь, – хмыкает, – Я тест ДНК сделала.
Берет свою сумочку и достает оттуда листы бумаги. Протягивает мне.
Разворачиваю их. Не верю! Неужели поиски остались в прошлом? Столько вопросов. А сформулировать ни один толком не могу. И поблагодарить Наташку надо. Сколько я мог еще круги наматывать? Рыскать по стране? Она реально сотворила чудо. Только почему она меня так бесит? Раньше мог с ней развлечься. На несколько дней катнуть на отдых и оторваться на всю катушку. А сейчас все, как отрезало.
– Они ее с севера привезли. Лечили долго, у девочки был перелом бедра. Родовая травма. Она сильно хромала.
У меня на сердце раны кровоточат. Такая маленькая, хрупкая и столько пережила. А я… чтоб меня… был далеко. Никогда не прощу себя. Слепой, глухой идиот.
– Ее Даша зовут? – откладываю бумаги в сторону, снова возвращаюсь к фотографии.
–Нет, – хмурится. – С чего ты взял? Надя она.
– Надежда… – падаю в кресло.
Мир сужается до нежного и родного личика. Наденька… Надежда… мысленно повторяю ее имя…
Чувствовал. Знал. Не верил, а сердце подсказывало. Теплота и боль жгут душу. Нервы, как оголенные провода.
И вместе с ними ненависть. К существу, которое обрекло мою дочь на мучения. Бывшая жена… ядовитая гадюка. Она отказалась от нее в роддоме. Обставила для меня все так, будто дочь умерла.
Я тогда едва умом не тронулся. Так ждал ее появления. А потом все эти годы оплакивал свою кровиночку.
И ведь разыграла все мастерски, не подкопаться. Зараза!
Чуть меньше года назад узнал, что дочь жива. Когда вскрылись все мерзкие подробности злодеяний моей бывшей.