Я заберу у тебя ребенка

Плевать.

Глава 22

Спальня и ванная ввергают меня в очередной приступ восторга от созерцания стилистических решений дизайнера. Роскошная обстановка, сплошь золото и мрамор. Но меня больше волнует, есть ли горячая вода и во что я оденусь после душа.

Под теплыми расслабляющими струями воды я отключаюсь от реальности. Вода упруго массирует тело, снимает напряжение, наполняет энергией. Выбравшись из-под душа, встаю перед зеркалом в половину роста и с любопытством открываю шкафчики. Крайне неприятно пользоваться вещами жены Бакаева. Прямо оторопь берет, когда осознаю, что вытираюсь ее полотенцем, беру ее фен, но я фантазирую, что нахожусь в отеле. Это временные неудобства. Роскошная атмосфера помогает поверить в реальность моей фантазии. Вытерев тело и высушив волосы, набрасываю на себя чужой ярко-рубиновый приталенный халат, утопая в нем, но не могу физически заставить себя одеться в свою старую одежду.

Выхожу в спальню, находя взглядом на кровати под балдахином сложенные вещи. Краска стыда бросается в лицо. Знакомый комплект белья, спортивный костюм, носки, мягкие тапочки. Узнаю свои вещи и медленно выпускаю из легких воздух. По крайней мере, не нужно представлять, что Бакаев подбирал мне в магазине нижнее белье.

Сконфуженно стягиваю с себя чужой халат, чувствуя себя воровкой, в том числе и чужих мужей, потом отбрасываю его в сторону, надеваю свои вещи. Халат лежит петлей на краю кровати, поверх атласного золотого одеяла, он похож на большую змею или на стекающую струю крови… Недоброе предзнаменование. Или разгулявшееся воображение?

Это всего лишь халат, все лишь вещь…

Успокаиваю сама себя и выхожу наружу, спеша на шум голосов. В большой комнате на выступах в полу сидят по-турецки дети, Бакаев и тетка Карима. Перед ними на столе обнаруживаю полное изобилие — красивые вытянутые чайники, плоские яркие чашечки, различные восточные сладости. Аромат потрясающий.

С воодушевлением сбрасываю с ног тапочки и усаживаюсь точно так же, как и все. Необычное, любопытное ощущение. Изучаю мордашки девочек, меня охватывает незамутненное счастье. Не обращаю совершенно никакого внимания на Бакаевых, они о чем-то тихо переговариваются, а я лакомлюсь новыми для меня явствами, обмениваемся с дочками вкусовыми открытиями.

Как будто всегда так сидели, как будто так было каждый день! Не могу насмотреться на детей.

Спустя полчаса, когда мы все уже наелись до отвала, понимаю, что уже поздно, всем пора спать. По телу прокатывается волна двойного предвкушения. Волнуюсь оттого, что буду укладывать своих малышек спать, читать им сказки, целовать их пухлые щечки, поправлять одеяла. Счастье такое безудержное, что я беспрестанно улыбаюсь. Бакаев смотрит, я чувствую. Его взгляд обжигающе горячий, печет и волнует. Он отвлекает. Но я отталкиваю от себя лишние эмоции, сейчас важны только мои крохи.

Реальность превосходит все мои ожидания. Я не просто укладываю девочек спать, я помогаю им умыться, рассматриваю их комнату, слушаю сказочные истории про кукол и завтрашнюю прогулку на лошадях, успеваю рассказать им сказку по памяти. Книжек я не нахожу. Но это ерунда, у меня внутри целая энциклопедия, которой я хочу с ними поделиться. Девочки спят на одинаковых кроватках в метре друг от друга, и я впервые сталкиваюсь с необходимостью делить свое внимание на двоих.

Чтобы никого не обидеть, сажусь на пол и даю малышкам свои руки. Маленькие пальчики перебирают мои, изучают. Зарина аккуратно трогает подушечки, а моя Лиза просто крепко держит.

Я еще не привыкла называть Зарину своей. Пусть она моя по крови, но я ее совсем мало знаю. Но готова отдаваться ей полностью, моей любви хватит на всех.

Когда девочки засыпают, я тихонько покидаю их комнату, перед этим я не менее двадцати минут просто смотрела на них, баюкая внутри чувство невыносимого восторга и счастья. Но стоит мне выйти из комнаты, Арслан окатывает меня очередной порцией холода:

— Надо поговорить.

— Что ты хочешь? — спрашиваю, с лица незамедлительно сползает улыбка.

— Пошли, — кивает он и запускает меня в нашу с ним спальню.

Прохаживается передо мной, как большой тигр в клетке, заложив руки за спину. Охватываю взглядом его пижаму из черного атласа, поражаясь, что он не выглядит в таком мудреном несовременном наряде смешным. Кажется, я научилась улавливать его настроения, и сейчас жутко напрягаюсь, обхватывая себя руками и со страхом смотря на него.

— Я завтра отвезу вас с Лизой обратно в город, — объявляет он мне, заставляя оцепенеть и выдохнуть:

— Что…

— Оксана, я наблюдал за вами сегодня. Зарине сложно. И еще сложнее будет, когда на нее обрушится весь мир с любопытными вопросами.

— Что?! О чем ты говоришь? Какой мир? — подлетаю к нему, чуть ли не подскакивая на месте в желании заглянуть в лицо. Но он непроницаемый, как стена.

— Девочка слишком ранимая, она не сможет выдержать натиск журналистов, не сможет принять правду и бороться, когда ее начнут преследовать.

— Арслан! Что ты такое говоришь? Она же не принцесса монаршего государства, обычная девочка. Кто будет ее преследовать? Что они ей сделают? Ну это же ерунда… В самом деле.

— Я не хочу рассказывать ей правду. Я не хочу, чтобы она узнавала о тебе, о суррогатном материнстве, чтобы искала причины, почему ее бросили, думала, что мать ее не любит, — бубнит без остановки, а мне хочется заткнуть его рот кляпом.

Не понимаю! Трясу головой и вспыхиваю, как спичка.

— Ты бредишь, Арслан! Ты не можешь отправить меня домой! Я не уеду, слышишь? — говорю с горячностью, чувствуя, что трясусь от ярости и страха.

— Я отправлю вас с Альбиной в безопасное место, обеспечу до конца жизни, буду помогать, девочки могут встречаться. Ты получишь, что хотела, — продолжает говорить так спокойно, что я не могу этого больше выносить. И как он назвал мою девочку?! Срабатывает триггер. Я заношу руку — не думая, не понимая, что делаю.

— Ее зовут Лиза! — выдыхаю ему в лицо.

Моя рука оказывается в твердом захвате, пальцы Арслана снова причиняют боль, но его слова еще хуже. Они убивают. Как он пришел к такому абсурдному решению?

— Это тетка тебе сказала, да? — дергаю руку и, отпрянув, лихорадочно дрожу. — Она? Она тебя настроила? Ты что, подкаблучник? Слушаешь женщину? Ты же хотел на мне жениться.

— Не хотел, Оксана. Ты сделала неверные выводы, — огорошивает меня в очередной раз, и я просто немею, вытаращив на него глаза. Он пользуется паузой и продолжает: — Вот так с тобой и происходит. Говоришь тебе слово — ты два в ответ. Свои выводы выдаешь — неправильные, необдуманные. С тобой трудно, женщина, ты можешь невольно нанести вред Зарине. Ради Аллаха, подумай о ней.

Отшатываюсь, словно он меня ударил. Да и лучше бы ударил!

Мне становится так зябко, что я не могу согреться и дрожу, как в тот самый момент, когда только-только родила моих малышек и их положили мне на грудь, предупредив, что это совсем на чуть-чуть, на секундочку. Потом их забрали. И снова, снова эта боль, что прибивает к земле. Я не вынесу ее еще раз…

— Зачем же ты сделал вид, что готов на мне жениться? — спрашиваю сдавленным голосом, потухшим взглядом смотря в его холодные бездушные глаза.