Я залезу выше крыши
Шрифт:
– Мама, ну сколько можно?! – возмутилась Мирабелла.
– Что такое?
– Мне уже столько лет! А ты все за меня решаешь! Что обо мне на работе подумают? Звонит моя мама и говорит, что я на работу не выйду, потому что у меня шишка на голове и я распугаю всех пациентов!
Александра Ильинична невинно посмотрела на нее.
– Да ладно тебе! Меня там все знают! Потом, я честно сказала, что ты упала с кровати и у тебя сотрясение! Так сказать, ничего не преувеличила!
– О нет! – Мирабелла закрыла лицо пакетом с пельменями.
– О да! Ты подержи пакет-то! Минут
– А ты бы этого хотела? – засмеялась Белла.
– От тебя я хотела бы внуков дождаться… да куда там! – Мать сокрушенно махнула рукой. – Как Маша живет-то?
– Да все у нее хорошо. Живут они в палатках…
– Чего же хорошего, в палатках-то? Как в войну! – забеспокоилась Александра Ильинична, ставя перед Беллой завтрак, включавший в себя яичницу-глазунью, бутерброд с сыром, творожок, политый домашним вареньем, и чашку кофе.
– Мама, там тепло. Им так удобнее и сподручнее. Рядом работают, тут же и живут.
– В антисанитарных условиях, – покачала головой мать.
– Ну почему же? У них и вода есть, и аптечка, и походная кухня.
– Ты мне правду скажи. Мария мне назло так поступает или ей действительно нравится такая жизнь? – спросила Александра Ильинична, присаживаясь напротив дочери. – Может, все-таки хочет мне насолить?
– Мама, конечно, ей нравится! Ей уже двадцать один год, она дипломированный специалист, и вместе с ровесниками она занята любимым делом!
– Знаю я, каким делом она занята с ровесниками! Гулянки одни у нее в голове, а то и еще что похуже! Я не вчера родилась, телевизор смотрю! – нахмурилась мать.
– Мама, не думай о своей дочери так плохо. Маша – умная девочка и все понимает. Вам надо научиться друг друга слышать и уважать!
– Она тебя больше любит, – задумчиво проговорила Александра Ильинична, – хотя это закономерно. Ты с ней возилась в детстве больше меня. Я – плохая мать!
– Тебя она тоже любит, успокойся, – заверила мать Мирабелла, уплетая яичницу за обе щеки. Пакет с пельменями она положила на стол.
Александра Ильинична убрала его обратно в морозильную камеру.
– Я ведь тоже плачу по ночам, понимаю, что я тебе жизнь сломала, родила Машу и повесила ее на тебя, а ведь ты об этом не просила, но я и слова упрека от тебя не услышала. Ты у меня золотой ребенок, за что и поплатилась. Все только восторгаются тобою! Какая Мирабелла добрая и умная! Какая она красавица! А о том, что Мирабелла – несчастнейший человек, никто не догадывается. – Александра Ильинична вытерла глаза уголком кухонного полотенца и вздохнула.
– Мама, прекрати! Я взрослая самостоятельная женщина, и у меня все хорошо! Вы с ума, что ли, все посходили? Друг друга обвиняете в моей испорченной жизни, только меня забыли спросить, что я-то думаю по этому поводу.
– А кто еще? – заинтересовалась Александра Ильинична.
– Маша!
– А, значит, она не всю еще совесть прогуляла! Тоже поняла, что повисла на тебе камнем! – покачала головой пожилая женщина.
– Мама, никогда не говори так
о Маше! – строго потребовала Мирабелла.– Хорошо-хорошо! Защищаешь ее… Я, значит, плохая. Сдаюсь! – махнула полотенцем мать.
– Обе вы хорошие, – отпила глоток свежесваренного кофе Белла и зажмурилась от удовольствия. – Вкусный ты кофе купила.
– Тот, что ты и просила – «Карамель со сливками». Позволила себе в дорогом магазине купить, – ответила мама.
– Кормилица ты наша!
Мирабелла вдруг ощутила себя абсолютно счастливым человеком, увидев лицо матери.
– Мама, почему у тебя на халате второй карман из другой ткани? – спросила она.
– Это? Ну, так… это я…
– Ты долго меня будешь позорить? Что за импровизации в дизайне? Ты же взрослый человек! Мы живем скромно, я понимаю, и Машке приходится деньги отсылать ежемесячно…
– Получает копейки со своей археологией, надо было врачом работать! Больных на всех хватит!
– Мама, прекрати! Я не об этом! Я о том, что достаточно зарабатываю, чтобы хватило и на продукты, и на новый халат! И не только на халат! Ты должна хорошо одеваться, это понятно? С ног до головы – в самое лучшее и качественное.
– Беллочка, дорогая, но нельзя же так поступать с полюбившейся мне вещью. У нее даже запах – мой! И из-за какой-то дырочки я должна ее выбрасывать? Нет, конечно! Меня и моя мама так учила. Ставишь заплаточку, и все! Экономной надо быть, это же не нищета! Это даже по- хвально.
– Ох уж эта экономия твоя, мама! А люди что про меня подумают? Что я, расфуфыренная, иду на работу, а мать в халате с заплатками ходит?
– Да люди все знают про тебя! И я в полном порядке с головы до ног. Просто я экономная, – упрямо повторила Александра Ильинична, размешивая чай. – Скажем, ты на самом деле считаешь, что женщина может быть счастливой в полной мере без мужчины?
– Наверное, да, – пожала плечами Мирабелла.
– Горе мне! Это я виновата! Так я тебя воспитала… Чего-то недодала…
Мирабелла рассмеялась:
– Зато Машка оторвется за нас обеих.
– Это-то да… Кстати! Ой, хорошо, что вспомнила! Заговорили о Машке… Вот ведь голова дырявая!
– Что, мама?
– Она же звонила сегодня, ни свет ни заря. Еще до того, как ты набила шишку.
– Что случилось? Я с ней недавно говорила, она так часто обычно не звонит, тоже экономит… хоть с этим вы с ней похожи, – забеспокоилась Мирабелла. – Так что случилось?
– Случилось с ней это еще тогда, когда она в археологический пошла и от рук совсем отбилась – с твоей помощью. Все заступалась за нее! А сейчас мы пожинаем плоды, – философски ответила Александра Ильинична.
– Мама, не томи! Она редко звонит, экономит деньги! Точно, что-то случилось!
– Ага! Экономит она – звонок за наш счет пошел. Хитрая! А потом: я монстр, что ли? Если бы с ней что-то случилось, разве я так спокойно с тобой сидела бы и разговаривала? Как-никак сердце у меня за нее болит так же, как и за тебя, только по другому поводу! Вот тебе бы прибавить приключений, а ей – убавить. Взять бы ваши жизненные позиции, перемешать и разделить пополам! И росли бы у меня две идеальные дочки!