Я женщина

Зря он обо всем этом ей напомнил. Даже аппетит пропал.

Мария ковырялась в тарелке, когда муж прервал ее мысли.

– Я не поеду в командировку, скорее всего. Сначала сделать машину надо. Поэтому с деньгами в этом месяце будет не очень.

– На моей езжай. Я больше не сяду за руль. Никогда.

– Не сядешь за руль? Машуль, посмотри на меня. – Он сел напротив. – Ты выпросила у меня эту машину, ходила на курсы, водила год – для чего?

– Года не прошло. Я всего восемь месяцев водила. Потом – ДТП. Полгода уже не садилась. Я не смогу. И хватит об этом.

– Это не машина для мужика. Типичная бабская машина.

– Значит, надо продать, – произнесла она.

Глеб не поверил жене. Он знал, с какой любовью Мария выбирала эту модель, как «обживала» ее, настраивала под себя. Ездила на ней даже в супермаркет через дорогу. И он ей гордился. За рулем она была сексуальна как никогда. Не раз хотел овладеть ей прямо в ее машине. Но Мария, казалось, забывала о нем – она была поглощена «своей девочкой», расписывая все преимущества. Он даже ревновать начал. Потом, правда, понял, что это еще глупее, чем ревновать к увлечению жены соцсетями.

Она не забыла об этом разговоре. На следующее утро, зайдя в спальню, – она опять пожелала спать на диване, одна – сказала:

– Надо дать объявление о продаже машины. Сфоткай сегодня, пожалуйста. Какую цену назначим?

Глеб не понял спросонья.

– Ты серьезно? Давай еще подумаем. Может, будешь водить?

– Мы же вчера обсуждали! Глеб, ты меня не слышишь? Я сказала – я не буду водить! Больше никогда!!!!

– Не кричи. Лучше иди сюда. Я видел странные сны. Теперь спать один отказываюсь.

Он поцеловал ее. Силой повалил на кровать.

– Сколько у нас времени есть?

– Решай сам. Или позавтракаем – или будем трахаться.

– Я выбираю приз, – пошутил он. – Позавтракаем по дороге на работу.

– Подожди – ты забыл. Открой тумбочку.

– Нет, моя девочка, – прошептал он. – Ничего я не забыл.

Такого секса у них еще не было. Мария расслабилась и отдалась ему со всей силой счастливой женщины, которую любят безусловно. Длинные ногти оставили следы на его плечах – следы ее удовольствия и безумства. Он, тоже, в свою очередь, оставил свою частицу внутри нее – давно забытые для нее ощущения наполненности чем-то, кроме своих чувств, после акта.

Уже позже, она жевала бутерброд в машине, когда он произнес:

– Я заеду в аптеку и куплю тебе таблетки. Ты не потолстеешь. Даже если немного – в любом случае не так, как если бы ты забеременела.

Она чуть не подавилась.

Александра

День Рождения прошел. Василиса пришла со школы, и Александра, конечно, поинтересовалась, был ли там Антон.

– Был.

– И это все? Ну хоть расскажи.

– Что тебя конкретно интересует?

Она бы спросила впрямую – но как? Пришлось ходить вокруг да около – сколько было человек, что кушали, что дарили – и прочая ненужная информация. Александра не стала лезть дочери в душу. Позже, правда, попыталась выяснить, ведет ли Василиса дневник – она сказала, что нет. Это осложняло ситуацию. Что может быть легче – открыть тетрадь и прочитать все, что на душе у твоего ребенка?! О том, что это аморально, Александра не думала. А потом произошло то, что отвлекло ее от беспокойства за дочь.

Его звали Максим. Он потрясающе владел английским. Пришел к ней в группу, чтобы подготовиться к серьезному экзамену и поехать учиться за рубеж. Рассказывал пол-урока, где был и что видел – в свои двадцать один с небольшим он объездил десять стран. Продемонстрировал ошеломленной группе татуировку на спине, сняв футболку прямо на занятии. Пошутил, что в кабинете так жарко, что он не хочет одеваться. В открытую флиртовал со студенткой Юлей, которая, казалось, пришла в такой восторг, что готова была отдаться ему прямо здесь и сейчас. Еще бы – увлекается футболом, играет на барабанах, учится в престижном вузе на гранте, молод, симпатичен. Александра не понимала, в чем заключается ее роль. Как учитель, она точно ничего не могла ему дать. Английский, как он сам говорил, в прошлой жизни точно был ему родным языком. Сначала она им восхищалась – спустя какое-то время он стал ее раздражать. И вряд ли тем, что постоянно опаздывал и не делал домашнее задание – он ни на шаг не отходил от Юли. Однажды ей даже показалось, что они вместе приехали. Забежали, запыхавшиеся. Шептались весь урок о чем-то. После занятия он задержался.

– Можно у Вас спросить?

– По английски – можно.

– Почему Вы так несправедливы к Юлии? Она ведь неплохо занимается. Вы постоянно ее исправляете – а других как будто не замечаете. Мы сегодня опоздали вместе – а Вы ее ругали.

– А Юлия сама не может мне это сказать?

– А ее это не колышет. Ей все равно. Мне просто со стороны виднее.

– Давай ты не будешь говорить, как мне выполнять свою работу, Максим. Я ведь не говорю тебе, что так вести себя на занятии, как ты – непозволительно.

Он потребовал уточнения.

– Пожалуйста – опаздывать на десять минут, снимать футболку на занятии, вообще не замечать преподавателя. Если честно, я вообще думаю, что тебе здесь легко и, поэтому, скучно.

– Хотите намекнуть, что мне не стоит заниматься? Что группа не моя? Так и есть. Наконец-то доперло.

Александра ничего не поняла. Он объяснил.

– Я специально наврал вашим менеджерам. Осознанно тупил на вступительном экзамене. На самом деле, мой уровень, конечно, гораздо выше. И экзамены я легко сдам сам. Вы мне в этом не нужны.

– Для чего ты это делаешь?

– Мне Юля нравится. Увидел ее на каком-то сходняке в компании, затупил, имя не узнал. А потом вспомнил, что она говорила, что английский у Вас в школе изучает. Правда, сказала, что не очень знает, типа средний уровень. Вот такой вот план.

– Понятно. Вот что, дорогой. Любить Юлю – пожалуйста. А на уроке я буду делать то, что хочу. Это моя работа. Кого хочу – того ругаю. Справедливо, заметь, ругаю. Ты плохо влияешь на Юлию – она стала хуже заниматься.

– Зато мы с ней практикуемся вне школы.

Понятно, в чем они там практикуются. Александра разозлилась. Сказала, что ей нужно идти. Еще сказала, что если он будет позволять себе такой тон, она сдаст его с потрохами. Он не испугался. Он платил деньги – и имел право учиться в любой группе, пусть даже в начальной. Типичный мажор.

Через неделю она увидела его во сне. Она стояла перед ним на коленях. Он повелевал ей – и она не сопротивлялась. Она не помнила конкретных действий, слава Богу. Но все равно было неприятно.