Я - Златан
Шрифт:
Но скажу еще раз: я его не знал, и мне было на него плевать.
Было начало лета 2004-го года. А в августе между нами отношения обострились, как никогда. В мае и июне все было нормально. Мы выиграли очередной титул, и моего друга Максвелла выбрали лучшим игроком чемпионата. Я был счастлив за него. Никаких обид, не на него уж точно. Помню, как-то мы поехали в Харлем поесть пиццу. А там вырос Мино, и я поговорил с его сестрой. Кое-что из сказанного ей удивило меня. Это было об их отце.
— Папа начал ездить на «Порше Турбо». Это несколько странно. У него раньше была другая машина. Это имеет отношение к тебе?
— Твой папа…
Я скучал по «Порше», но я надеялся, что теперь он находится в лучших руках. Тем летом я хотел держаться подальше
Но его не хватало. В нашей группе была сборная Италии, и нам нужны были сильные игроки, на которых можно положиться. А многие люди после того заявления, наверное, потеряли веру в него. Но теперь он сказал, что сожалеет о своем решении и хочет вернуться в состав. Я воспрял духом.
Теперь в нападении играли мы вдвоем, что делало нас сильнее. С каждым днем давление на нас возрастало, и все больше и больше людей говорило о том, каким получится мой международный прорыв. И я понял, что все – и скауты, и тренеры из-за рубежа – будут наблюдать за мной. За несколько дней до начала турнира вокруг меня толпились фанаты и журналисты. И в таких ситуациях я был рад, что Хенке был рядом. Его самого не оставляли в покое, но те беспорядки, что крутились вокруг меня, были полнейшим безумием. Никогда не забуду, как спросил у него:
— Твою ж мать, Хенке, что мне делать? Если кто и знает, так это ты. Как с этим всем справиться?
— Извини, Златан. Ты теперь сам по себе. Никогда прежде игрок сборной Швеции не попадал в такой цирк!
Как-то появился норвежец с чертовым апельсином. Люди начали появляться по этому поводу с тех пор, как Джон Карью, который тогда играл в «Валенсии», раскритиковал мой стиль игры. На что я ответил:
— То, что Джон Карью делает с мячом, я могу сделать с апельсином.
И теперь этот норвежец подошел ко мне и попросил меня показать, что же я могу сделать с этим фруктом.
Но не буду же я делать его популярным, так ведь? Почему я должен клюнуть на эту удочку?
— Возьми свой апельсин, почисти его и съешь. Тебе витамины не помешают, – сказал я, и конечно, это появилось в прессе. Типа, он наглый, высокомерный, и все такое. Мои отношения со СМИ были напряженными, и об этом говорили все больше и больше.
Но разве это кого-то удивляло?
«Хочешь уйти? В таком случае можешь ехать в Турин». Я — Златан. Часть двадцать пятая
Никто не знал о наших с Хеленой отношениях, даже ее мать. Сохранить все в секрете было не так-то просто. Даже незначительная новость обо мне всегда попадала на первые полосы, и нам не хотелось, чтобы СМИ начали трезвонить и писать о наших отношениях, пока мы сами не решим, как быть дальше.
Мы делали все, чтобы ввести их в заблуждение, и поначалу то, что мы были очень разными, помогало нам. Никто не мог поверить, что был с такой, как она, карьеристкой, которая ещё и на 11 лет старше. Даже если нас замечали вместе в публичных местах, они все равно не верили в это, а нам это было только на руку. Но рано или поздно за такие игры приходится расплачиваться.
Хелена потеряла многих друзей и чувствовала себя одинокой, а я стал вести себя со СМИ ещё менее дружелюбно. За год до этого я прилетел в Гётеборг для игры против сборной Сан-Марино. В «Аяксе» все складывалось хорошо, и я пребывал в отличном настроении, свободно общаясь со всеми, в том числе с репортером из «Afronbladet». Я еще не забыл, что проделали СМИ после случая в баре «Spy», но считал лишним зацикливаться на этом и таить злобу, поэтому старался перевести
тему, даже на свою будущую семейную жизнь. Обычная беседа, мол, неплохо было бы потом завести детей. Но знаете, что сделал журналист?Он написал статью обо мне, в стиле саморекламы: «Хочешь выиграть со мной Лигу чемпионов? Кареглазый брюнет спортивного телосложения (21 год, 192 см, 84 кг) ищет женщину подходящего возраст для серьёзных отношений», — вот что он написал. И что вы думаете, мне это понравилось? Я был в ярости! О ком уважении теперь могла идти речь? Самореклама! Я хотел врезать этому негодяю, и ему не повезло столкнуться со мной на следующий день в темном коридоре стадиона.
Если я правильно понял, то в газете уже знали, что я разозлился. Думаю, кто-то из игроков сборной рассказал им об этом. А теперь журналист хотел извиниться. Ведь мое имя в те дни принесло им много денег, но из этого ничего не досталось. И хорошо, что я сдержался, встретив его.
— Ты, что, клоун? Что, мать твою, ты хотел вообще сказать? Что у меня проблемы с женщинами?
— Извини, я лишь хотел… — он не мог внятно выразить свои мысли.
— Я больше никогда не буду говорить с тобой, — заорал я. Уходя, я думал, что его запугал или, по крайней мере, заставил газеты больше себя уважать. Но все стало еще хуже. Сборная победила со счетом 5:0, а я сделал дубль. И, как думаете, с каким заголовком вышел «Afronbladet» на следующий день? «Вперёд, Швеция»? «Следующая остановка — ЕВРО»? Нет, они написали: «Позор Златану», хотя я даже не бегал по полю без трусов и не трогал судью.
Я заработал пенальти и реализовал его. При счете 4:0 на мне нарушили правила в штрафной площади. У Ларса Лагербека был свой список пенальтистов и первым в нём был Ким Чёльстрем. Но он уже сегодня забил, и я подумал, что пришла моя очередь. Когда Ким подошел ко мне, я отвёл руку с мячом от него, типа «моя игрушка, не отдам!», тогда он протянул мне руку и сказал: «Отдай его мне».
Я дал ему «пять», поставил мяч на точку и забил, вот и всё. Конечно, это не лучший поступок в моей жизни, и я попросил прощения потом. Но послушайте, это ведь не война какая-то, это всего лишь гол. А «Afronbladet» посвятил этому событию целых шесть страниц, что для меня было непонятным. Что за чёртовщина, даже когда мы выигрываем 5:0, они продолжают выпускать всякий шлак, типа «самореклам» и «Позора Златану»?
— Если кому и должно быть стыдно, то только «Afronbladet»,— сказал я на следующий день во время пресс-конференции.
После этого я бойкотировал газету. И даже во время португальского ЕВРО, наши отношения не улучшались. Я продолжал бороться с ними, но в этом был определенный риск. Если бы я с ними вообще не общался, они бы от этого ничего не потеряли. Но мне не хотелось, чтобы они писали о наших с Хеленой отношениях. Это стало бы катастрофичным тогда, поэтому я действовал очень осторожно. Но что было делать? Я соскучился по ней. «Ты не можешь приехать ко мне?»— спросил я ее, но она была слишком занята. Некоторые из ее боссов купили билеты на ЕВРО, но не могли приехать и предложили кому-то поехать вместо них. Хелена подумала, что это знак и надо ехать. Мы провели вместе несколько дней, но мы скрывались от всех, и даже никто из игроков сборной не знал, что она здесь. Единственным, кто мог что-то подозревать, был Берт Карлссон, который столкнулся с ней в аэропорту и интересовался, что же она делает среди футбольных фанатов. Но все-таки мы смогли сохранить все в секрете, и я мог сосредоточиться на футболе.
У нас была отличная команда. Но среди множества отличных парней была одна примадонна. «Знаете, в «Арсенале» мы делаем так, потому что так правильно. В «Арсенале» знают, как правильно, а я как раз оттуда».
Это меня бесило. «У меня болит спина» — боже мой, какой кошмар. «Я не могу ехать на обычных автобусах, мне нужен мой собственный, мне нужно это, мне нужно то» — кем он вообще себя возомнил?
Мы поговорили с Ларсом Лагербеком насчет него:
— Златан, пожалуйста, отнесись к этому с профессионализмом. Нам не нужны внутрикомандные конфликты.