Я злая. Просто у меня глаза добрые...

— Ты где был? — спросил Дин, едва я закрыл за собой двери в номер.

— Пил, — честно ответил я, кидая куртку на стул.

— Бунтарь, — едва усмехнулся Дин.

— Возможно, я бы ещё остался, — продолжил я, — но пришел комендантский час. Слышал, они отключили сотовые трансляторы?

— Нет, — ответил Дин, потирая устало переносицу. Вид у него был потрёпанный и скудный. — Это для меня новость.

— Ага, нет кабельного, нет интернета, телефонной связи. Мы полностью отрезаны от “разложения” телефонной связи, — подытожил я.

Как по мне, реакция Дина была слишком спокойной. Лично меня это очень беспокоило. Да и любой бы тут забеспокоился. Люди добровольно отрезают и отгораживают себя от другого мира. Это настораживало. Очень настораживало.

— Ты что, не понимаешь? — я внимательно посмотрел на брата, который и бровью не повёл на такие новости. — Они превращают город в лагерь фундаменталистов!

— Нет, я понял, — спокойно ответил Дин. И на секунду мне подумалось, что не стоило в разговоре с братом упоминать термин “фундаменталисты”.

— Да ну? И все, что ты можешь сказать, это “хм”? — меня начинало бесить это мнимое спокойствие брата. Его поведение бесило больше, чем настораживало. — Что с тобой, Дин?

— Да всё я понял, отстань, — ответил тот, садясь на кровати. — Просто мне всё равно, понимаешь.

— Чего? — мне показалось, что мне сейчас послышалось. Это звучало абсурдно.

— Да какая к черту разница? — насмешливо и немного обреченно произнес он.

— Большая! — я подошел ближе к брату. — С каких пор это стало далеко от тебя? Оболванили? Отравленная водичка? Ангелы играются с людьми!

— В мире ангелов правила ангелов, — смиренно произнес Дин.

Я не мог поверить в то, что слышу. Постепенно вместе с раздражением в душу закрадывался страх. Сломленный Дин — очень плохой знак, учитывая, что он никогда не сдаётся легко.

— С каких пор ты с этим смирился? — я был в шоке. Я такого точно не ожидал от брата. Только не в такое время.

— Когда ангелы забрали шлюпки с Титаника, — сухо ответил Дин. Он налил себе немного кофе. — Кто должен спасти этих людей? Предполагалось, что мы. Но мы не можем, Сэм.

— И что? — язвительно спросил я, с упрёком глядя на брата. — Ты хочешь перестать бороться, опустить руки, сдаться?

— Не знаю, — ответил Дин. — Может быть.

Это был будто удар под дых, стало трудно дышать. Последние стержни падают. Я никогда не видел брата таким. Я привык, что он идёт до последнего, привык следовать за ним, зная, что на него можно положиться. А теперь этот человек сдается.

— Ты не можешь этого сделать, — тихо сказал я, стараясь не показывать свою панику.

— О, правда? Вообще-то могу, — ехидно ответил Дин.

А вот тут он ошибался, в этом я была уверен.

— Нет, не можешь, — я встал с кровати и теперь стоял напротив него. — Не можешь так поступить со мной.

Кажется, мои слова что-то еще значат для него. Его лицо на мгновение вытянулось, будто он что-то вспомнил, о чём раньше забыл. Я понадеялся, что это поможет достучаться до него. Стена, которая была всегда мне опорой и поддержкой начинала рушиться, и я должен был теперь удержать её, чтобы она смогла устоять и дальше.

— У меня осталось только одно, — продолжал я, видя, что Дин внимательно слушает меня. — Ты думаешь, только ты борешься с собой, Дин? Ошибаешься, мы все тут боремся. Я больше ни на кого не могу рассчитывать. Я не смогу делать это один, понимаешь? Падёшь ты, паду и я.

Брат продолжал молчать. А я продолжал говорить, в надежде образумить его. Теперь страх плотной рукой сковал моё горло, навевая страшные картинки. Нет, я не потеряю Дина таким образом.

— Знаешь, даже после того, как мы идем порознь с Шаирой, она продолжает как-то интересоваться нашими делами. Не смотря на то, что она ушла, её волнует наша судьба, — Дин вопросительно на меня посмотрел, услышав имя суккуба. — Она звонила. От кого-то узнала о Лие, решила нам сказать.

Дин продолжал смотреть на меня, слушать, при этом не издавая и звука. Меня убивало его молчание. Это было похоже на то, как ты разговариваешь со стеной — абсолютно бесполезно. Я испугался, что совершенно не смогу достучаться до него.

— У существа, которому надломили волю, который питается чужими жизнями, больше веры, чем у тебя, —продолжил тихо говорить я. — Или вспомни о Касе. Сколько он отдал, чтобы мы шли дальше, чтобы у нас был шанс выйти победителями. Прошу, Дин, не опускай руки. Пожалуйста.

Какое-то время в номере царила тишина. Напряжение в комнате было таким ощутимым, что казалось, его можно было резать ножом. Прошли секунды, а казалось будто часы. Спустя какое-то время Дин молча взял куртку и направился к двери. И по-прежнему без лишних слов. Хотя, напоследок он всё же кинул через плечо:

— Мне надо проветрить голову.

И после этого дверь за ним закрылась. Мне казалось, будто весь мир опустел. Молчание Дина означало, что он в очень плохом состоянии, это могло вырваться наружу чем угодно.

На смену страху пришла злость и раздражение. С психами и ругательствами себе под нос я схватил телефон, пытаясь найти последний входящий вызов. Последний наш с Шер разговор закончился весьма не дружелюбно, поэтому я очень сильно надеялся надеялся, что ей не пришло в голову менять симку на телефоне. Когда на послышались гудки, я облегченно вздохнул. Не выключила, значит есть вероятность, что она ответит.

И вот снова секунды показались часами. Но моё терпение было вознаграждено — наконец я услышал её голос. Недовольный голос.

— Какие люди, — произнесла она сухо в трубку. — Что такое? Вспомнил о других обвинениях или претензиях? Если так, то можешь идти прямо на х…

— Шер, — перебил я её, не желая тратить время на споры. — Можешь приехать?

Суккуб резко умолкла. Кажется, мои слова её застали врасплох. Я почти усмехнулся тому, как в трубке слышалось размеренное и обиженное сопение. Вот так и прошло время какое-то: она дышала, я её слушал.

— Пожалуйста, — я так боялся спугнуть её своей просьбой. Но мне больше некому было позвонить, чтобы просить о помощи. — Я… я не смогу один справится.