"Я"

Нужно еще принять во внимание то, что время, в котором измеряется мой путь, и время Вселенной – не идентичны. Я думаю, что через несколько лет моего времени я или пройду весь свой путь, или же погибну, но у людей до этого срока наверняка будет несколько миллионов лет. Кроме того, процесс уничтожения Вселенной тоже должен иметь определенную длительность. Если я выйду за пределы Вселенной, то, сколько этот процесс будет длиться в моем времени, я даже не могу себе представить, я знаю об этой Вселенной то (да и вы, люди, тоже) – она расширяется. На мой взгляд, самый простой способ "убрать" Вселенную – это принудительно сжать ее до сверхплотного состояния, например, до кваркового или же до ядерной плотности. В таком виде она будет занимать мало места и иметь простую структуру, то есть в целом будет достаточно удобной для дальнейшего использования; образно говоря, она будет напоминать "чистый лист бумаги для богов". Но сжатие Вселенной с точки зрения ее внутреннего времени будет продолжаться миллионы и миллиарды лет – неужели вам, людям, этого будет недостаточно? И это притом, что еще неизвестно, какова судьба уготована той, другой Вселенной, с людьми – ее судьба может быть лучше или хуже, не так ли? Суммируя вышесказанное, если бы человек мог бы выбирать Вселенную по своему вкусу, то, зная то, что я сказал сейчас, какую бы Вселенную он выбрал? – я не знаю, но думаю, что мнения людей разделились бы. Поэтому жизнь и в одной, и в другой Вселенной имеет как свои достоинства, так и свои недостатки, жить в этой Вселенной не так уж и плохо.

– Ты рассказываешь удивительные вещи – расскажи еще про что-нибудь, – попросила она.

– Ты исчерпала свои вопросы, и поэтому наши дороги расходятся, – ответил я. – Прощай навсегда.

– Но почему?!

– Потому, что так надо – ветер не удержишь в клетке: я – ветер, вы, люди, – клетка, а у меня другой путь, нежели жизнь в клетке. А на прощание я хочу пожелать тебе только самого необходимого: спокойствия, терпения, удачи и постоянного благополучия!

Мы расстались. А я тем временем, продолжу свой рассказ с того момента, когда моя собеседница еще только вернулась из лагеря смерти. В то время меня занимала история человечества и то, на сколько сильно она зависит от отдельной, пусть даже выдающейся, личности. История не знает сослагательного наклонения, она не знает слов "если бы", но это утверждение верно для людей, а не для меня. Я решил произвести серию экспериментов над человечеством, чтобы выяснить для себя этот вопрос, а также для того, чтобы глубже понять процессы развития, идущие внутри разумной цивилизации, в их исторической перспективе.

Я начал с исследования такого вопроса: "На сколько скорость развития человечества зависит от изобретения, например, огня, лука или колеса?" Чтобы не беспокоиться о том, что происходит у меня дома, я оставил вместо себя копию, а сам отправился в каменный век. Для начала мне нужно было найти того человека, который впервые стал использовать огонь, то есть изобретателя огня. В то время для меня это была сложная задача, потому что нужно было вести поиск по всей планете на протяжении тысяч лет среди миллионов людей, а тогда я еще не обладал хотя бы одной десятой того могущества, которым обладаю сейчас, и мне было сложно справиться с поставленной задачей, но я ее решил и нашел этого человека. Найдя изобретателя огня, я отправился на встречу с ним в то время, когда он еще только думал о вопросах сохранения и дальнейшего использования огня. Примечательно, что вопрос разжигания огня перед ним не стоял, потому что это было дело далекого будущего.

Я ждал его на холме. Вокруг меня раскинулась осень – желтый, красный, оранжевый, коричневый и зеленый цвета перемешались, как на ковре. Я осмотрел окружающую меня местность: деревья, заросли кустов и открытые участки равнины простирались во все стороны до самых гор на горизонта. Воздух был прохладный и свежий, пахло влагой. Скоро вот из этого небольшого леса выйдет группа охотников и пройдет в отдалении мимо меня, и там будет будущий изобретатель огня. Я решил, что выберу в качестве проверочного какое-либо крупное событие в истории человечества, затем отберу жизнь у исследуемого человека, после чего оценю влияние его смерти на проверочное событие и, тем самым, узнаю степень важности его изобретения; ну а затем, чтобы не нарушать целостность истории и чтобы она оставалась в неизменном виде, я верну ему его жизнь

В качестве проверочного события я решил выбрать Марсианскую войну. Я остановил свой мысленный взор на Марсе, во второй день после того, как землянами была пробита его оборона. Я видел дома и много-много зелени вокруг них, видел людей, сидящих в бомбоубежищах, видел пустынные улицы и клубы пыли. А еще я видел взрывы ядерных боеголовок: исполинские грибы из плазмы и пыли, вырастающие над горизонтом, и ураганный ветер, дующий из эпицентров множества взрывов, и яркий резкий свет, исходящий от грибов и поджигающий близлежащие строения. Грибов было много, их становилось все больше и больше, земля тряслась – это был конец Марса. Космические корабли землян пускали все новые ракеты, часть из них сбивалась, но остальные долетали до планеты. Земляне уничтожали марсиан…

Сожженный Меркурий, планета-завод, к тому дню уже превратился в радиоактивное кладбище, там еще оставались живые марсиане, но живыми они были только временно – они были обречены – их никто не будет спасать; а здесь, неподалеку от Марса, в холодной пустоте космоса, термоядерные взрывы ломали астероиды, разрывая их на куски, уничтожая марсиан и их постройки. Спутники Юпитера пока еще были почти не тронуты войной, а дальше, на спутниках Сатурна и Урана, царил мир, не нарушаемый ничем, – но то было затишье перед бурей… Все они погибнут позже, после Марса и пояса астероидов, и тогда во всей Солнечной системе обитаемыми останутся лишь Земля и Луна. Луна – плацдарм Земли для экспансии в космос, уже пережила самое страшное – жуткие по силе, первые мощные удары марсиан – и потеряла половину своего населения; оставшиеся в живых жители Луны продолжали свою адскую работу в ее недрах, и благодаря их самоотверженному труду эскадры землян переломили ход войны.

Марсианская война… Второй раз за всю историю человечества люди планомерно уничтожали себе подобных, прекрасно осознавая содеянное, и довели это дело до конца.

Так думал я, смотря и на равнину, и на Марс; находясь одновременно и на холме, и неподалеку от Марса; существуя одновременно и во времени каменного века и во времени начала космической эры. Я решил, что временно убью изобретателя огня, после чего оценю Марсианскую войну: изменилось ли ее положение во времени, поменялся ли характер боевых действий, на каком уровне находится наука, культура и технология – на более низком или же более высоком, чем они был до моего вмешательства, а когда я выясню для себя все эти вопросы, тогда я и оживлю его.

Я увидел своего подопытного человека еще до того, как он с товарищами вышел из леса, и вид его был обычным для той эпохи: грязный мужик в затасканной ободранной шкуре, с дубинкой и копьем в руках, весь в синяках и царапинах, и к тому же с нечесаными всклокоченными волосами. Люди меня не видели, потому что я был очень далеко от них, поэтому охотники спокойно шли себе дальше, в то время как я впервые в своей жизни начал эксперимент над человечеством.

Мне нужно было аккуратно лишить человека жизни, причем так, чтобы его товарищи ни о чем не догадались и, чтобы потом его можно было оживить, поэтому я стал действовать надежным отработанным методом, прервав несколько нервных волокон в определенных критических местах и разорвав, тем самым, единую нервную систему организма. Изобретатель огня упал в траву, как мешок, – он был мертв. Я начал анализировать Марсианскую войну и обнаружил, что с ней не случилось ровным счетом ничего: она все так же была в том же самом времени, что и раньше, а уровень науки, культуры и технологии человечества остался точно таким же, каким и был до моего вмешательства.

Это была явная неудача – оказывается, трудно быть богом. Спутники еще не успели наклониться над упавшим, стараясь помочь ему, как я уже соединил оборванные нервы, и бывший покойник начал вставать. Они решили, что он просто споткнулся, и начали смеяться над неловкостью товарища – так я понял их разговор, слова которого звучали у них в головах (оттуда я и считывал их себе в мозг, ведь сам я находился слишком далеко, чтобы просто подслушивать, а пользоваться специальной шпионской техникой мне не хотелось) – ну а понимать любой язык и говорить на нем – для меня это такая мелочь, что я даже внимания на ней заострять не буду, и к тому же эта способность для меня настолько естественна, как для человека естественно дышать или ходить.

Охотники пошли своей дорогой, а я подумал, что, наверное, этот изобретатель огня является не столь уж значительной фигурой, как казалось мне раньше, поэтому я попытался найти еще одного, теперь уже наверняка более важного изобретателя огня и, когда нашел его, то протянулся к нему через пространство и время и тем же способом, который я использовал и раньше, оборвав его жизнь. И вновь ничего – никаких изменений в Марсианской войне я не обнаружил. Этого человека я, конечно, тут же оживил, но в чем причина моей второй неудачи?

Наверное, предположил я, изобретение огня – способов его поддержания и зажигания – происходило сразу в нескольких местах независимо друг от друга в течение довольно длительного промежутка времени. Если это так, то таких изобретателей должно быть как минимум несколько человек. Я начал искать их, искал долго и упорно, пока не устал, но все же нашел еще несколько десятков таких изобретателей – теперь мне стало понятно, почему первый из них не является главнейшим и почему главных среди них нет – все они равноправны.