Яд минувшего

Решил прорваться к главному «павлину»? Нелепость. Конницы у имперцев куда больше, причем не меньше трети – тяжелая латная. Надеяться, что от такого удара враги побегут, глупо – в глубине гайифских построений на широкой, словно специально для того разровненной луговине, бурлит целое конное море. При таком раскладе никакие лихость и доблесть не пересилят. Охватят с флангов, начнут сбивать в кучу… ага, еще и пехота сзади приложит! Но зачем-то же Савиньяк в эту западню полез? Неужели так недооценил «павлинов» по сравнению с северными «гусями»? Да нет, не может быть. Тогда что за ерунда там творится?

– Хейл, имейте совесть, мы тоже посмотреть хотим.

– Смотрите.

Что за кошка цапнула Савиньяка, не понять, но это не глупость и не молодечество. Генерал рискнул, либо углядев шанс выиграть по-крупному, либо потому, что иначе вообще не выходило.

– Ну, Стивен, что скажешь?

– Ничего, – зачем финтить? Умней, чем ты есть, все равно не покажешься. – Но это не ошибка.

– Ну, спасибо. Объяснил.

Пока еще бесполезный ветер за неимением дыма хлопал тканью знамен, трепал плащи и черно-белые султаны на офицерских шлемах. Созванные Пуэном к знамени командиры рот и полурот по очереди глядели за овраг, в меру сил и разумения пытаясь осмыслить увиденное. Осмысление по большей части сводилось к глубокомысленным «а Леворукий его знает» и «Савиньяку там виднее»…

– Да и «павлины» вам не дриксы с гаунау…

– Ну, наши здешние вояки пока тоже не ноймары…

– Тут баш на баш, но «этих» больше… Особенно, если считать Уэрту…

– С Уэртой не так и просто. Агарийцы в седле не ахти…

– Зато алатские панцирники кого хочешь сметут…

– Когда захотят. Агарийцев, будь их воля, они б в капусту изрубили…

Болтовню прервал конский топот. Мальчишка в изумрудной с розовым тунике оруженосца осадил недовольно мотнувшего головой линарца и возвестил ломающимся тенорком:

– По приказу командующего Второй Южной армии его величества Карла. Кто здесь полковник Пуэн?

– Я, – не скрывавший своей перевязи полковник все же счел уместным откликнуться согласно уставу. – Вверенный мне полк готов к выполнению приказа.

– Да будет так! – вестник с лихим щелчком открыл розовый футляр и вытащил сложенный и запечатанный листок. – Сражайтесь во славу Олларов!

Корявый разворот – Стивен, хоть и служил в пехоте, такого бы себе не позволил – и исполненный собственной значимости мальчишка уносится вдоль линии выстроенных баталий в сторону полка из Линарэ. Похоже, диспозицию и впрямь в последний момент поменяли, но зачем?

Изумрудное пятнышко исчезает из глаз. Ветер несет запах гари, кажется, он становится все сильнее. Полковник аккуратно складывает приказ и с недовольным видом убирает в поясную сумку.

– Господа, приготовьтесь к отступлению, – кислая мина как нельзя лучше соответствует словам. – Начать оное нам предписано по получении отдельного приказа. Пока же – ждать.

Отступать? И здесь тоже?! И куда, за Каделу? В Старую Эпинэ? В Олларию? Да пропади оно все пропадом вместе с таким командующим! Отступать… А Савиньяк вместо этого атакует, и не потому ли, что получил этот же подлый приказ?

– Возвращайтесь к своим людям, – чеканит Пуэн. – И готовьтесь, но только готовьтесь. Никаких самостоятельных действий. Вы меня поняли?

3

Месяц назад Дени Колиньяр ходил в адъютантах командующего и считал себя хорошим наездником, а Факела – отличным конем. Затем во Вторую армию прислали генерала Савиньяка. Свиты у него не имелось, и Манрик поделился своей, расставшись с тремя теньентами и легкоконным полуэскадроном. Это было сразу и понижением – от маршала к генералу, и честью – от ничем не примечательного старикана к герою Гаезау. Дени решил считать это честью, но сложности начались с первого же дня. Среди прочего теньенту пришлось опытным путем осознать, что умные люди на линарцах не воюют, а сам он – криворукий неумеха, впрочем, последнее поправимо. Адъютант твердо решил выучиться ездить не хуже своего генерала и разжиться приличной лошадью. И разжился, правда, отнюдь не так, как думалась.

Вороную с белой пежиной на плече Манчу Колиньяру дали люди Алвы вместе с советом не влететь в гайифские объятия и не сломать шею ни себе, ни кобыле. Огрызаться Дени не стал – во-первых, Факела он и впрямь почти загнал, а во-вторых, было не до фанаберий. То, что все летит к Змею, теньент заподозрил, когда потерялись бергеры, а в ставке эти подозрения переросли в уверенность. Передвинь горцев командующий, он, прочитав записку Савиньяка, в обморок бы не грохнулся. Полнокровие полнокровием, однако на памяти Дени Манрика так еще не прикладывало, значит, дело плохо. Мало того, что замыслы начальства пошли коту под хвост, так еще и армия, того гляди, останется без головы.

В таланты командующего центром генерала Ожери теньент не верил, Сэц-Рафле сидел на правом фланге и вообще хорошо умел только подчиняться, Кракл был силен разве что рапортами, Понси стар и откровенно глуп, Люра осторожен до трусливости, Алва здесь ничего не знал и его не знали, а Савиньяка для начала следовало хотя бы найти. Последний раз своего генерала Дени видел, когда тот готовился вести в бой конницу. Разобрать из ставки, что куда сместилось, у адъютанта не вышло, но рывок напрямую исключался: слишком велик был риск налететь на «павлинов» и вообще никуда не добраться. Пришлось возвращаться по своим же следам, то есть второй раз огибать пресловутый овраг и уже за ним поворачивать к западу. Это Колиньяр и проделал, заодно получив возможность по достоинству оценить как кентер Манчи, так и ее выезженность.

Худшие опасения не сбылись: тонувший в сухом придорожнике луг был пуст – ни отходящих в порядке отрядов, ни бегущих толп не наблюдалось, как и оставленных раненых, брошенных повозок и прочих следов поражения. Значит, позиции Савиньяк удерживает, оставалось до него добраться. Дени привстал в стременах, чтоб оценить висевшую впереди пороховую тучу, после чего двинул рысью, прикидывая, как ловчей избежать встреч с чужими дозорами, не потеряв при этом времени.

Размышления прервала Манча. Внезапно сдав вбок, кобыла коротко фыркнула и перешла на шаг. Точно так же себя вел, почуяв чужих, мориск Савиньяка, но сюда-то кого занесло? Талигойский разъезд? «Павлиньих» лазутчиков? Могло быть и то, и другое, но сомненья разрешились быстро – впереди в сероватых мертвых зарослях мелькнул черно-белый султан конского волоса. Свой, причем кто-то из собратьев-офицеров, а один, потому что такой же гонец. То ли генерал усомнился в том, что адъютант добрался до ставки, то ли понадобилось сообщить о чем-то дополнительно.

Дени угадал верно. Затрещало, и из возомнившей себя лесом травищи выехал корнет Сэц-Лумэль. Порученцев во время сражения Савиньяку требовалось больше, чем было, и в дело пошли офицеры охраны, только чего корнет глаза-то так вытаращил? Не ждал тут встретить? Вообще не ждал?

– Антуан, вы куда?

– Эээ, сударь… Вы?!? Как неожиданно…

– Почему? Съездил в ставку, теперь возвращаюсь. Ладно, что тут у нас?

– Ну… Атакуем…

– По вам не скажешь, – вот так о чужом косноязычии и узнаешь. Или это он так военную тайну хранит? – Где сейчас Савиньяк?

– Должен был… пойти в атаку.

– Проклятье, где он был, когда вы отъезжали?

– Вон там… – Сэц-Лумэль с готовностью ткнул рукой себе за спину. – Был бы рад вас проводить, но… должен доставить срочный приказ.

– Кому? – неужели бергеров нашли? Больше тут приказывать некому.

– Эээ, ааа… полковнику Аррижу.

К командующему пехотой левого фланга Савиньяк одного из своих адъютантов послал как раз перед тем, как отправить самого Дени в ставку. Конечно, могло возникнуть и новое дело, только позиции пехоты корнет давным-давно проскочил.