Ядовитая боярыня

Лавр ушел молиться в церковь при теле. Погребение назначили на тот же день, потому что мертвец пролежал в земле долго и начал смердеть, как четверодневный Лазарь.

Но только в отличие от Лазаря воскреснуть он сейчас не мог, и встреча Вихторина с его опечаленным, заплаканным отпрыском откладывалась на неопределенное время — сколько отпущено жить самому Андрею.

Флор возвращался от ворот, проводив Лавра, и вдруг заметил странную сцену во дворе своего дома, возле конюшни. Беспамятный Пафнутий внезапно метнулся под ноги к девице Гликерии, пал перед нею на колени, схватился руками за подол ее платья — пальцы блаженного сильно тряслись, — и что-то вымолвил. Гликерия побледнела, отшатнулась и ответила Пафнутию сквозь зубы. Что — Флор не расслышал. Несколько коротких слов. Пафнутий поник головой, его плечи запрыгали от сильных рыданий. Гликерия высвободилась и быстро ушла, а Пафнутий остался стоять на коленях, утыкаясь лбом в стену конюшни.

— Задушен? — переспросил Вадим, когда Флор сообщил ему новость. Харузин отложил прорись, которую внимательно разглядывал в книге (обещал сделать для Натальи узор чуть попроще, чтобы она могла заняться вышивкой бисером), подпер подбородок кулаком.

— Похоже на то, как был задушен Неделька? — уточнил Харузин.

— Наверное… Я ведь его не видел, — вздохнул Флор.

— Может быть, у Колупаева спросить подробности? — предположил Вадим.

Харузина передернуло. В отличие от Натальи, он не мог вспомнить колупаевские застенки без дрожи во всем организме.

— Без меня, — пробормотал он. — Да и не опасно ли это? Назару сейчас виноватые нужны…

— Назар не знает, что был убит скоморох. Назару до этого дела не было, — напомнил Вадим.

— А теперь будет? — спросил Харузин. — Вот сейчас мы придем к нему такой теплой компанией и скажем: «Привет, Назар, как дела? Каково кнутобойничаешь?» Он, разумеется, с милой улыбкой: «Да с Божьей помощью — помаленечку… С чем пожаловали?» Мы ему: «Да вот, гражданин следователь, какая история… Почерк убийства больно знакомый. Тут наш скоморох Неделька был задушен. Правда, не в Новгороде, а в урочище — как там оно? — но тоже бечевкой. Как вы думаете, есть связь между этими двумя преступлениями?»

— Не валяй дурака, — сказал Вадим. — Дело серьезное.

— Андрей говорит, что отца его, возможно, убил беглый Севастьян Глебов, — напомнил Флор.

— Невероятно, — тут же сказал Харузин.

Все посмотрели на него.

— Почему?

— Потому что у Глебова нет мотива, — сказал Харузин. — И, кроме того, мы забываем о смерти Недельки. Что, Недельку тоже Севастьян задушил? Может, это такой юный маньяк-душитель, а? Нет, ребята, причина совсем в другом…

Флор проговорил медленно, в общем молчании:

— Мне, братцы, все время кажется, что разгадка у нас перед самым носом, только мы ее никак увидеть не можем…

Глава 9 Иордан

Ливонский рыцарь Иордан из Рацебурга находился в Новгороде уже несколько месяцев. Приехав сюда весной, присматривался к здешнему торговому люду, знакомился со всеми, кто соглашался иметь дело с ливонцем. Внешне дело обстояло так, что ливонец искал способа открыть в Новгороде торговую факторию.

Тайное задание Иордана было другим. Рыцари приглядывались, нельзя ли откусить от северного бока Руси кусочек послаще? Самыми крупными кусками, предназначенными — как полагали немцы, — для крепких латинских челюстей, были Псков и Новгород. Но Новгород был, конечно, богаче и слаще…

Слухи о предстоящей войне с Ливонией ходили уже давно. Они то затихали, то возобновлялись. Одни полагали, что не следует придавать им слишком большого значения, другие, напротив, сгущали краски и в каждом ливонце видели опасного врага. Но и те, и другие знали: воевать с ливонцами еще не время. А когда оно наступит — никто не проспит грянувшей войны. Не бывает такого.

Поэтому Иордан жил в Новгороде довольно свободно. К нему присматривались, но без особенной подозрительности.

Одним из знакомцев Иордана был Григорий Вихторин, человек торговый и открытый для партнерства. С ним Иордан затевал совместное дело. Хотел снарядить общий корабль, чтобы везти в Европу русских соболей, а в Россию — европейский фаянс, ткани, пряности, чай. Дело, в принципе, обычное, каких на Севере затевали множество. И никаких неожиданностей оно не сулило.

А вот, гляди ты… Сперва был арестован Елизар Глебов, будущий родственник Вихторина, с которым Григорий также познакомил Иордана. Затем пропал и был обнаружен мертвым сам Вихторин.

Иордан поневоле задумался. История переставала ему нравиться. Мало того, что она угрожала его собственной жизни, — этого как раз бравый ливонский рыцарь опасался меньше всего, — затаилась в ней какая-то неприятная гнильца.

Но уезжать из Новгорода, не выяснив, что это за гнильца, и нельзя ли ее расковырять поглубже, на пользу Ливонии и во вред Российскому государству, Иордану не хотелось.

И потому он как ни в чем не бывало продолжал жить в Новгороде и встречаться с разными людьми. Ни от одной встречи не уклонялся — никогда заранее не скажешь, от кого можно узнать самые интересные и полезные вещи.

Братья Флор и Лавр пришли к Иордану под вечер, на второй день после погребения несчастного Вихторина. Иордан на кладбище не был и русской службы не стоял. Не очень он русскую церковь любил. Или, точнее выразиться, — вовсе не любил.

Потому и появление инока в своей каморе воспринял без радости, хотя и вежливо.

Разумеется, Иордан узнал «медвежат». С ними он участвовал в поисках утраченной святыни — весла святого Брендана, гребя которым человек может попасть из моря земного прямо в Царство Небесное.

Тогда заветное весло ни русским, ни ливонцам не досталось: забрал его умерший человек, которого до поры земля и в себя не принимала, и носить на себе не хотела.

И был этим умершим человеком разбойник Опара Кубарь, отец близнецов Флора и Лавра, прозываемых за дикость воспитания, лесного да разбойного, «медвежатами».

Но зла на «медвежат» ливонец тоже не держал. Так уж судьба сложилась. Не будь между ними различий веры и народности, они, быть может, сошлись бы в крепкой дружбе.

Флор говорил, Лавр помалкивал — наблюдал, прикидывал. Иордан это видел и одобрял. Будь он здесь не один, а с кем-нибудь из орденских братьев, они бы тоже так делали.

— Ну, здравствуй, Иордан из Рацебурга, — молвил Флор, кланяясь ливонцу.

Ливонец встал и ответил вежливым поклоном.

— Мир вам, братья, — сказал он. — С миром пришли, с миром и отойдете от меня.

— Что, ты нас уже гонишь? — засмеялся Флор. — Ну и ну!

Иордан чуть покраснел.