Ядовитое жало

Оберштурмбаннфюрер Борцель был разбужен среди ночи. Дежурный офицер доложил ему по телефону, что по поступившим сообщениям на участке Княжполь-Будовляны движение поездов приостановлено, над Будовлянами видно зарево и оттуда доносятся звуки взрывов, связи с Гильдебрандтом нет.

Начальник княжпольского гестапо не давал знать о себе до утра, и Борцель начал догадываться, что дела у гауптштурмфюрера исключительно плохи, он, видимо, просто боится подойти к телефону. Борцель уже собирался вылететь на двухместном самолетике к месту происшествия, как ему сказали, что Гильдебрандт нашелся.

— Гауптштурмфюрер, что у вас там происходит? — спросил Борцель, брезгливо морщась, так как ожидал, что Гильдебрандт начнет юлить, оправдываться.

Но Гильдебрандт оправдываться не стал. По военному, четко он отрапортовал о ночной акции партизан и начал перечислять, что им удалось вывести из строя.

— Вы забыли указать потери… — резко прервал его Борцель.

— Считая охрану эшелона—тридцать семь убитых, пятнадцать раненых. Потери полиции еще не установлены.

— Они увели с собой этих пленных?

— Да. Всех…

Голос Гильдебрандта звучал спокойно и как-то равнодушно, словно он докладывал о вещах, не имевших к нему прямого отношения.

Это взбесило Борцеля.

— Гауптштурмфюрер, вы понимаете, что вы наделали?

— Да, господин оберштурмбаннфюрер.

— А вы понимаете, что этот случай, к сожалению, нельзя будет скрыть, замолчать, даже если я приложил бы все усилия?

— Да, господин…

— Не перебивайте! —Борцеля понесло. — Эта акция получит самую широкую огласку, о ней станет известно самому фюреру, о ней будут упоминать в приказах, ее будут изучать на совещаниях и учениях, она, возможно, войдет в историю военного искусства как классический образец коварной партизанской тактики. Вы слышите меня?

— Да, господин оберштурмбаннфюрер.

— При этом ваше имя будет упоминаться только в том смысле, что существовал, мол, такой олух гауптштурмфюрер Гильдебрандт, возомнивший себя гениальным стратегом, которого не без особого труда обвели вокруг пальца. Вы поняли меня, гауптштурмфюрер?

— Да, господин оберштурмбаннфюрер… — еле слышно донеслось из трубки, и что-то прогремело там, на другом конце провода. Трубка умолкла.

— Алло! Где вы там? Куда вы пропали? Гильдебрандт?! Кто это? Да отвечайте же!

В трубке послышался кашель, и незнакомый, заикающийся голос с трудом выговорил:

— Слушает унтерштурмфюрер Белинберг…

— А куда делся ваш начальник?

— Его нет, господин оберштурмбаннфюрер…

— Не городите чепухи! Я только что разговаривал с ним. Сейчас же передайте ему трубку.

— Это невозможно, — чуть не плача, сказал Белинберг. — Его нет совсем… Гауптштурмфюрер Гильдебрандт только что покончил с собой.

10. Вопросы, на которые нет ответов

— Капитан, мы все признаем твои заслуги, — сказал Бородач, хитровато поглядывая на начальника разведки. — Я имею в виду нападение на Будовляны. Это все ясно, но жить прошлыми заслугами, да еще спекулировать ими нам не к лицу. Согласен?

— Абсолютно.

— Тогда признайся, что дело с раскрытием вражеского агента сидит у тебя на одной точке. Как говорится, — и ни туды, и ни сюды. Агент в отряде есть, мы знаем, мы убедились, этот сукин сын даже в последний раз крепко подсобил нам, но кто он таков, где хранит свою рацию — неизвестно.

— Ну, рация необязательно, — сказал комиссар.

— Тогда как объяснить, что Гильдебрандт получает информацию быстро и своевременно? — оторвался от карты Высоцкий.

— Получал… — весело сказал Бородач. — Приказал долго жить Гильдебрандт. Между прочим, это заслуга Серовола, можешь считать, капитан, что ты лично одного гауптштурмфюрера укокошил.

— Как это — лично? — не понял начальник штаба. — Он же сам застрелился.

— Э–э, если бы Серовол не предложил нам сыграть шутку с Гильдебрандтом, он, может быть, всех нас пережил бы. Это капитан его до самоубийства довел.

Они снова собрались вчетвером - командир, комиссар, начальник штаба и начальник разведки - в той же хате, где несколько дней назад обсуждался план операции «Ход конем». У всех было отличное настроение, всех радовала недавняя победа, каждому хотелось шутить, балагурить. Однако Серовол понимал, что за словесной разминкой последует серьезный разговор, а он не был готов к такому разговору, так как поиски забравшегося в отряд шпиона пока что не дали никаких результатов. Что ж, пусть помогут… Может быть, кто-нибудь подскажет интересный ход, подметит свежим глазом то, что ускользает от него.

— Так, предоставим слово Сероволу, —сказал Бородач, разглаживая обеими руками холщевую скатерть на столе. — Первое: что у немцев? кого прислали на место покойного? Давай!

— Пока что командует заместитель Гильдебрандта—-унтерштурмфюрер Белинберг. Впрочем, он уже обер. Повысили…

— Странно… — поджал губы Высоцкий. Комиссар также был удивлен этим известием.

— Что, постарше чином не нашлось? Сейчас у них безработных штурмбаннфюреров полным–полно. Оккупированная территория ведь сокращается с каждым днем.

— Заменят, — уверенно сказал Бородач. — Поставят какого-нибудь опытного, матерого обертрахтарарахфюрера. Они нам Будовляны не простят…

— Возможно, уже заменили, но Белинберг оставлен как ширма, — продолжал Серовол. — Дело в том, что в Княжполе появился какой-то загадочный тип. Какой-то фольксдойче, мужчина лет сорока. Называют его Гансом. Держит себя весьма самоуверенно. Два раза в день заходит в кабак. Пьет стаканами, но не пьянеет. Говорит на местном диалекте с легким акцентом. Откуда прибыл, где остановился — неизвестно. Был замечен рано утром возле дома гестапо, выходил на улицу из калитки.

— Думаешь, важная птица? — поднял брови командир отряда.

— Узнаем в самое ближайшее время. Приказал Верному вести наблюдение за ним.

– Добре. Второе: кого взял под увеличительное стекло в отряде?

— Ничем особым похвалиться не могу, — сокрушенно качнул головой начальник разведки. — Помните, перед походом на Будовляны мы потребовали, чтобы все командиры проследили, не отлучается ли кто из бойцов ночью.

— В эту ночь отлучался только один Домбровский, — печально вздохнув, сказал Колесник. — Он в Будовлянах убит. Тут девчонка одна так по нем, бедная, голосила — сердце мне все изранила. Хороший, отважный был боец.