Ядовитый полигон

В одном месте путь мне преградили останки какого-то животного – или собаки, или волка. Наступать на них, даже на смерзшиеся, было неприятно. Потому я просто перепрыгнул через окоченевший труп, едва при этом не ударившись головой о перекрытие.

Путь был недолгим – насколько я помнил, не более полутора сотен метров. Прикинув, что уже приближаюсь к цели, я выглянул наружу в том месте, где канава была не прикрыта. Чувство дистанции и в этот раз не подвело меня. Я оказался в полутора десятках метров от ближней фермы – той самой, обозначенной Полтора Коляном как склад навоза. Прежде чем выбраться наружу, высунул голову и осмотрел все вокруг сначала невооруженным взглядом, потом через бинокль с тепловизором. Дальнее здание фермы мне не было видно, не заметил я и часового. Все было тихо. Я приготовил оружие, выбрался наружу и перебежал к углу, от которого после короткого осмотра места перебрался ко второму зданию.

Мне не нравилась погода. Похолодало до того, что мерзли кончики пальцев при настройке бинокля. Хотя снега здесь не было, почва под ногами похрустывала. А это меня демаскировало. Впрочем, почва точно так же хрустела и под ногами часового, обходившего третье здание по периметру. Услышав его шаги вдоль ближней ко мне стены здания, я прикинул время, необходимое ему на полный обход. Здесь ошибиться было сложно. Потом я дождался, когда часовой скроется за углом, и перебежал к дальней от себя стене, по пути остановившись у окна, за которым горел свет. В окно я не заглядывал. Там не разговаривали; наверное, люди отдыхали. По крайней мере, храп нескольких человек я услышал явственно. Их, учитывая боевые навыки часового, можно было всех взять голыми руками. Но я себе такую задачу не ставил. Мне хотелось доставить на базу хотя бы одного. Да вот хоть бы часового…

Я прислушивался к его шагам, перебросив пистолет-пулемет на ремне за спину, чтобы не стеснял рук, и терпеливо ждал. Шел он как бык – ступал тяжело, громко и уверенно, с чувством собственного достоинства и ставил ногу, кажется, на всю ступню. Здоровый, должно быть, детина… Мне даже стало интересно, в самом ли деле у часового такая походка. И я, чтобы удовлетворить любопытство, позволил себе отступить от угла на три метра и прижаться к стене, чтобы дать ему возможность выйти из-за угла и сделать напоследок хотя бы два-три шага. Впрочем, мною двигало не только любопытство. Смутно я помнил, что где-то уже встречал человека с такой походкой… Впрочем, гадать у меня времени не было. Я мог себе позволить подождать всего с десяток секунд, в течение которых часовой должен был выйти из-за угла.

Луна в очередной раз выглянула из-за тучки – и осветила часового, вывернувшего ко мне. А я стоял в тени, прижавшись к стене, невидимый для него, и приготовился нанести удар основанием ладони чуть ниже уровня груди, что сразу отключит противника. Но луна меня выручила – я успел рассмотреть, что парень не просто укутался в несколько одежек, а натянул бушлат на бронежилет. Ударив по нему, я только отобью себе руку. Так что уже, что называется, «в полете» я переориентировался и послал руку выше, прямо в челюсть.

Понял ли этот гусь, что он стал добычей охотника или вообще не успел сообразить, что вдруг прилетело из темноты?… Раскинув руки, он брякнулся на спину. На всякий случай я добавил повторный короткий удар в лоб. Это то же самое, что «контрольный выстрел», только без смертельного исхода. Все остальное было делом техники. Припасенной заранее веревкой я связал часовому руки за спиной; ноги связывать не стал, но петлю на шею все же надел и соединил ее с руками. Если он попытается высвободить руки, будет затягивать петлю на горле. Не забыл и про кляп, чтобы не орал, пока я его тащу. Потом повесил на шею ремень трофейного «тупорылого» автомата «АКСУ-74», взвалил парня – а это был именно парень лет двадцати пяти, не старше, – на себя, спина к спине, и побежал. Теперь я уже не стремился сильно маскироваться, хотя топать, как топал недавно мой пленник, не стал. Но под двойной тяжестью шаги мои все равно легкими назвать было трудно. Однако долго так бежать я тоже резона не видел, тем более что пленник начал хрипеть и шевелиться за моей спиной. И тогда я его просто «уронил» на камни.

– Ну что, гусь лапчатый, своими ногами пойдешь?

Глаза у парня были открыты, смотрел он на меня с легким ужасом, но положение свое понимал и, не имея возможности ответить, только замычал и закивал головой. Умница. Понимает, что идти я его все равно заставлю.

Я поднял пленника, взявшись не за воротник, а за веревку, проходящую между лопаток от горла к рукам, при этом затягивая петлю, заставляя его кашлять. Но парень сообразил, что чем быстрее он поднимется, тем быстрее сможет глотнуть воздуха. Мне его даже торопить не пришлось.

– Вперед!

Веревку я из руки не выпустил, иначе как без вожжей править? И направлял пленника, чтобы тот бежал туда, куда следует бежать. В темноте я ориентировался легко и сразу нашел тропы, идущие в нужном направлении. Встретить кого-то в это время суток в такой местности было трудно. Тем не менее я дважды укладывал пленника мордой на камни и осматривал местность вокруг в бинокль с тепловизором. После последнего взгляда в электронные окуляры я определил и две камеры наружного наблюдения базы. Причем одна из камер слегка помигивала своим тепловым сиянием – значит, где-то барахлил контакт. Надо сказать дежурному, чтобы проверил.

Камеры, конечно же, показали и меня, и пленника. Нас ждали. Правда, на подходе к базе я задержался. Что-то мне не понравилось на дороге, когда я в последний раз смотрел в бинокль. Тепловое свечение было, но какое-то странное, рассеянное, вытянутое и быстро исчезало. Поэтому дорогу я переходил крайне осторожно. А последние сто пятьдесят метров заставил пленника бежать во все лопатки, подгоняя раструбом пламегасителя его же собственного автомата. И только у ворот, потянув ноздрями, сообразил, что именно видел в бинокль.

На базу приехала машина, у которой барахлил дизельный двигатель. Выхлопы не полностью сгоревшей солярки заполняли воздух над дорогой и в отсутствие ветра не улетучивались достаточно долго. Машина, видимо, прибыла только перед тем, как я вошел в зону прямой видимости базы.

* * *

Я толкнул пленника в спину. Ноги у него не были связаны, и он вполне мог бы шагнуть вперед, тем более что толчок был не сильным. Но он предпочел упасть, то ли играя в какую-то свою игру, то ли просто от усталости после легкой пробежки. Не привык со своей походкой бегом бегать…

– Принимайте подарок, – сказал я, рассматривая тем временем маленький старенький грузовичок, притормозивший сразу за воротами. Водитель стоял рядом с распахнутой дверцей. – Что у тебя с двигателем? Где-нибудь в дороге встанешь, долго придется ждать, пока найдется, кто тебя до места дотащит.

Водитель был местным, на слова мои отреагировал только тем, что сморщил нос. Считал себя, видимо, большим специалистом в автомеханике. Но на дороге стоять ему, а не мне, и я настаивать не стал.

– Как прогулялся? – спросил подполковник Лагун.

– А что же не прогуляться? Погода хорошая, воздух свежий, можно и погулять. Вон, и попутчика по дороге подобрал.

– Ты хочешь сказать, что туда и обратно сгонял? – с усмешкой и недоверием спросил Полтора Коляна. – По времени ты только к ферме подходить должен.

– У нас с тобой разные марки часов, – спокойно ответил я, заглядывая ему за плечо, для чего мне пришлось чуть ли не на цыпочки встать. Полтора Коляна переоделся, и я увидел, что он носит погоны майора. Вообще-то старшему лейтенанту полагается со старшим офицером разговаривать на «вы», но если уж я взял тон, следует его выдерживать. – Я не только туда сходил, где твою группу били, я еще нашел канаву, в которой вас дожидалась засада; по канаве добрался до фермы, где отдыхает банда, и попросил их часового проводить меня сюда. Учись работать, товарищ майор!