Ямата-но Орочи

— Ооцуцуки... — выдавил из себя Котоширо.

— О! Так ты знаешь и все равно решил напасть? — с насмешкой спросил пришелец. — Кагуя здесь совсем распустилась? Или... Я не чувствую ее чакры. Куда бы она могла пропасть, не в курсе? Зачем ей была нужна младшая ветвь, если тут шляются какие-то жалкие насекомые? А...

Алая молния на миг вспыхнула за спиной Ооцуцуки. Лезвие длинной и тонкой катаны уже пылало раскаленным металлом. Выпад — пространство пронзает алый, подобный прямой молнии, росчерк. Котоширо ударила в лицо ударная волна и оглушил грохот от взрыва. Однако атака появившегося из ниоткуда Дайки лишь пронзила воздух, в котором плавно парили медленно истаивающие красные бумажные журавлики.

— А ты тоже шустрый! — сквозь звон в ушах после использованной сыном Орочимару техники Стихии Взрыва услышал Котоширо. — И волосы красные. Вы не братья, случайно?

Дайки еще до слов Ооцуцуки уже направил меч в его сторону. От раскаленного оружия поднималось явно видимое марево, по багряному клинку расползались темные струпья окалины. Однако нового взрыва не последовало.

— Кто тут шустрый, так это ты, — сверкнув багрянцем Кецурьюгана, ответил Дайки.

— О... Какие любопытные глаза, — сощурился пришелец. — Глаза демона. Глаза монстра...

— Посмотри на свои, Ооцуцуки, — вновь ровным тоном ответил Дайки. — Стыдливо прячешь Риннеган за Бьякуганом?

Пришелец поднял ровно подбритый островок брови, словно удивленный заявлением Рюсея. И рассмеялся.

— Интересно! — криво оскалившись, наконец произнес Ооцуцуки. — Для букашки с земли Кагуи ты слишком дерзок. И живешь с этими глазами. Она совсем не полет сорняки?

— Копаться в земле было не в духе Кагуи, — медленно покачивая неохотно остывающим клинком из стороны в сторону, заметил Дайки. — А если это такая глупая метафора, то... Для Кагуи вряд ли Земля была просто грядкой для Шинджу.

— Вот как, значит, — Ооцуцуки подался вперед. — И чем же она для нее была?

— Откуда мне это знать? — пожал плечами Дайки. — Скажи-ка лучше ты мне... Ты один?

— Хо-о! А кто со мной должен быть?

— Еще пара таких же невежественных придурков, например.

— Кто тебе об этом сказал? — расплылся в кривой усмешке Ооцуцуки. — Кагуя?

— Исшики.

— Вот как. А он не сказал, где Плод, который Кагуя должна была доставить клану?

— У нее возникли проблемы с местными. У тебя они тоже возникли, — Котоширо ощутил, как в Дайки вспыхнула чакра.

— Ха! Не так быстро! — крикнул было Ооцуцуки, подняв руку с шестом.

А через миг его тело утонуло в сияющем потоке чакры Стихии Молнии. Молния беззвучно перечеркнула пространство. Котоширо часто заморгал, пытаясь прогнать отпечатавшуюся на глазах линию яркого света, когда на его плечо легла рука.

— Позаботься о раненных, — приказал Дайки, влив медицинскую чакру в Узумаки. — Уведи в пещеры.

Техника Рюсея мгновенно восполнила чакру и вернула зрение Котоширо, позволив тому увидеть, как на месте удара молнии на мгновение застыла фигура Орочимару.

— Здесь становится опасно, — сжав плечо Узумаки, резко сказал Дайки, прежде чем пропасть в алой вспышке.

***

Торопливость в использовании Тенсо не допустима, однако позволить себе медлить я тоже не мог, потому врезался в лунную поверхность дурной молнией. Материализовавшись еще в полете, я вынырнул из фонтаном брызнувшей в стороны земли и врезался в тонкую атмосферу Луны, словно в бетонную стену. Чакра ожгла Кецурьюган, мир перед глазами на миг застыл. Осколки камней замерли в воздухе, песчаная поверхность переливалась в лучах слепящего солнца. Вокруг в беспорядке лежат тела погибших и раненных шиноби, мой клон замер, направив раскаленный меч вверх. Туда, где парила фигура заставившего меня резко сорвать с места основное тело существа. Ооцуцуки! Почему вы всегда появляетесь в самый неподходящий момент?!

Время возобновило свой ход. Я влетел в тело Ооцуцуки... Точнее, я врезался лишь в его оружие. Осколки камней и пыль смело в стороны ударной волной. Последние искры Тенсо погасли, тело горело от боли, столкновение с камнями, воздухом и прочими предметами не прошли бесследно — сломаны кости, в клочья порваны мышцы и буквально испарившаяся и превратившаяся в плазму кожа.

Техника Замены Тела. Вовремя — пустая оболочка сброшенной кожи пронзена алым лучом с крючком на конце. Удочка? Неважно! Кусанаги прыгнул в руку, вынырнув из печати. Пламенеющее лезвие вспыхнуло лазурью и мелодично зазвенело, столкнувшись со стремительным красным росчерком чужого оружия. Отдача от удара оказалась неожиданно велика — рукоять клинка едва не выпрыгнула из рук. Неприятно. Однако хуже то, что Ооцуцуки был цел. Ооцуцуки, в которого я врезался с чудовищной скоростью, поломав все свое оригинальное тело.

— Надо же, как быстро, — произнес вновь парящий в воздухе Ооцуцуки. — Понятно, понятно... Вот кто здесь настоящий монстр.

— Сочту за комплимент, пожалуй, — перебирая пальцами на рукояти Кусанаги, ответил я.

Я точно должен был поразить его первой атакой, скорость Тенсо в момент моей материализации даже близко не была околосветовой, но все равно это были километры в секунду. Я целился в Ооцуцуки и ворвался в атмосферу гребаным живым метеоритом. А он увернулся. Или какая-то техника, вроде Изанаги? У этого Ооцуцуки нет Шарингана, но у него странные глаза. Был Бьякуган, а сейчас что-то вроде Риннегана. Может, иное додзюцу? В любом случае, это лишние хлопоты. Хотя сам противник не выглядит столь же сильным, как Исшики. Пока не буду рисковать остальными телами. Однако с проблемой нужно разобраться. Договориться? Опасно, нет доверия и нет данных. Ликвидировать? Опасно, пусть сейчас не видно его напарников, но он не один. Проклятье! Мне сейчас совершенно ни к чему вмешательство Ооцуцуки. Нужно время.

Тогда выбор очевиден.

— Ладно, я монстр и демон, — хорошо хоть этот Ооцуцуки не пытается что-то там вещать про мое прошлое и все такое прочее. — А ты-то кто и зачем явился?

— И ты называешь меня невежественным? — вновь оскалился пришелец. — Эта планета просто кишит зарвавшимися сорняками, не так ли? Я Ооцуцуки Урашики, я занимаюсь расследованиями.

— Ясно. Так, значит, к нам явился ревизор, — улыбнулся я внезапно пришедшей в голову аналогии. — И вне зависимости от мира и времени — это пренеприятнейшее известие.

— Ха! По-твоему, это забавно? — крутанув в руках алый шест, спросил Ооцууцки. — Впрочем... Кажется, здесь я узнал достаточно. Так что мне пора уходить.

Цвет Риннегана Урашики внезапно сменился с синего на красный, на кругах которого появились узелки томое. За его спиной распахнулась неровная черная дыра в пространстве, теряющаяся на фоне темного, усыпанного едва видимыми звездами неба. Йомоцу Хирасака, надо полагать, Склон Мира Мертвых — аналогичную технику использовала Кагуя. Мои глаза не дают шанса мне рассмотреть, как Ооцуцуки сотворил эту технику, но сендзюцу и Кецурьюган позволяют понять, как она работает. По сути, сам принцип перемещения не сильно отличается от иных пространственно-временных техник. Перемещение по границе этого мира и загробного. Да, глядя на эту технику, все становится более очевидным.

Я качнул головой, открыв путь природной энергии и опустив преграды на пути своей чакры.

Шичи Тенкохо!

— Не помню, чтобы я разрешал тебе уходить, — белое пламя вспыхнуло вокруг моего тела, рука метнулась вперед, сминая пространство.

По черному зеву портала пробежала сеть трещин. Техника смялась и пропала в искажениях, подобных тем, которые возникли, когда я пробивал пространственную трещину для перемещения с Земли на Луну. По сути, я использовал ту же технику. Пожалуй, по аналогии с Ёомоцу Хирасака назову ее Йомидзи — путь в страну мертвых.