Ямата-но Орочи

Этот никчемный Ооцуцуки монах с его Карой… Появился, как черт из табакерки, взбаламутил воду и пропал с концами. Надеюсь, его судьба сейчас незавидна. Своим появлением он многое изменил в моих планах. Утратив значительную часть силы, я вынужден был отказаться от рисковых идей. О Стране Снега и связанных с ней планах пришлось забыть, нет у меня возможности сейчас противостоять Кумо на севере. Страну Демонов бы отстоять, уже хорошо. Объединение со Страной Песка отложено, чтобы не вызывать раньше времени обеспокоенности прочих стран. Да и Сальма не рискует ввязываться в такую затею, не имея гарантий, что я проживу достаточно долго, чтобы проконтролировать весь процесс интеграции стран. И со Страной Пламени приходится быть аккуратнее, из-за чего не удается вмешиваться в ее дела. И я уже могу себя поздравить — мной был упущен момент, и Като Дан укрепился у власти, потеснив все еще существующего Хокаге Минато.

Должен признать, что Дан молодец — остановил начинающийся кризис, когда осколок Конохи был вынужден принять помощь остатков Страны Неба и объединиться с ними, а также он сохранил фиктивный двор дайме, не став открыто конфликтовать с мураджи и прочими феодалами. Однако фактически власть над Страной Пламени, в которую вошли южные провинции Страны Огня и остатки Страны Неба, теперь принадлежит Верховному лидеру Тайкену Като Дану. Дайме официально делегировал ему свои полномочия ввиду чрезвычайного положения, оставаясь правителем де-юре. Примерно то же самое был вынужден сделать южный Хокаге. В Стране Пламени сейчас, по сути, установилась военная диктатура, при которой сословие шиноби из полуразбойников, недалеко ушедших от маргинальных и неприкасаемых эта, возвысилось и стало элитным. В числе прочего, это помогло укрепить Като военную мощь, привлекая к себе новых ниндзя.

На этом фоне как-то теряется даже то, что Акацуки сформированы, и уже точно зафиксировано, что эта организация тоже набирает новых членов и расширяет свою деятельность, постепенно захватывая рынок услуг и забирая все больше высокооплачиваемых заказов.

Так что не только интересное поколение в этом году подобралось. Интересным было вообще очень многое в наше неспокойное время. Я, если честно, даже предпочел, чтобы жизнь стала чуточку скучнее. По крайней мере, пока я не восстановлю свою целостность.

— Ладно, скоро начнется вступительная церемония, — вздохнув, отвернулся я от вида Конохи к Харуно Кизаши. — Пойдем, поприсутствуем. Как раз встретимся там с дайме и регентом.

***

Близился полдень, солнце показывалось из-за крыш и освещало площадь перед замком Кикьё. Итачи заинтересовано осматривался по сторонам, невольно ощущая возбуждение от грядущего события.

Поступление в Академию Ниндзя.

Когда-то Итачи уже стоял перед старым замком, но тогда его ждало только поступление в Школу Ниндзя. В пору его молодости еще не было отстроено новое здание школы, и тогда обучение будущих генинов проходило здесь же. Но теперь в замке Кикьё была Академия. И Итачи вновь предстояло поступить в замок Кикьё.

Минуло всего полгода после выпуска из Ниндзя-гакко. Полгода тяжелых тренировок и подготовки ко вступительному экзамену. И вот он остался позади, а впереди ждет новая вершина, ждущая своего покорения. Запрокинув голову и увидев вверху, на крыше замка сверкающие позолотой скульптуры карпов, Итачи удовлетворенно кивнул сам себе.

Эта вершина тоже будет им покорена.

— Как настроение? — услышал Итачи вопрос, и одновременно с ним на плечо опустилась рука.

— Я в предвкушении, матушка, — уверенно ответил мальчик, подняв голову к лицу матери.

Микото тепло улыбнулась, сильнее сжав плечо сына.

— Ты справишься, братик! — воодушевленно воскликнул еще один человек, решивший проводить Итачи на вступительную церемонию.

— Конечно, Саске! — в том же духе ответил ему юный шиноби. — Подожди, скоро увидишь, как твой брат станет настоящим чунином!

— Ой, нашел чему радоваться, — встряла в разговор еще одна женщина. — Нужно держать планку выше! Меть в Хокаге!

— Обязательно, Кушина-оба-сан… Ай!

— Я тебе уже говорила! — сердито погрозила пальцем потирающему затылок после небольшой оплеухи Итачи Узумаки. — Не зови тетей! Я сестренка!

— Прошу прощения, — не особо чувствуя себя виноватым, извинился Итачи.

— Прошу прощения… — с намеком повторила Кушина, требовательно глядя на юного Учиха.

— Прошу прощения, Кушина-онэ-сан, — обреченно сказал Итачи.

— Вот, умничка, — довольно улыбнулась Кушина. — Давай, постарайся там. Сделай всех этих бездарей!

— Кушина… — недовольно осадила подругу Микото.

— Ой, ну ладно, — обиделась Узумаки. — Не все там бездари, Гурен ничего. Ей можешь поддаться, имя у нее красивое.

— Хорошо.

— И это… — неловко отведя взгляд, сказала Кушина. — Береги там себя, знаешь ли.

— Хорошо.

— Хорошо ему, — сердито надулась Узумаки и порывисто обняла Итачи. — Веди себя хорошо, чтоб тебе отпуск продлили и возвращайся скорее, ясно?!

— Кушина, он же не в другую деревню отправляется, — безнадежно покачала головой Микото.

— Ну и что, — упрямо ответила Узумаки, крепче обняв Итачи. — А вдруг полевые занятия на год? А вдруг практика на границе?

— Все будет в порядке, — уверенно сказала Микото. — Он уже не маленький.

Итачи неуверенно обнял в ответ Кушину и неловко заозирался по сторонам. Как-то неудобно перед друзьями, когда тебя так провожают, но перечить Кушине бесполезно, да и для здоровья вредно. Тем более никто, вроде, не обращает внимания. Недалеко Ко, Хината и Хибакари стоят со своими родственниками, они отвлечены расшумевшимися Ханаби и примкнувшей к Хьюга кушининой Тацуко.

Наваки снова глаза в пол перед отцом. Да и Цунаде со своей и Джирайи новой ученицей, Шизукой из Надешико но Сато, загораживают обзор. Кидомару разговаривает с двоюродной сестрой, Кагурой. Хана в окружении щенят Инузука и не видит ничего вокруг. Изуми с матерью общаются с прибывшим из Ото по случаю зачисления своего сына, Сайзо, Фугаку. И… Гурен криво ухмыляется, сложив руки на груди и глядя прямо в глаза Итачи. Можно было даже не сомневаться.

— Кушина-сан, я и в самом деле уже не маленький, — похлопал по спине Узумаки Итачи.

— Не маленький. Скажешь тоже, — недовольно ответила Кушина, но все же отстранилась, глаза ее при этом подозрительно блестели.

Итачи удивленно посмотрел на нее и на свою мать. Обе они по случаю зачисления Итачи оделись в форму шиноби. Черная свободная одежда простого покроя из плотной ткани и зеленый жилет разгрузки поверх нее. Волосы матери собраны в хвост на затылке, выбившиеся из него черные пряди обрамляют бледное спокойное лицо. На обоих рукавах формы нашиты эмблемы военной полиции и одинарные шевроны — знаки отличия джонина. У Кушины схожие нашивки, но вместо эмблемы военной полиции красный рисунок водоворота.

Мать, хоть и выглядит молодо, но ей уже больше тридцати пяти. И Микото было чуть больше, чем Итачи сейчас, когда ей пришлось выйти на поле боя в Великой войне. Кушина в этом возрасте была вынуждена стать джинчурики, и она прошла всю Третью войну от начала и до конца. Сам Итачи уже в пять лет видел, что такое война, но он понимал, что задел ее лишь самым краем. Мама лишь едва макнула его в ту боль, которую они сами пережили в полной мере. Боль, которой ни Саске, ни Тацуко даже не представляют.