Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Ярема. Крепостные! Неужели вас не печалит казацкое горе! Опомнитесь, люди добрые! Встанем, как один!
Борщ. Не замахивайся на барина, крестник…
Ярема. Я не лезу в его дворец! Так почему же он прется ко мне?!
Эконом. Прочь с дороги!
Ярема. Эй, люди! Хоть один встаньте!
Эконом. Зови на сломленную голову!
Шевченко (выходит вперед). Почему же на сломленную? Я стану на целую!
Эконом.
Охрим. Вот вам и ов!
Ярема. Не ваша забота, господин, к нам становиться! Сегодня вы встанете, а завтра посмеетесь и уйдете прочь… Не нужно!
Шевченко. Сами отобьетесь?
Петро. Ну да!
Эконом. Если шутки не понимать, так захочется и отбиваться! Я узнал вас, господин… Доброго здоровья, господин…
Шевченко. Так это такие шутки? А если мы вас за шутки разложим во дворе, да всыплем палок подходящих?
Эконом. Я барский слуга, господни!
Дед Иван. Вот видишь, самому нужно было бы лубки нашивать!
Шевченко. Как люди скажут? Бить или отпустить?
Мать. Пускай барские слуги идут себе с богом, господин!
Охрим. За чужой головой шли — и свои несли?!
Дед Иван. Дать им трепки!
Оксана. Я прощаю…
Ярема. Пусть будет так, как невеста сказала…
Шевченко. Идите, эконом, подобру-поздорову. Налейте чарку на дорогу…
Эконом. Мы и так… Спасибо, господни… (Пятится к двери, надзиратели за ним.)
Борщ. Видать, вы таки сильный, господин!
Шевченко. Не зря Кармелюк поставил меня посажёным отцом!
Мать. Спасибо вам, господин!
Шевченко. Не за что, мама! Да не зовите меня господином, ну его к лешему, — Тарас, да и все!
Ярема. Если бы Кармелюк был жив, он взял бы вас, Тарас, к себе есаулом!
В дом входит слепой дед-кобзарь с бандурой за плечами, сумка, палка, без шапки.
Кобзарь. (останавливается посреди комнаты, кланяется во все стороны). Добрым людям на многие лета! Жениху и невесте — долгий век, добрый скок и детей ворох! Здравствуйте!
Шевченко. Пугу, пугу!
Кобзарь (повернул голову). А ну-ка еще отзовись!
Шевченко. Пугу, пугу!
Кобзарь. Так это ты, Тарас?
Шевченко. Я, Остап!
Кобзарь. А стань-ка поближе, чертов сын, да обнимемся!
Шевченко. А стану ближе, стану ближе, старый леший! (Целуются.)
Мать. Садитесь, святой человек, к столу! Окажите честь нашему столу, кобзарь! Угощайтесь, гости мои милые!
Кобзарь (садится). Одну свадьбу отгулял, на другую попал!
Шевченко (подносит рюмку). Окропи душу, Остап.
Кобзарь (пьет). Пошла водка по животу, как брехня по селу!
Шевченко. А что, пане Остап, какие новости слышно на белом свете? Может, где-нибудь уху ножами хлебают, а ложками хлеб режут?
Кобзарь. Уху выхлебали, хлеб разрезали, да за господ взялись!
Шевченко. Может, где полицию лихорадка трясет или губернатора за печенку схватило?
Кобзарь. Не слушают ли нас чужие уши, Тарас?
Охрим. Все свои, господин кобзарь.
Борщ. Истинно так!
Свашка. Может, и так, а может, и нет.
Кобзарь. Не раз, бывало, кобзу мне ломали, не раз дорожную пыль своими плечами вытирал.
Ярема. Стоят соседи, кобзарь?
Кобзарь. Это ты, Ярема? А почему же вы не пришли да не стали рядом?
Охрим. Да ведь дороги к ним перерезаны! С чем пойдешь супротив солдатского оружия?
Шевченко. Восстали соседи или только собираются восставать? И где твоя шапка, Остап?
Кобзарь. А где же моя шапка, Тарас? Когда бежал через лес, не чуял под собой дороги, — поводыря своего потерял, не то что шапку.
Ярема. Не устояли соседи?
Кобзарь. Трое убитых, десять в кандалах, избитых плетями бессчетно, полсела горит!
Мать. Ох, горе мне, горе!
Шевченко. Казатчины захотели?
Кобзарь (речитативно). Ой, гудут леса, плачут лощины, стонут реки! Ой, где вы, да где вы, соседушки добрые, соседушки милые, замешкались, задержались?! Гей, жгут нас, режут, еще и пулями уничтожают! Ой, придите, прилетите, за правду встаньте!
Охрим. Дорога-то ведь перерезана.
Кобзарь. Нет головы, нет снасти!
Ярема. Кары панам, кары!
Шевченко (среди общей тишины берет у кобзаря кобзу, перебирает струны, начинает петь, голос его становится все крепче и крепче).
Нема в світі правди, Правди не зіскати, А звикла неправда Тепер правдувати.Кобзарь. Хорошим голосом начал, Тарас…
Що вже тепер правду Ногами топтають, А тую неправду Вином напувають!Охрим. Чтоб она захлебнулась!
Шевченко.
Що вже тепер правда Сльозами ридає, А тая неправда З панами гуляє…