Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

Ганна. Прощай, сестра, детей моих… в коммунисты… выведи…

Роман (кидается на стену людей). Мама! Дядя Лавро всех порубает!.. Всех… Всех!.. (Кто-то отталкивает его ногой. Роман падает.) Всех порубает!.. Мама!

Ганна. Детки мои!

Череваш. Нехай с детьми попрощается, мы не душегубы… Закон християнский, как бог водит…

Гречка. Бейте! Бог простит! Бей комиссаршу! За святую хозяйскую землю!.. Бей!

Ганна. От коммуны не отрекусь, от Ленина не откажусь! Я тоже коммунистка, и дети мои коммунисты! Землю вашу порезала, земли вашей нет, и жизни вам не будет!

Одноглазый (замахивается вилами). Выходи!

Ганну уводят за дверь, короткое время — ожидание. Потом убийцы возвращаются.

Гречка. Варку берите, на суд выводите.

Клеопатра. Варку я сама буду судить, она Середенка убила… (Презрительно берет ребенка из рук Варки.) Плодятся, как черви… Так бы и задушила его!

Роман (с трудом встал с пола). Давай сюда ребенка! С детьми воюешь! (Вырывает у нее ребенка.) Тсс, тсс, эта тетка бяка…

Варка. Приглядывай за ней, она маленькая, жалей, не бей…

Одноглазый. Подходи, комиссарша смиренная!

Череваш. Мы не душегубы, пускай с детьми попрощается!..

Гречка. Бей, бог простит!

Махновец. Поскорей, не возитесь!

Поют петухи.

Третьи петухи, слышите!

Гречка. Хоть комиссаров-то поубивайте, чтоб не выдали!

Череваш. Старых и малых! Один ответ перед богом!

Клеопатра. Гречкосеи!.. С вами голову потеряешь. Плюю на ваше село, на вашу степь, на ваш мужицкий язык, на ваши песни, детей! Высоко мне лететь! Далеко я пойду! С дороги, Махно! С дороги все! Братья анархисты, дайте мне шашку, увидите, как рубит Клеопатра!.. (Берет шашку, подходит к Варке.) Клянусь, стотысячную армию соберу! Я все начинаю сначала. Вот первая голова, которая упадет мне под ноги!..

Варка. Моя?

Клеопатра. Твоя!

Варка. А почему жену тебя рука дрожит? Взглянуть боишься! Я тебе слово скажу… Жила ты, как падаль, и подохнешь… А мне солнце взошло… Мне свет улыбнулся… Мне и помирать легко… Обо мне песню сложат. Надо мной республика будет цвести! Советским веселым цветом зацветет!..

Клеопатра замахнулась шашкой на Варку. И в это время — в дверях партизаны с Ковалем.

Коваль. Мадам, руки вверх!

Шашка падает из рук Клеопатры.

Занавес

ЧЕТВЕРТОЕ ДЕЙСТВИЕ

Двор Мамая, как в первом акте. Солнечно, пусто. Из погреба выходит Роман с ребенком.

Роман (напевает). Ах ты, котик, маленький, спи, усни, мой миленький! А-а-а… (Сердито.) Разве такой уснет? Кругом война, не до сна!.. Да не бойся, уже кончается, наспимся потом. Видишь, все село под дениками… Сидят и стреляют, а ближе боятся, потому как в середине — мы. А дяденьку Лавра в хате заперли, не знаю, что будет!.. Только Егор Иванович в степь пробился с войском, может, идею повез… А ты и не знала? (Напевает.) Спи, усни, задремли, мы с тобой теперь одни!.. А-а… (Таинственно.) Тихо везде, только степь шумит. А нашей мамы уже нету… Ты тетю Варю будешь называть мамой… Она теперь наша мама. В погреб посадила, сказала сидеть тихонько. Хлеба дала много. Воды в глечике, огурчиков. Чтобы мы сидели и не выходили… Деники всех побьют, а нас не найдут. Тогда мы потихонечку ночью вылезем да степью, степью к деду в другое село… А тут начисто всех перебьют… Слышишь, какая наша новая мама хитрая? (Поет.) Ах вы, люли, люли, люли, налетели на нас гули, а-а… (Прислушавшись.) Ну, сейчас, кажись, опять начнут. Услышишь, как пули засвистят… А я не боюсь — я раненый… (Задумался.) Дядя Лавро сказал — идею. А что это такое — и сам не знаю… (Поет.) Налетели на нас гули да уселися на люли, а-а… (Весело.) Засыпает, засыпает. Хоть бы поскорей заснула… Тогда положу на соломку в погребе, а сам на войну буду глядеть. Спи, спи… Сделаю себе крылья, как у аиста, и полечу… Понизу война, а я лечу, а я лечу!.. (Уходит в погреб.)

Со связками бурьяна, утыканные соломой, украдкой входят дед, Замухрышка и Рыжий.

Рыжий. Вот тут и пересидим, а вы, дед, хотели бежать. Какой же оркестр без скрипки?

Замухрышка. Не оркестр, а тройная музыка.

Дед. Черти нас таскают по всем бурьянам да каналам, того и гляди — подстрелят; погнал Несвятипасха, а мы и послушались!..

Замухрышка. Несвятипасха приказал играть на победу, говорит, где победа, там и играйте.

Дед. Гоняемся за этой победой, аж притомились!.. На свадьбе нам дружка сразу все скажет, а тут ни дружки, ни свата… Не надо было оружия отдавать, все бы войну отбыли!

Рыжий. Может, такого боя еще сроду не было. Германцы уж как отбивались, лучше греков и гетманцев, а против нас они — фук!

Замухрышка. Несвятипасха помощь приведет…

Дед. Какую помощь? Выпил чарку и спать пошел в скалы!..

Роман (неожиданно). Деники!.. Прячься!

Замухрышка. Что он крикнул?

Рыжий. Спрячемся!..

Дед. Тьфу, чертова война, инструмент побьешь и одежу порвешь!

Все трое торопливо, делая это, видимо, не впервые, привалились к стене, замаскировались бурьяном, замерли. Во двор вбегает группа деникинцев.

Чубатый. Как зайцы, носимся! Это ихний штаб? Низенький. Ищи, не бойся, патроны все выстрелили, голыми руками отбиваются!

Чубатый. Лазарет разгромить! Раненых за ноги! По ветру пустим! Поджигай!..

Натыкаются на музыкантов. Крики утихают. Музыканты поднимаются, с них понемногу осыпается вся маскировка. Стоят с инструментами в руках. И вдруг как заиграют!

Низенький. Ходу!

Чубатый. Тикай!

Однорукий. Мамай!

Бежит, за ним деникинцы — в полной панике. Музыканты играют. Из-за угла хаты во двор вкатывается пушка. За нею, подталкивая ее, Несвятипасха.

Несвятипасха(страшным голосом). А ну, подходи пасхи святить!

Музыканты замирают.

Передние колеса конь везет, задние сами катятся. Фу! (Садится, утирает пот.)

Музыканты нерешительно начинают опять играть.

Тихо! еще не победа!

Рыжий. Дядя Петро, дед уже хотел бежать! Какой же это будет оркестр без скрипки?

Дед. Гоняем, гоняем за этой победой по бурьяну, нетто ее уловишь?