Янтарь. Вирус бессмертия

Одев что полагается Яков сел на один из двух стульев стоявших рядом с тумбочкой у двери, оглядывая огромное количество совершенно незнакомых ему приборов и установок, отблескивающих стеклом линз, хромом, мигающих тревожными и сонными лампочками и гудящих на все лады. Справа от входа в дальнем углу трудился Лукас, заглядывая в чудовищного вида окуляр, предназначенный для обоих глаз сразу, время от времени переводя взгляд на монитор, чуть больше самого окуляра и бегло записывающего что-то на лист бумаги. Трофим, стоял ближе к левой стене метрах в пяти от входа в помещение. Он также неотрывно наблюдал за чем-то в вертикально стоящее окошко, более похоже на маску для ныряния или на древние игровые автоматы под названием "морской бой". Окошко крепилось к приличных размеров шкафу, на одной стороне которого была приклепана металлическая пластина с буквами производителя, целой кучей цифр и букв вперемешку, обозначавших модель аппарата, и огромной почти метр на метр настроечной таблицей, в которой колонки цифр с большим количеством нолей стояли напротив букв, значков градусов и незнакомых символов. Трофим почти неотрывно вглядывался в окошко, время от времени покручивая два наполовину утопленных шарика управления в панели управления перед ним, которая в виду количества незнакомых символов, также напоминала больше панель космолета, чем нечто предназначенное для людей.

– Как самочувствие?
– поинтересовался Трофим спустя минуту, видимо вспомнив про тихо сидящего гостя.

– Нормально Док, - с облегчением отозвался Яков, очевидно опасаясь, что его на всех основаниях будут игнорировать.
– А что это у вас в банках?
– с явным интересом спросил он.

– Это образцы пораженных органов, на разных стадиях некроза и на разных стадиях поражения вирусом. Можете посмотреть, только осторожно, тут тесновато, - предупредил Трофим.

Яков встал и подошел к стеллажу. Поглазев немного на "консервацию", чувствуя себя лишним среди этого царства сверхсовременного научного оборудования и не желая мешать занятым работой людям, он уже собрался было выйти из помещения, как его окликнул Трофим.

– Яков, не желаете посмотреть на нашего вируса?
– тыльной стороной ладони помассировав уставшие глаза спросил он.

– Конечно.

Боец аккуратно обошел аппарат и чуть сгорбившись приник к овальной сделанной из мягкой резины, анатомической окантовке окуляра. На ярком трехмерном экране освещенной со всех сторон болтались две розовых таблетки, вогнутая с обоих сторон посередине. Посмотрев минуту Яков освободил окуляр.

– Знакомое что-то... на эритроцит похоже, - вспомнил он и цветом тоже.

– Верно все, - устало ответил Трофим, - пойдемте выйдем, чайку попьем.

Бросив шапочку, перчатки и маску в мусорное ведро оба вышли в первую комнату. Аккуратно затворив за собой двустворчатые двери, хоть они и были снабжены доводчиками, Трофим щелкнул электрическим чайником стоящим на большой тумбе у входа и сел за свой стол, подперев голову руками. В его взгляде читалась некоторая усталость.

– Да Яков, это эритроцит... но если я скажу что пять минут назад он был один, а через еще пару минут их будет четыре, это вам ничего не скажет?
– раздумывая спросил собеседника некробиолог.

Яков отрицательно покачал головой.

– Эритроцит человека, как и большинства млекопитающих - безъядерный, он не может делиться. Он вырабатывается в костях. Помните?
– спросил Трофим.
– А это клетка может размножаться, хотя по прежнему не имеет ядра. Парадокс?
– усмехнулся он своим мыслям и задумчиво постучал пальцами по столу.

– Наверное парадокс, - согласился Яков, с интересом слушая некробиолога.

– Я подустал сегодня, - сказал Трофим, - там можно было рассмотреть клетку изнутри, на просвет, так сказать, благо четыре слоя оболочки в одну молекулу совсем не проблема. Надо было просто чуть-чуть настроить, но я поленился. В общем, - Трофим зевнул, - вирус как вы знаете не имеет клеточного строения, он обычно встраивается в ядро носителя, тем и живет, размножается, плодит вирионы и прочее, и прочее...
– Было заметно, что Трофим борется со сном.
– Но!
– он поднял вверх указательные палец.
– Этот же наш образец не только проникает в ядро, он и повторяет его функции, причем исправно, а там где нет ядра, располагается во всем предоставленном объеме, подсоединяя к себе любые другие клетки и таким образом тоже может размножаться. У него только хвостик остается прикрепляется к лизосоме или центриоли или вообще с внутренней стороны оболочки. Очень трудно распознать что он не оригинальная клетка хозяина. На этот хвостик иммунная система человека не реагирует практически, у нас есть гипотеза почему. Там очень сжато РНК и ДНК вируса располагаются, практически одно в другом, это мимивирус, знаете ли. И вообще он внедряется в ядро любой клетки не меняя ее формы и функциональности, так что под микроскопом все пораженные им клетки выглядят живыми и здоровыми.

– Док, я так сразу и не пойму про что ты, - сказал Яков, неуверенно шмыгнув носом.

– В общем, что я хочу сказать, если пропустить основные процессы, этот наш... паразит, может синтезировать белок с некоторых пор, представляете?
– оживившись сказал Трофим.

– А раньше не мог?

– Вирусы вообще не могут синтезировать белки, а этот может. Плазмид чертов!
– не то восхитился, не то ругнулся Трофим.
– Пока правда его умение в зачаточном состоянии и в лабораторных условиях, способствующих этому, но если так дело пойдет дальше.., - ученый замолк.

– То что?
– с любопытством спросил "лаборант".

– То, очень скоро они смогут размножаться вне клетки, и станут самостоятельным классом организмов, - ответил Трофим.
– Даже не имеющего пока названия. Вот как ваша фамилия, Яков?
– спросил ученый.

– Славянский, - немного смутившись ответил Яков.

– Назовем его "организм Славянского", - шутливо предложил Трофим, или как вашего напарника фамилия?

– У нас не положено озвучивать вообще-то, - насупился Яков.

– Да ладно, - расслабленно махнул рукой Трофим, - вы все равно в журнале записаны, а так же отпечатки пальцев, и сетчатка глаз. К нам по другому нельзя, вот возьму и найду фамилию Сагитая, - приходя в приподнятое расположение духа, улыбаясь пригрозил ученый.

Дверь приоткрылась и вошел Сагитай. Одновременно щелкнул выключателем долго закипавший и наконец закипевший чайник.

– О, Сагитай!
– воскликнул Трофим, - давайте к нам, как раз чай вскипел. Чашки, кружки вон там, сахар и все остальное тоже там, - указал на тумбу рядом с чайником ученый.

– Щас все оформим, - весело отозвался Сагитай и по-хозяйски принялся хлопотать возле тумбы.
– Токтабаев, - вдруг кинул он через плечо.

– А... так вы подслушивали?
– спросил Трофим.

– Немного задержался у дверей, Док, - ответил он.

– Ну, тогда организм Токтабаева, - хохотнул ученый.

– А я не возражаю, - разворачиваясь и неся поднос с кружками и вазочками с сахаром и печеньем сказал боец.

– Лукас Константинович, пойдемте чай пить!
– крикнул в закрытую дверь Трофим.

– Я позже, без меня, - приглушенно отозвался Лукас.

Отодвинув компьютер и бумаги, расчистив стол для чайных принадлежности троица села за стол.

– А где Капезович?
– поинтересовался Сагитай, отхлебывая из кружки.

– Отдыхает. У нас после полевых положен отгул, на оставшееся рабочее время, это я такой ударник, что после поля сразу в лабораторию, - усмехнувшись ответил Трофим.

– Я спросить хотел, Док, - отставил кружку Сагитай.

– Спрашивай.

– Эти ваши объекты, мертвецы то есть, чем же они нас так обрабатывали? Я чуть сознание не потерял, - с тревогой спросил он.

– Это сложный механизм. Его можно описать как процесс модулирования частоты подвоздейственного объекта, с последующим воздействием на источник создания частоты подвоздейственного объекта, - ответил Трофим.
– Сначала вирус синхронизируется по частоте с подвоздейственным объектом, а затем определенной частотой электромагнитных колебаний вызывает сбои в работе органов подвоздейственного объекта.

– Подвоздейственный объект это человек что ли? Мы то есть?
– уточнил Яков.

– В нашем случае да, - кивнул ученый, отхлебнув горячего чая.