Янтарная комната

— Линц расположен на Дунае, — выдавил из себя доктор Волтерс. — В бывшей Австрии, которая теперь входит в великий немецкий рейх. Вы разве не знаете, что фюрер присоединил к Германии свою родину? Вы что, проспали 1938 год? Линц станет столицей всего мирового искусства. У фюрера гигантские планы. Хотя зачем я вам всё это рассказываю… Вам этого не понять.

— Да, я не понимаю. — Вахтер положил руки на колени и еще больше встревожился. — Я вообще ничего не понимаю.

— Оно и видно. — Доктор Волтерс повернулся к молодому ординарцу, ждущему у открытой двери.

Во взгляде офицера читалось отвращение к доктору. Янтарная комната лейтенанта вообще не интересовала, дело было в отталкивающих манерах доктора Волтерса. «Какая надменная свинья, — думал он. — Воображает, что если он из АА, то какой-то особенный. Не задирай нос, ротмистр, а то еще свалишься с лестницы».

— Пойдемте в другие залы и в подвал, — молодцевато сказал Волтерс. — Моим людям необходимо провести инвентаризацию. Замечательно, что русские всё здесь оставили. — Он отрывисто рассмеялся. — Мы наступали слишком быстро. Слава богу, можно сказать...

Вахтер переждал десять минут после ухода доктора Волтерса, и только убедившись, что эксперта уже нет поблизости, покинул Янтарную комнату. Прибежав к себе, он плотно закрыл дверь на задвижку и тяжело дыша прислонился к косяку. Яна с тревогой посмотрела на него. Лицо Вахтера не предвещало ничего хорошего. С помощью мыльного раствора она пыталась очистить от пятен гобеленовую обивку кресла. Ничего кроме мыла у неё не было.

— Оставь это! — крикнул Вахтер и упал на диван. — Прекрати! Лучше всё разрезать, разорвать…

— Что… что случилось, Михаил Игоревич? — испуганно спросила она.

Вахтер пару раз глубоко вздохнул, успокоился и обеими руками вытер глаза.

— Всё кончено. Они хотят разобрать Янтарную комнату, — выдавил он. — Её хотят перевезти в Линц. В музей. Линц находится на Дунае, доченька. Очень далеко отсюда. Гитлер непременно хочет заполучить Янтарную комнату. Теперь я точно это знаю. Господь, не позволь этому свершиться, сотвори чудо…

— Когда начнут разбирать комнату?

— Я этого не знаю, Яночка. Скоро, так он сказал. И никому не удастся это предотвратить.

— Вы могли бы её сопровождать.

— Они меня выгонят! Им ничего не стоит меня расстрелять. Ты не видела его глаза… ледяные... и каменное выражение лица.

— Они вас не убьют, Михаил Игоревич. Скорее просто оставят здесь.

— Разве этого мало? Это всё равно, что умереть...

— Я останусь при комнате и на новом месте, как договаривались, — сказала Яна и попыталась улыбнуться, чтобы его успокоить. — Оставьте меня вместо себя. Я глаз с неё не спущу.

— Они и тебя прогонят, Яна.

— Нет. На мне форма медсестры Красного Креста, для немцев я неприкосновенная. Сяду в первый грузовик и поеду вместе с комнатой, куда бы её ни увезли. Никто даже не спросит, почему я еду с ними.

Вахтер покачал головой. Безумие, думал он. Даже если она считает, что форма медсестры её спасёт… это всё равно безумие. Он печально посмотрел на Яну и ужаснулся её решимости.

— Это очень опасно, Яна.

— Я не боюсь.

Доктор Волтерс и его спецотряд АА уехали с обещанием вскоре вернуться, а через два дня в Екатерининский дворец прибыли эксперты спецштаба рейхсляйтера Розенберга, сокращенно называемого СРР. Его руководитель, эксперт и искусствовед в звании майора прибыл к генералу фон Кортту. Дежурный офицер позвонил генералу, а фельдфебель проводил их в Китайский зал.

Фон Кортте произнес прямо с порога:

— Господа, вы могли бы не торопиться. Представители Министерства иностранных дел вас опередили. Вы опоздали на два дня. Всё самое ценное уже переписали. Желаете немного коньяка для успокоения?

Майор, представившийся Генрихом Мюллер-Гиссеном, не скрывал своего разочарования. Он кивнул и сказал:

— Очень вам благодарен, герр генерал! Мы не знали, что господа из отряда АА уже побывали здесь.

— Ага! И много здесь еще толчется подразделений, чтобы обеспечить сохранность произведений искусства? Нужно было скоординировать свои действия, а не играть в кошки-мышки.

Майор Мюллер-Гиссен пропустил шутку мимо ушей, однако решил в очередном докладе Розенбергу об этом сообщить. В конце концов, Розенберг — новый рейхсминистр, в чьё ведение входили завоеванные восточные области, именно его спецштабу в первую очередь надлежало наполнять гигантский музей в Линце лучшими произведениями искусства. По предложению Розенберга Гитлер предоставил все права по сбору ценностей его штабу, и все организации, обеспечивающие сохранность произведений искусства, переходили к его ведомству.

— Мы всё-таки хотели бы осмотреть дворец, герр генерал, — настаивал Мюллер-Гиссен. — Следует выполнить приказ высшего командования.

— Пожалуйста, не буду мешать. — Генерал фон Кортте сделал широкий жест рукой, как до этого и перед доктором Волтерсом. — Регистрируйте, считайте, оценивайте… Что может быть лучше? Двойной шов будет крепче держаться.

В этот раз Вахтера в Янтарной комнате не оказалось. Когда Мюллер-Гиссен со своими специалистами вошёл в зал, там находилась Яна, с удивлением посмотревшая на людей в серо-зелёной униформе.

— А, влюблённая в искусство сестричка! — сказал Мюллер-Гиссен, у которого вдруг поднялось настроение. Как и у многих солдат к медсёстрам из Красного Креста у него был чисто мужской интерес. — Весь дворец — это настоящее чудо, правда? Но здесь, в Янтарной комнате, просто высший класс. Увы, вы сейчас не видите всего. Полное великолепие мы покажем в Линце после победы. Вам стоит обязательно побывать в Линце.

— Я обязательно побываю в Линце, обязательно… Если Янтарная комната окажется там.

Улыбка Яны мгновенно очаровала Мюллера-Гиссена. Он был профессором искусствоведения чуть старше пятидесяти, и дома его ждали немолодая толстая жена и дочь-учительница.

В пятьдесят лет улыбка симпатичной медсестры бьет в самое сердце. Мюллер-Гиссен попробовал старый трюк.

— Вы попали в плен к искусству, сестричка? — спросил он с обаятельной улыбкой. — Позвольте мне ненадолго стать вашим тюремным надзирателем? Я расскажу обо всех сокровищах Екатерининского дворца. Вы будете поражены. Что вы делаете сегодня вечером?