Янтарное имя

Ослепительность медленно уходила, ощущения входили в рамки обычных человеческих. Впрочем, не совсем человеческих – плоть его была плотью Нездешнего, и с этим приходилось считаться.

Не успел он даже выпрямиться толком, как Лиула кинулась ему на шею, обнимая и смеясь. Он зарылся лицом в ее волосы и тут услышал озадаченный голос Растара:

– Господи Боже мой, что же я теперь скажу Эллери?

Вот теперь эйфория схлынула совсем. Осталось лишь восприятие мира, промытого до невероятной отчетливости, да пока еще не давящая, ненастоящая тяжесть того, что ты – больше, чем простой смертный.

Тяжесть ответственности.

– Что он подумает, когда увидит вместо Лани – снова тебя?

И ведь этого не было бы, если бы я не снял с нее наложенные им оковы силы….

А действительно, что?

Он мог уйти прямо сейчас, прямо отсюда. Достаточно взять за руку Лиула и сделать шаг. Сначала, конечно, в Сарнак – можно даже без выравнивания во времени, а года через два после потери связи. Потом в Силлек, в Лесной Венец – не оставлять же пропадать кристаллы Ланнад! Потом заглянуть в Хаанаре, пусть ненадолго и таясь от узнавания, чтобы не расщепить стрелу времени. Потом….

Но тогда вместо него в этой келье окажется Растар. Растар, который пожалел Лань.

А что будет, если остаться?

Вполне вероятно – повторный экзорцизм, который имеет шанс снова разлучить его душу с этим телом, но уже навсегда. И в любом случае – пятно подозрения на Растаре.

– Разве что уйти всем троим и прямо сейчас, – проронил он задумчиво. – Уж двоих-то не только я – любой моталец сможет провести….

– Даже не заговаривай об этом, мой господин, – твердо перебил его Растар. – Олайя вверена мне Господом, и если я покину ее лишь для спасения себя, то недостоин буду зваться служителем Божьим.

– В таком случае, – произнес Серраис, – сядем-ка да поговорим как следует. Похоже, эта проблема не из тех, что решаются простым перебором вариантов….

– Ты ничего не понимаешь, Гинтабар….

– Серраис, – мягко поправил он Лиула.

– Все равно ничего не понимаешь! Это же я тогда развязала тебе узел на шнурке с камнем связи, как только услышала, что ты хочешь идти танцевать! Помнишь – руки положила на шею, вроде бы воротник поправить….

Он помнил – но не собирался вспоминать. В конце концов, это было так давно….

– Приревновала тебя к твоим друзьям, хотела, чтобы ты был для одной меня. А потом ты поцеловал меня – и все, сразу стало ясно, что это я для тебя, а не ты для меня…. Пусть даже это Лань тебя таким сделала – но любая, кого ты поцелуешь, в воду и в огонь за тебя пойдет, это часть твоей силы! Уж я-то знаю! Так и молчала все эти годы, а сама со стыда сгорала….

Серраис тихо вздохнул. Похоже, эта сторона наследия Лани еще доставит ему немало проблем. Демоны болотные, ну как же я тогда не разглядел ее во время попойки и не понял, что эта боевая колесница и за гранью кого угодно достанет!

– Я должен был проделать этот путь, – напомнил он Лиула. – Без него я никогда не стал бы тем, чем являюсь сейчас.

– И тем не менее…. Ну что я еще могу сделать ради любви к тебе?! Ты же просто терпел меня рядом все эти годы, потому что не имел выбора…. ты даже Дину ценил больше, чем меня, хотя со мной спал, а с ней только стихами обменивался! А я, между прочим, тоже пыталась тебе стихи писать, давно еще – «Каштановый ветер любви»…. только так неуклюже выходило, что бросила, а уж чтоб тебе показать – и речи не было…. Ну скажите хоть вы ему, отец Растар! Эллери нужна ведьма – он ее получит!

Только скажи – и я все сделаю, как ты пожелаешь, даже боли не почувствую!

– Лиула, – лицо Серраиса стало жестким. – Сегодня в этой келье одна женщина уже умерла, чтобы я жил. Женщина из великих мира сего, которая тоже любила меня.

– Значит, ей можно, а мне нельзя?! – выкрикнула Лиула почти плачущим голосом. – Значит, в ее любви без взаимности было больше смысла?

– А тебе нельзя. Потому что это уже третья женщина, которая отдала жизнь из-за меня. («Да – Тиса и Анн-рики….») Хватит. Я не могу уйти из Олайи без тебя.

– Хорошо, – неожиданно успокоилась Лиула. – У тебя есть другие варианты? Тебе же Растар объяснил, что даже Лань считала Эллери сильным магом. Но даже если ты победишь его, сомневаюсь, что Растару это поможет.

Серраис снова задумался…. И обернулся к инквизитору, молчавшему все это время.

– А ты-то сам чего больше хочешь – спасти невиновных или сохранить свое место во что бы то ни стало?

– Ты искушаешь меня, мой господин? – Яркая ало-золотая аура менестреля все еще пылала в глазах Растара, и он просто не мог обращаться к нему по-иному. – Прости меня – я знаю, как должен ответить на твой вопрос, но сказано в Писании: «Человек слаб….»

– Ладно, – на этот раз Серраис слегка поморщился от обращения «господин», но счел разумным не заостряться на этом.

– Задам вопрос по-иному: чего ты больше боишься – потерять место или прослыть судьей неправедным?

– Я не ослышался, мой господин? – переспросил Растар. – Ты сказал именно «прослыть», а не «стать»?

Серраис кивнул, чуть улыбнувшись – инквизитор понял его абсолютно правильно.

– Слава мирская есть тщета и суета, но Господь читает в наших сердцах, ибо ему одному ведома истина, – твердо произнес Растар. – Сохранив же место свое…. я сохраню жизнь тем десяткам невинных, которых осудил бы без вины подобный отцу Эллери.

– Можешь считать, что выдержал испытание, – Серраис против воли улыбнулся еще шире, но тут же снова стал серьезным: – Веришь ли ты мне, как верит Льюланна?

Растар лишь склонил голову, подозревая, что утвердительный ответ на этот вопрос подведет его чересчур близко к ереси.

– Тогда…. – Серраис торопливо сглотнул все недостаточно возвышенные формулировки. – Да станет по слову моему и вере вашей: будут пытать Льюланну, но не почувствует она боли, и на костер взойдет, но не тронет ее пламя, и выйдет она из огня, как из реки, лишь прибавив сил. Да будет так.

– Да будет так, – снова склонил голову Растар. – Только мы еще посмотрим, кого после этого аутодафе назовут неправедным судьей – меня или Эллери!

Серраис повернулся к Лиула и в последний раз обнял ее.

– Ты-то не боишься?

– Ты же сам сказал, что огонь – это ты, – она приникла головой к его плечу. – И когда я буду стоять в пламени, оно будет ласкать меня, как ласкали твои руки….

Он провел рукой по густым черным волосам и легко, как вечность назад Ланнад, поцеловал ее в лоб.