Янтарный Меч. Гексалогия

Торжествующий Брэндель не мог отвести от него взгляда, не мог налюбоваться. Огненное семя сохранилось в первозданном виде: предки позаботились о своих преемниках, надежно его защитив. И вот теперь, много поколений спустя, оно вновь разожжет свет цивилизации и спасет это место. То, что именно они удостоились этой чести, заставляло сердца биться чаще: подумать только – им суждено выполнить божественное предназначение, миссию, каких не бывало уже тысячи лет. Они разожгут огонь цивилизации, принесут ее свет в эти дикие земли.

Первым в истории разжег первородное Огненное семя и осветил Пустошь человек по имени Промантано. Это имя и имена всех его последователей вошли в историю, и с этого момента, первого робкого шага, цивилизация здесь уже не останавливалась на своем бесконечном пути.

Теперь ему, Брэнделю, предстояло пойти по стопам Промантано и точно так же внести свое имя в историю. Оглянувшись на остальных, он ответил на кивок Мефисто, улыбнулся прижавшей от избытка чувств руки к груди Скарлетт и напоследок потрепал по голове растерявшуюся от странного поведения взрослых Зифрид.

Что ж, пора осветить этот лес!

Давай уже! – уже не отрывая взгляда от Огненного семени, воскликнул Мефисто.

Брэндель отправился вверх по зависшим в воздухе платформам, словно взбираясь по лестнице. С каждым шагом Огненное семя светило все ярче, а окружающий свет словно оседал у него на плечах, материализуясь чем-то наподобие мантии.

Округлив глаза, Мефисто прошептал:

Это же сцена из киррлутцской «Поэмы о небесах», как там «Дитя, дарую тебе крылья из света, и нарекаю тебя королем…»?

Несмотря на неверие в «басни врагов» и отрицание всех творений Киррлутца, в этот раз он сердцем почувствовал, что легенда правдива, а внутри все трепещет в предвкушении чуда. Судя по тому, о чем говорилось в «Поэме», сюда должна явиться и лично короновать этого парня сама Мать Марша.

На расстоянии вытянутой руки, где сейчас стоял Брэндель, излучаемый Огненным семенем свет почти ослеплял. Протянув руку к кристаллу, он заговорил, глубоко нахмурившись и с усталым вздохом:

Мать Марша, тысячу лет спустя перед тобой вновь предстали твои дети…

И тут же отдернул руку, едва не оступившись и не полетев вниз по ступенькам. Прикосновение? Теплое, мягкое, живое! В ушах музыкой зазвучал женский голос, на явно древнем, но почему-то понятном языке:

Времени утекло немало, ты прав. Дитя мое, как же труден, должно быть, был твой путь… невероятно.

Ч-что? – едва не отключился Брэндель.

«Богиня Марша? Она… здесь, в этом мире? Та самая святая, которой тут все молятся? Как же такое возможно?!»

Во все это настолько не верилось, что разум отказывался воспринимать происходящее.

Эпоха богов давно закончилась. В игре никто из старых богов даже не показывался – ни в начале, ни в будущем – ни разу со времен Священной войны. В его мире считалось, что Мать Марша их покинула, оставив после себя лишь Законы. А теперь, оказывается, богиня все еще здесь, с ними, и следит за Огненным семенем? Ждет того, кто за ним придет?

Пускай сейчас я далеко, и от тебя, и от остальных своих детей, но чувствую и твою веру, и твое яркое будущее. Когда-то твои предшественники, точно так же, как и ты сейчас, покинули благословенную сень богов, отправившись из безопасности своих жилищ во тьму. Движимые желанием освоить Пустошь, они преодолели все препятствия на пути и медленно, но верно прошли этот путь, получив в награду эти земли. Верю я и в тебя: ты преодолеешь любое препятствие и завоюешь победу.

Но известна ли ей вся правда, самый главный секрет, который он скрывает ото всех в этом мире?

Не в силах справиться с эмоциями, Брэндель опустил голову, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Впервые с самого детства плакать хотелось не от боли или отчаяния, а от этой доброты и тепла: он словно попал в материнские объятья – давно забытое и, казалось, безвозвратно утраченное чувство. И вот на него снова снизошло это благословение.

Пыль в глаза попала, наверное… – слегка смущенно пробормотал он.

Не плачь, дитя мое, не время. Пускай я и желаю тебе успеха, но путь к нему полон трудностей и препятствий. Потому спрошу: ты и вправду по-настоящему готов разжечь это Огненное семя и пойти по пути своих предшественников? Помни: за каждой попыткой преодолеть мрак, хоть что-то изменить в этом мире, стоят бессчетные жертвы, но даже если идущие впереди падут – их дело продолжат следующие. История – поэма храбрых, но порой печальная и горькая…

С этими словами Марша показалась из кристалла, медленно покачала головой и продолжила:

Эта игра – для героев, и в поэму будет вписано имя и поступки каждого. Дитя мое, ты к этому готов?

Брэндель медлил, ударившись в анализ.

«А разве Огненное семя не должно разжигаться автоматически? Да и ворота чуть раньше – тоже… Вместо этого передо мне вдруг является сама богиня, и все это рассказывает. Она что, предупреждает, что шансов вернуться в мир, где я родился, нет? А что, если сейчас ото всего этого отказаться и отправиться на поиски способа вернуться? Но что тогда станет с Ауином?»

… Готов, – ответил он наконец.

Окинув его долгим внимательным взглядом, Марша заговорила вновь:

Дитя мое, позволишь задать тебе несколько вопросов?

«Вопросы? Интересно, она знает, как я попал в этот мир, и что я захватил это тело и собираюсь спасать Ауин? Как там она говорила… «попытки преодолеть мрак»? «Бессчетные жертвы»? Неужели ждет каких-то невероятных подвигов наподобие тех, что творили мои «предшественнички», вроде убийства Сумеречного дракона? Погоди-ка, что-то я слишком много всего предполагаю, а чего она ждет – непонятно. Ладно, думаю, лучше кивнуть, на всякий случай».

Брэндель кивнул: трудно противостоять божественному теплу, знаете ли.

Марша улыбнулась.

Дитя мое, во что ты веришь?

… Верю?

Зачем тебе Огненное семя? Ищешь славы? Или, быть может, борешься за выживание? И одно, и другое можно назвать верой, или целью, если угодно. А будет цель – цивилизация будет двигаться вперед».

«Раз задает такой вопрос – не знает, как я сюда попал, и что ради этого пришлось сделать. И чего я только ожидал…»

Ответил он осторожно: