Янтарный пляж

– Дело не в этом. – Она отставила свой стакан и подошла к холодильнику. – Я обычно имею дело с небольшими образцами или с такими непрозрачными, что сквозь них инталия не просматривалась бы. Наконец порой камень настолько тверд, что его очень трудно резать глубоко. И вообще я никогда не пользовалась этой техникой, а следовательно, ни разу не думала применить ее к янтарю.

Онор стала готовить гарнир, но взгляд у нее был отсутствующий, что подсказало Джейку, что она продолжает напряженно думать над его предложением.

– Инталия была очень популярна в семнадцатом-восемнадцатом столетиях, – сказал он. – И именно применительно к янтарю. Порой под резные работы подкладывали золотую фольгу. И когда смотришь на обработанный таким способом янтарь сверху, то есть фактически сквозь него, – впечатление сильнейшее!

– Но как полировать резную поверхность перед наложением фольги?

– Тем же самым мудреным инструментом, каким вы ее резали.

Он наклонился, чтобы налить себе вина, и случайно коснулся рукой ее локтя. Она вздрогнула.

– Прошу прощения, – сказал Джейк. Он не добавил, что, даже будучи погруженной в мысли о янтаре, она, неизвестно отчего, была вся словно оголенный нерв. – Я, кажется, испугал вас?

– Да нет, ничего. Просто у меня такое состояние. Что бы я ни делала, во мне подспудно постоянно присутствует тревога за Кайла, – призналась она.

– Понимаю. А теперь садитесь и ешьте. Или, может быть, вы настолько нервничаете, что вам кусок в горло не полезет?

– Полезет, полезет, – усмехнувшись, возразила она. – Боюсь, я не отношусь к той категории женщин, которые худеют от переживаний. Скорее наоборот.

– И прекрасно. Несколько лишних фунтов вас нисколько не испортили бы.

– Типун вам на язык.

– Лучше семгу, чем типун.

Онор послышалось, что Джейк сделал мимолетную паузу перед тем, как сказал «семгу», но, возможно, ей это только показалось.

«Оставь надежду…» – сказала она себе, перекладывая на тарелку восхитительный розовый ломоть. Ей было совершенно ясно, что Джейк и не собирается использовать физическое влечение, которое появилось между ними. Целый день они провели вдали ото всех на катере, и он ни разу не приблизился к ней, уж не говоря о том, чтобы коснуться. Почему? Мысли о его возможной мужской несостоятельности Онор отмела сразу, так как сама видела его эрекцию. Просто он, видимо, не хочет ее.

Или придерживается насчет секса того же мнения, что и она: половой акт настолько же романтичен, насколько и чистка сортира.

Тьфу ты!

Джейк заметил, что Онор медлит с едой.

– Аппетита нет?

Вместо ответа она отправила в рот кусочек семги. Сосредоточенно прожевала и в следующее мгновение восторженно раскрыла глаза.

– Ну как? – спросил он.

– Оргазматические ощущения.

Он фыркнул.

– Неужели настолько вкусно?

– Даже вкуснее.

– Ничего нет вкуснее оргазма.

Поскольку «оргазм» был для Онор всего лишь словом, пустым звуком, она решила не спорить. Подцепив вилкой еще кусочек рыбы, она положила его в рот и, закрыв глаза, принялась смаковать. В гробовом молчании съела две порции рыбы с гарниром, затем откинулась на спинку стула и удовлетворенно вздохнула.

– Вы вполне могли бы открыть собственный ресторанчик, – заметила она, скрывая зевок.

– Но гарнир-то ваш. Признайтесь, вы готовили его по какому-то фамильному рецепту Донованов? Лично я гарнир обычно покупаю, но это совсем не то.

– Да нет, это результат многолетней практики, только и всего. Мой вклад в развитие земной цивилизации, если хотите. За неимением лучшего, как говорится, предлагаю человечеству свой гарнир.

– Жаль, что за гарниры не выдают Нобелевские премии.

– Жаль, что Санта-Клаус приходит к нам только зимой.

– Кстати, о Санта-Клаусе…

– Увольте, – перебила Онор. – Честное слово, валюсь с ног и уже ничего не соображаю. И будет вам нахваливать мой гарнир, который все равно трудно поставить рядом с вашей рыбой. – Она вновь прикрыла рот рукой, чтобы скрыть зевок.

Джейк поднялся из-за стола и стал убирать посуду.

– Ничего, ничего, не беспокойтесь, я сама, – сказала Онор, уже открыто зевая.

– Вы до мойки ее не донесете, рухнете.

– Что вы предлагаете?

– Идите спать. В Европе уже наступило завтра, а значит, совсем скоро эта неприятность случится и с нами.

– Господи, и никакого спасения!

Он рассмеялся и, проходя мимо, потрепал ее по голове, как ребенка.

– Не забудьте почистить на ночь зубы.

У Онор появилось дикое желание догнать его и укусить. Посильнее. Но вместо этого она улыбнулась ему и пообещала:

– О, конечно! Как можно не почистить?

Затаив дыхание, Джейк проводил ее взглядом до ванной, которая примыкала к спальне. Мгновение назад ему показалось, что Онор сейчас вонзит свои маленькие зубки в его руку. И закончилось бы это все ближним боем… Тем самым, в котором не бывает проигравших.

Но она не укусила его.

Чертыхнувшись себе под нос, Джейк стал мыть тарелки с таким остервенением, словно хотел раскрошить их.

Через несколько минут дверь ванной комнаты открылась. Краем глаза он поймал зеленое пятно ее тонкого, облегающего тело свитера. Онор перешла из ванной в спальню, но дверь за собой прикрыла неплотно.

Джейк торопливо закончил все дела с посудой и пулей вылетел из коттеджа. Входная дверь захлопнулась за ним, щелкнул автоматический замок. Этот холодный металлический звук резанул ему по сердцу. Джейк быстро зашагал по гравийной дорожке к причалу, поздравляя себя с тем, какой он благородный, великодушный и безмозглый осел – опять сознательно сделал выбор в пользу того, чтобы провести ночь одному в сырой холодной постели.

Глава 12

За окном было еще темно, когда Онор проснулась. И разбудил ее отнюдь не сумасшедший будильник, а нехорошее, зловещее предчувствие, шевельнувшееся в груди.

Из гостиной до нее отчетливо доносился странный шорох. Казалось, кто-то проворачивает ключ в замке входной двери. Сердцебиение резко участилось. Может, это Кайл? Наконец-то вернулся домой? А если нет?

«Так или иначе я забыла задвинуть засов, когда ложилась», – вспомнила Онор.

Шорох не прекращался. По коже пробежали мурашки. Внутренний голос подсказывал ей, что это не брат… От страха к горлу подступила дурнота.

Онор не знала, как поступить. То ли натянуть одеяло на голову и замереть, то ли поднять крик на весь дом. Она не сделала ни того ни другого. Стараясь не производить шума, поднялась с постели и на цыпочках подкралась к двери, которая была чуть приоткрыта. Когда Онор наклонилась, из щели на ее лицо пахнуло свежим ветерком.