Янтарный телескоп

— Лорд Рок? — спросил Азриэл.

— Погиб, — шепнула она.

Он нажал кнопку, и к качающемуся, рвущемуся в небо цеппелину метнулась стрела пламени. Мгновение — и дирижабль превратился в гигантский белый цветок; его лепестки охватили и мыслелет, который неподвижно висел, невредимый, прямо посреди огненного вихря. Затем лорд Азриэл неспешно направил свой летательный аппарат прочь. Они наблюдали, как пылающий цеппелин мало-помалу накрывает собой всю сцену — бомбу, кабель, солдат и все остальное, — и все это вместе, вращаясь в дыму и огне, начинает медленно сползать по склону, набирая скорость и поджигая по пути смолистые деревья. Вскоре сверкающий клуб погрузился в белую пену водопада, а тот закружил его и утащил во мрак.

Лорд Азриэл снова тронул пульт управления, и мыслелет понесся на север. Но миссис Колтер никак не могла оторвать взгляд от завораживающего зрелища; полными слез глазами она смотрела на пожар, пока он не превратился в вертикальную оранжевую полоску во тьме, окутанную паром и дымом, а потом и вовсе в ничто.

Глава двадцать шестая Бездна

Исходом из тьмы солнце взошло,

Луна сияет в блаженной ночи…

Уильям Блейк (пер. В. Топорова)

Вокруг была тьма; чернота так давила Лире на глаза, что она почти физически ощущала тяжесть тысячетонных скал наверху. Единственным, что освещало им путь, был фосфоресцирующий хвостик стрекозы дамы Салмакии, да и тот угасал, поскольку бедные насекомые не нашли себе пищи в стране мертвых, и стрекоза кавалера недавно умерла.

Поэтому Тиалис сидел на плече Уилла; Лира держала стрекозу дамы в ладонях, а сама Салмакия нашептывала дрожащему созданию что-то утешительное и кормила его сначала крошками печенья, а потом собственной кровью. Если бы Лира это заметила, она предложила бы свою, так как ее было больше; но внимания девочки хватало лишь на то, чтобы следить, куда она ступает, и избегать ям под ногами.

Гарпия Нет-Имени привела их в систему пещер, через которые, по ее словам, можно было выйти к месту, откуда легче всего проделать окно из страны мертвых в обычный мир. За ними тянулась бесконечная вереница духов. Туннель наполняли шепоты: это идущие впереди ободряли тех, кто шел за ними, смелые — слабовольных, а старики — молодежь.

— Далеко еще, Нет-Имени? — тихо спросила Лира. — Наша бедная стрекоза умирает, а без нее у нас не останется света.

Гарпия обернулась к ней:

— Просто иди. Не можешь видеть — слушай. Не можешь слышать — чувствуй.

Ее глаза люто горели во мраке. Лира кивнула и сказала:

— Да, я постараюсь, но я уже не такая сильная, как раньше, и не храбрая — во всяком случае, не очень. Пожалуйста, не останавливайся. Я пойду за тобой… мы все пойдем. Ты только не останавливайся, Нет-Имени.

Гарпия снова отвернулась от нее и двинулась дальше. Стрекозиный огонек тускнел с каждой минутой, и Лира знала, что скоро он потухнет совсем.

Но она шла и шла, спотыкаясь, и вдруг рядом раздался голос — знакомый голос:

— Лира… Лира, девочка… Ее охватила радость.

— Мистер Скорсби! Ах, как же я рада вас слышать! Это и правда вы… я вижу, только… ах, как я хотела бы до вас дотронуться!

В густом, почти непроницаемом сумраке она различила худую фигуру и насмешливую улыбку аэронавта, и ее рука невольно потянулась к нему — но, конечно, ничего не почувствовала.

— Я тоже, детка. Но послушай… они там наверху задумали кое-что против тебя… не спрашивай, что именно. А это и есть тот парень с ножом?

Уилл глядел на него; он был рад видеть старого товарища Лиры, но вдруг его взгляд скользнул в сторону и устремился на духа, стоящего рядом с воздухоплавателем. Лира сразу поняла, кто это, и подивилась тому, как похож он на выросшего Уилла: тот же выдвинутый вперед подбородок, та же манера держать голову.

Уилл потерял дар речи, но его отец заговорил сам:

— Слушай… на обсуждения нет времени… просто делай в точности то, что я скажу. Возьми нож и отыщи место, где с волос Лиры была срезана прядь.

Его голос звучал настойчиво, и Уилл не стал тратить время на лишние вопросы. Глаза Лиры широко раскрылись от тревоги; подняв стрекозу в одной руке, она принялась другой ощупывать голову.

— Не надо, — сказал Уилл, — убери руку… мешаешь.

И в слабом мерцании стрекозиного огонька он увидел то, что искал: в одном месте, прямо над ее левым виском, волосы были чуть короче остальных.

— Кто это сделал? — спросила Лира. — И зачем…

— Помолчи, — оборвал ее Уилл и спросил духа своего отца: — Что теперь?

— Обрежь короткие волосы у самых корней. Аккуратно собери их, каждый волосок. Не пропусти ни единого. Потом открой другой мир — сгодится какой угодно — и сунь их туда, а потом закрой опять. Сделай это сейчас же, немедленно.

Гарпия следила за ними; сзади сгрудились духи. В сумраке маячили их полупрозрачные лица. Испуганная и озадаченная, Лира стояла, кусая губы, а Уилл выполнял указание отца; он наклонился к ней поближе, чтобы видеть кончик ножа при бледном свете стрекозиного огонька. Вырезав небольшое углубление в скале другого мира, он положил туда все крошечные золотистые волоски и снова заделал скалу, прежде чем закрыть окно.

А потом почва у них под ногами задрожала. Откуда-то из немыслимой глубины донесся низкий рокочущий гул, точно вся сердцевина земли провернулась вокруг своей оси, как гигантский жернов, и с потолка туннеля посыпались мелкие камешки. Земля вдруг накренилась; Уилл схватил Лиру за руку, и они прижались друг к другу, а скала под ними поехала куда-то в сторону, и катящиеся мимо камни задевали их ноги…

Дети съежились и прикрыли головы руками, защищая собой галливспайнов; вдруг они с ужасом почувствовали, что их уносит куда-то вниз и влево, и изо всех сил вцепились друг в друга. Их потрясение и страх были так велики, что они не могли даже крикнуть. В ушах у них стоял грохот тысячетонной скалы, потерявшей опору и съезжающей вбок вместе с ними.

Наконец движение прекратилось, хотя мелкие камни вокруг них по-прежнему катились, подскакивая, вниз по склону, которого минуту назад здесь не было. Лира придавила собой левую руку Уилла. Правой он пощупал ремень: нож был там, в чехле.

— Тиалис! Салмакия! — дрожащим голосом позвал он.

— Оба здесь, оба целы, — послышался голос кавалера над самым его ухом.

В воздухе стояла пыль и пахло перегретым, растертым в крошку камнем. Дышать было трудно, и вдобавок они ничего не видели: стрекоза погибла.

— Мистер Скорсби! — окликнула Лира аэронавта. — Мы ничего не видим… Что случилось?

— Я тут, — отозвался Ли; он был совсем рядом. — По-моему, это взорвалась бомба, и по-моему, они промахнулись.

— Бомба? — испуганно переспросила Лира, но потом вспомнила о другом: — Роджер! Ты здесь?

— Да, — тихонько шепнул тот. — Мистер Парри — он меня спас. Я уже падал, а он поймал меня…

— Смотрите, — произнес дух Джона Парри. — Но держитесь у скалы и не шевелитесь.

Пыль оседала, и откуда-то появился свет: странное, слабое золотистое мерцание, точно вокруг сеялся мелкий фосфоресцирующий дождик. Его было достаточно, чтобы сердца их захлестнуло паникой, ибо они увидели то, что лежало слева от них и куда все это падало — или лилось, подобно реке, низвергающейся с обрыва.