Янтарный звездопад
Шрифт:
– Просто…да…столько всего произошло…
– Трудно уезжать?
– Наоэ опустил глаза.
– Я попросил, чтобы с нами связались, когда будут назначены похороны жены Кокуре-сан. Когда приедем в следующий раз, неплохо, чтобы и для отдыха побольше времени осталось, правда?
– Да…но… - начал Такая и оглянулся: так он оборачивался без конца, едва они пришли на станцию.
Наоэ осторожно спросил:
– Вы что-то забыли?
– …
Такая смотрел под ноги, потом повернулся к турникету:
– Нет-нет… - и вставил
Да, он мог вернуться в Сэндай в любое время. Да. И это здорово. В следующий раз он сможет встретить ее честно, и когда он это сделает, то извинится перед ней и расскажет о настоящих чувствах. В следующий раз он непременно встретит ее нежностью…
Я никогда не питал к тебе ненависти.
Ну а пока… Он поднялся на платформу: поезд уже стоял на четырнадцатом пути, но двери пока оставались закрытыми, вероятно, еще шла уборка. Он зашагал было вдоль вагонов, пытаясь найти номер, но…застыл на месте.
– …
Напротив двери их вагона одиноко стояла миниатюрная женщина. Она явно не собиралась ехать - носила повседневную одежду и выглядела домохозяйкой. Она стояла на платформе, где пока еще почти не было пассажиров, и держала бумажный пакет, вероятно, сувенир кому-нибудь. А потом она заметила Такаю, и у того перехватило дыхание. На ее лице появилась ласковая улыбка, и она сказала мягко:
– Такая…
– …
Наоэ помешал ему отступить, и Такая просто таращился на Савако широко раскрытыми глазами.
“Мама…”
Савако подошла, вежливо поклонилась Наоэ и обратилась к Такае:
– Уже домой?
– …
– Я о многом хотела с тобой поговорить, но… - Савако украдкой вздохнула и отрицательно покачала головой, слабо улыбнулась: - Приезжай еще. В следующий раз мы наверстаем упущенное время, правда?
– …
Такая - он так и стоял с расширенными глазами - не ответил. Савако смотрела прямо на него.
– Я так много хотела расспросить о тебе, о Мие… Но конечно…
– …
Ожило радио и голос диктора эхом разнесся по платформе. Токио Экспресс номер сто шестнадцать, путь четырнадцатый, открыл двери.
– Ты же приедешь ко мне еще, да?
Такая, до боли сжав губы, смотрел на асфальт. Савако протянула ему бумажный пакет.
– Вот…У меня было мало времени, так что там ничего особенного, просто кое-что вкусненькое. Съешь вместе с Мией, хорошо?
– …
Наоэ видел, как дрожат кулаки Такаи, а Савако, все еще удерживая на весу пакет, попрощалась от всей души:
– Всего хорошего, Такая.
– …
И снова Такая промолчал, просто дернулся, будто пытаясь убежать. Обходя Савако, он вскользь задел ее плечом, и та пошатнулась.
– Такая-сан, - позвал Наоэ.
Такая не оглянулся - он запрыгнул в вагон, оставаясь к матери спиной, будто отвергая все, сказанное ей. Савако ошеломленно смотрела ему вслед. Наоэ что-то говорил ей, вроде бы они обменялись несколькими словами, но… Поезд должен был тронуться с минуты на минуту. Наоэ вошел
в вагон и подошел к Такае. В руке он нес тот самый бумажный пакет. Савако все еще стояла на платформе. Такая сверлил взглядом противоположную стену.– Такая-сан, - ровно проговорил Наоэ.
– Вы ничего не хотели сказать маме?
– …
– Время еще есть: она все еще ждет.
Такая не двигался, но тихо спросил, не глядя на Наоэ:
– Это ты ей сказал?
Похоже, Наоэ встретился с ней вчера и сказал, каким поездом они едут. Пропустив вопрос мимо ушей, мужчина продолжал:
– И вы не…больше ни о чем не жалеете, что ли?
– …
– Вы же хотите простить вашу маму, да? Всегда хотели быть добрым с ней, правда?
Такая упорно изучал вид за окном. Наоэ с невероятной мягкостью взглянул на него:
– Перестаньте себя обманывать.
– …
Савако все еще стояла на платформе и смотрела на Такаю в окне. И в глазах ее было то же выражение, что в тот день, пять лет назад, в саду, полном моховых роз…Такая знал это, не глядя.
Мольба о прощении, мамина…
В поезде объявили, что до отправления осталась одна минута. Пассажиры, толкаясь, торопились по вагонам. Служащие станции метались по платформе туда-сюда. А Савако не отрывала взгляда от Такаи. Наоэ повторил настойчиво:
– Такая-сан.
Но Такая не двигался.
Раздался сигнал отправления. Долгий, такой долгий.
Савако неподвижно стояла на платформе.
– …
Как он не мог понять? Ее чувства…материнские чувства…когда она стояла там и заставляла себя улыбаться. Он-то понимал, но что поделаешь? Как надо было поступить? Или все же в сердце он ее так и не простил?
“Нет…”
Все не то, не в прощении дело. Не то.
“Я просто…”
И только он осознал это, как сигнал к отправлению стих.
– !
Такая пулей сорвался с сиденья, не думая больше ни о чем. Он проскочил мимо Наоэ и бросился по проходу к дверям.
“Мама…!”
Растолкав пассажиров, Такая дождался, пока откроются автоматические двери, и вылетел в тамбур. Савако стояла на ступенях. Внезапно снова увидев сына, она в изумлении смотрела на него.
– Такая…!
– …
На мгновение он словно застыл, но чувства, бурлившие в груди, не давали ему стоять на месте. Он шагнул вперед, неосознанно протягивая руку, а Савако потянулась к нему с платформы.
…Но закрывшиеся двери, которым не было дела до людских сантиментов, помешали матери и сыну коснуться друг друга.
Такая, прижав ладони к стеклу, смотрел на Савако. Поезд тронулся. Савако, не отставая, медленно шла рядом с вагоном. Губы Такаи двигались, но слов было уже не разобрать. Поезд набирал скорость, и глаза Савако, идущей следом, наполнились слезами. Такая отчаянно кричал что-то, но его крики больше не достигали ее слуха. Тогда он просто начал звать ее. Савако осталась позади, и по щекам ее текли слезы.