Японская цивилизация

В Японии отныне наступило двоевластие. Сторонники обоих императоров противостояли друг другу в бесконечных сражениях. Император Годайго (скончался в 1339 г.) и его преемники, нашедшие убежище в покрытых лесами высоких горах Ёсино, продолжали настаивать на легитимности своей власти над всей Японией. Раскол продолжался до 1392 года, и японские историки, используя терминологию, принятую в китайской истории, дали этим беспокойным царствованиям двора Киото и двора Ёсино название «эпоха династий Юга и Севера» ( нанъ-бэй чао— покитайски, намбоку то— по-японски). Раскол отразился на всех сферах жизни Японии: две линии императоров, соединенные кровными узами, и два сёгуна боролись беспощадно.

Эпоха династий Юга и Севера была богата военными подвигами и драматическими ситуациями, которые впоследствии предоставили сюжеты для обширного репертуара театра кабуки; ей также придается особая значимость ввиду экономических и общественных трансформаций, которые происходили именно в тот период. В эпоху Камакура благодаря материальному прогрессу мелкие и средние хозяйства упрочивают свое положение. Мелкие собственники из крестьян ( сакунин), не считавшиеся с эфемерной связью с государством, больше не платили положенных налогов и полностью отошли под покровительство владельцев крупных поместий или их управляющих — дзито.Местные собственники, осев на новых землях, становились «дворянами с землей» ( дзидзя-мурай), а их вассалы, бывшие крестьяне, благодаря этому получили возможность стать воинами. Последствия этого перехода оказались тяжелыми, так как милитаристское государство могло быть выгодно лишь средним слоям общества, а жизнь и труд крестьян совершенно обесценивались.

Объединившись для того, чтобы лучше давать отпор бесконечно возобновлявшимся столкновениям ради мщения, сельские общины Кинай образовывали союзы ( госон), которые, без сомнения, спасали от голода центральные области, где шли непрерывные военные действия. Под давлением обстоятельств крестьяне и провинциальные буси— два переплетавшихся друг с другом сословия — вместе бунтовали против требований губернаторов ( сюго) или управляющих ( дзито), если считали их завышенными. Традиционная родовая сплоченность кланов заменяется соседской, и соседские узы становятся сильнее, чем кровные узы. В таких обстоятельствах с любой организацией, спускавшейся сверху, было покончено. Первыми бенефициариями [17] оказались бывшие сюго, которых вскоре станут называть «великими именами» — даймёили сюго-даймё.

17

Бенефициар, бенефициарий — тот, которому предназначен платеж, получатель денег; здесь: тот, кто получает выгоду.

Муромати

Таковы были обстоятельства, предшествовавшие установлению сёгуната Асикага. Его резиденция расположилась не в Камакура, а в квартале Муромати в Киото. Среди войн и жестокости появляется блестящая рафинированная культура, отмеченная строгостью и философской ясностью. Единственное тихое место посреди бури, эта культура возникала в тени постоянных междоусобных войн и, как культура эпохи Хэйан, рождалась в период умирания общества, к которому стекались богатства. Этот мир был миром сёгуна и более не был миром двора — интимного, стоящего вне времени и его треволнений, жестоких и тщетных. В это столетие тем не менее формировалась общая мысль и особые эстетические концепции, которыми навсегда осталась отмечена Япония. И это было не единственным парадоксом эпохи: даже власть Асикага, единственно жизнеспособных хозяев страны, была относительной. Политическая игра, которую могли вести Асикага, состояла в том, чтобы руководить нестабильными и непостоянными союзами военных — от их баланса зависел хрупкий мир.

Организация центрального управления, установленная сводом законов эпохи Кэмму (Кэмму сикимоку),вынуждена была считаться с таким распределением сил: канрэй,первое должностное лицо, в обязательном порядке избирался из представителей одного из трех родов наиболее могущественных вассалов (сан-кан)\Сиба, Хатакэяма и Хосокава. Руководитель «ведомства самураев» принадлежал к одному из других четырех родов — Ямана, Иссики, Акамацу и Кёгоки. Произошли изменения в учреждениях эпохи Камакура, назначались служащие (кантё канрэй),ответственные за управление Канто, в особых случаях назначались специальные исполнители ( бугё). Киото снова стал административной и духовной столицей страны.

На общем политическом фоне жизнь постепенно улучшалась. Урожай риса собирался теперь дважды в год повсюду. Возрастает обмен продуктами, и каждый регион специализируется на производстве одной культуры. В сфере ремесленного производства отдельные области именно в тот период получили известность, сохранившуюся навсегда: сабли Бидзэн, Битю, Ямато, Ямасиро, Тикудзэн, ткани Киото, Хаката, бумага Нара, сакэ Сэцу. Экономика приморских округов Японского моря и Кюсю быстро развивалась за счет расширения торговли рыбой и соляных разработок.

Ярмарки по строго установленным датам стали проводиться чаще: от трех раз в месяц ( сансайити) к концу эпохи Камакура до шести ( рокусайити). Особенно характерны ярмарки для XVI века. В Киото рынок открывался ежедневно, и уже появились маленькие лавочки. Постоянное движение торговцев между рынками обеспечивалось увеличением числа почтовых станций, где можно было найти свежих лошадей ( басаку) и повозки ( сасаку). В портах появились фирмы ( тойя),развозившие по суше товар, который доставлялся кораблями. Они в полной мере соответствовали нашим современным торговым фирмам. Объединения ремесленников ( дза) в эту эпоху процветали, их насчитывалось больше сорока в Киото и более восьмидесяти в Наре, где храмы способствовали их экономическому развитию. Благополучие создало условия для возникновения монетарной экономики. Обменным эквивалентом служили китайские монеты эпохи Мин, и даже налоги стали оплачивать наличными. Ситуация между тем не была простой, как это может показаться. Эпоха Муромати может в то же время характеризоваться все возрастающей территориальной раздробленностью и ускорением этого процесса в связи с частыми междоусобными войнами, вспыхивающими по самым разным поводам. Каждое из многочисленных княжеств тогда выбирало свою собственную монету и чеканило ее, и этот факт, конечно, не облегчал обмена между провинциями. Сложность, требующая установления соотношения между натуральным продуктом и различными монетами, вызвала необходимость появления менял, ими становились крупные купцы из больших городов и служители храмов, которые также давали деньги взаймы. В деревнях появились доморощенные банкиры, ими обычно становились местные торговцы, как правило из числа торговцев сакэ ( сакайя). В то же время народ сам создавал кассы взаимопомощи ( тяномоси), нечто вроде товариществ по взаимному кредитованию.

Ростовщические центры, возникавшие при деревенских лавочках, неоднократно возбуждали народный гнев: эти ссудные лавочки легко переходили к занятиям ростовщичеством, и во многих случаях ярость была целенаправленной, но она подпитывалась и ненавистью сельскохозяйственных рабочих, раздавленных бременем налогов, неумелой властью феодалов и нескончаемой жестокостью войн. «Жакерии» ( дойкки), начавшиеся во время династического раскола, приобретают особенный размах с мятежа эры Сётё (1428), когда гражданские и военные землевладельцы (дэидзя мурай)региона Киото напали на склады и винные лавки, разграбили их и, что можно считать актом отмщения, уничтожили долговые расписки. На следующий год (1429) поднялся мятеж эры Эйкё — крестьяне и воины совместно выступили против сюго Акамацу Мицусукэ (1381–1441), — который прежде всего был направлен против местного феодала (материальные проблемы отходили на второй план). В течение следующих пяти лет мятежи сотрясали Кинай, и на протяжении XV века постоянно возрастало их количество, они вспыхивали повсюду и часто. Характер и цели этих восстаний изменялись в зависимости от места локализации и времени. Помимо протеста против бедственного положения крестьян, они отражали укрепление местных экономических объединений и их жажду независимости от власти устаревшей иерархической системы, ставшей призраком государства, подчинялась ли она императору или сёгуну. Поводов для войны было немало, и войны продолжались. Терпение населения кончалось. Наиболее тяжелая эра Онин (1467–1477) знаменовала начало продолжавшихся в течение столетия феодальных войн, по аналогии с историей Китая это время (конец XV века, а затем и весь XVI век) названо эпохой «сражающихся царств» — чанъ-куо, сэнгокупо-японски. Темная история о порядке наследования сёгуната была использована как повод для войны, которая продолжалась десять лет между кланами Хосокава и Ямана — восточная Япония и западная Япония противостояли друг другу, безжалостно дотла был сожжен Киото и его окрестности. Через несколько лет в Киото произошел драматический «мятеж провинции Ямасиро» (1485–1492).

Из-за непрекращающейся бойни между Масанага и Ёсинари, представителями клана Хатакэяма (оба претендовали на должность сюго,оба умерли в 1493 году), южные области провинции Ямасиро, не желавшие признавать власти ни того ни другого, оказались в крови и огне и были вынуждены провозгласить независимость. Был выбран совет из тридцати шести самураев, которые происходили из других линьяжей. [18] Правительство, возникшее в результате этого государственного переворота, обосновалось в знаменитом монастыре Бёдоин в Удзи и просуществовало почти восемь лет. Впрочем, этот пример не единственный. В 1488 году монахи Хонгандзи из известного Икко, представители мелкой местной знати и деревенские старосты просто изгнали сюго провинции Kara и установили собственную администрацию, которая правила в течение века. Потомственная знать чувствовала себя неуютно. Иерархии переворачивались. Шел полным ходом гэкокудзё— «низшие» побеждали «высших».

18

Линьяж — родословная, принадлежность к определенному роду.

Борьба и сомнения продолжались целое столетие. От мятежей спасали «большие имена», даймё,владельцы княжеств, с которыми позднее связывалось создание единого государства, впоследствии боровшегося с ними. Каждый крупный феодал обладал вотчинами и вассалами; каждый род соблюдал свой особый закон ( кахо), который регулировал границы владений и условия их эксплуатации; чиновники надзирали за своевременностью и размером налоговых выплат и наказаниями, которым следовало подвергать преступников.

Япония XVI века, с которой так скверно обходились воины любого происхождения — монахи, наследники Нитирэна, или простые искатели приключений, — была обессилена и обескровлена.

Киото сожжен дотла. Однако благодаря трудолюбию японцев, совершенствованию техники строительства при возведении плотин стала возможной речная навигация, и появились условия для развития отсталых областей. Вокруг замков знатных вассалов вырастали города, некоторые из них и сегодня остаются оживленными центрами современной Японии: Одавара, старинный Сумпу (современный Сидзуока), Ямагути, Кагосима. Рынки при храмах и святилищах, жилые кварталы при портах уже становились ядром, вокруг которого развивался город. По образцу местных автономий, которые уже образовывались в сельской местности, стали процветать свободные города: так образовались, например, порты Сакай, Хэйно (в Осаке), Хаката. Целые кварталы внутри столицы жили на основе самоуправления, защищенные близостью к храму, вокруг которого они возникали: Гион, Киомицу, Китано. Смута эры Онин заставила должностных лиц и монахов искать спасения в других местах, часто в сельской местности, так новая цивилизация, точно осколки зеркала, распространялась среди населения страны. Становление Японии проходило в смутные времена. За границей ее соседство считалось опасным. Китайская история хранит печальные воспоминания об ужасных вако,японских пиратах, которые в течение почти двух веков осаждали берега континента. Скорее всего, этим японским «пиратством» фактически был немного резкий способ принуждать континентальные страны к торговле, дающей немалую выгоду им самим. Однако Китай и Корея в этот период стремились к изоляции, презирая чужеземцев и торговлю с ними, считая ее варварским занятием. Со временем, действительно, пиратство, эта форма бандитизма, оказалось причиной серьезных столкновений между новым правительством Муромати и Срединной империей. Несмотря на то что Япония сама далеко не всегда могла справиться с этим неподконтрольным явлением, Асикага сумели установить с Китаем эпохи династии Юань, а затем с Китаем эпохи династии Мин контакты, крайне выгодные для Японии. Начало было положено в 1342 году, когда Асикага Такаудзи послал первый корабль к континенту, а на полученные крупные доходы был построен новый храм — Тэнрюдзи. Крупные монастыри из Киото и торговцы Сакай отправили с экспедицией другие суда (их с тех пор называли «суда Тэнрюдзи»). В страну стали стекаться деньги, этому были обязаны в большей мере богатствам, привезенным на этих кораблях, чем государственной власти. Однако самая большая выгода была связана с духовным началом: новые веяния в китайской культуре — культура южного Сонг — с интересом и почтительностью были восприняты японцами. Они, как всегда, оказались прилежными учениками. Япония твердо заучивала уроки. Неважно, что со временем отношения с Китаем оказались и нестабильны и враждебны, что связано было, прежде всего, с набегами на китайские берега японских пиратов, неважны детали дипломатических переговоров. Сёгунат научился вымогать у императоров династии Мин с помощью дани нужные разрешения. Важно, что Япония эпохи Муромати открыла для себя заграницу, этот необходимый фермент, который периодически появлялся для того, чтобы стимулировать собственное развитие. С 1543 года на архипелаге стали появляться португальцы, которые привезли христианство и огнестрельное оружие. Эти два противоречивых дара должны были в равной степени произвести впечатление на феодалов, эту новую японскую аристократию, самоуверенную и жестокую, жаждущую знаний и озабоченную завоеванием власти. Самураи в конце концов получили все, что хотели, но в рамках строгой субординации в отношении авторитарного правительства, которая единственная могла обеспечить независимость страны и их собственную безопасность.