Яркая Искра забытой любви

— Ругать будешь? — виновато закусила губу, смотря на мою мрачную физиономию.

— Чуть позже, Искорка, — беру свои эмоции под контроль и выдыхаю, — больше нигде не болит?

— Нет.

— Леночка, можете быть свободны пока. Примите успокоительного, ничего непоправимого не произошло, — я отдавал распоряжение, не поворачиваясь к человечке, только взгляда не мог оторвать от любимых глаз.

— Спасибо, — робко пискнула девушка, выскальзывая из комнаты.

— Ты уже так четко говоришь, — тихо замечаю и касаюсь сухих ото сна девичьих губ пальцами. — Я очень доволен твоими результатами, Малыш.

— Спасибо, — отводит смущенный взгляд. — Но ругать же все равно будешь, да?

— Нет, не буду, — после минутного разглядывания ее неловких попыток струсить с себя мой взгляд, все же решаю сжалиться, — только попрошу тебя, больше так не делать.

— Я думала, чем больше тренироваться, тем быстрее восстановлюсь, — пытается объяснить мне свою неосмотрительность.

— Искорка, — держу себя в руках, на самом деле же зол, как черт. Она даже с амнезией остается упертой до победного конца. — Сейчас, пока ты слаба, позволь за тебя буду думать только я. И я требую выполнения моих указаний, а не самодеятельности. Отдых не менее важен физиотерапии. Всё должно быть дозировано и выверено. Твое упрямство сегодня привело к небольшой неприятности. Будет тебе урок, слушаться.

Возмущенный взгляд на меня и я спешу пресечь ее возможные негодования.

— Только сейчас, Жасмина. Я же не деспот, а мы не в средневековье. Тобой никто не командует. Ты сильная, характерная и волевая личность, свободная в большинстве случаев поступать по собственному желанию.

— В большинстве случаев? — переспрашивает она и поднимается, усаживаясь на подушки поудобнее.

— Да, в вопросах твоего здоровья и безопасности, к тебе доверия никакого, поэтому это моя юрисдикция. Особенно сейчас. Договорились?

— Справедливо, — нехотя признает мою позицию девушка. — Ты только на Лену не срывайся. Хорошо? Она просила меня остановиться, но я уперлась.

Я лишь дернул губами в подобии улыбки.

— Что? — недоумевает она. — Чего ты на меня так смотришь?

— Мне нравится слушать, как ты говоришь, — объясняю я свое пристальное внимание. — Четко. Без перерывов. И губы больше не кривятся в параличе. Горжусь. Любуюсь. Можно?

— Можно что? Алекс, я говорю уже почти нормально.

— Стройгидравлика скажешь? — Усмехаюсь и встаю с кровати.

— Очень смешно, — бурчит она, откидывая покрывало и пытаясь встать. На ней мягкие домашние брючки и свободная футболка. Босые ступни касаются пола. — Я есть хочу.

— Я попрошу Инессу принести тебе что-нибудь.

— А можно… — начинает она и осекается под моим испытующим взглядом. — Ты меня подавляешь, — опять тушуется и отводил глаза, — твоя аура кажется не оставляет мне возможности дышать.

— Прости, — смаргиваю наваждение и пытаюсь запихнуть свою Тьму поглубже, что бы перестать смущать свою робкую Искорку. Присаживаюсь рядом с ней на корточки, беру хрупкие ладошки в свои руки, заглядываю в глаза. — Извини, Малыш. Я буду сдержанней. Со временем ты перестанешь вообще воспринимать мою ауру отдельной от своей. Мне просто ужас, как трудно сдерживаться, когда вижу тебя. Вот она ты. Рядом. Покорная и зависимая от меня. Не по своему желанию, нет. По обстоятельствам. Но всё равно, совсем близко. И мне трудно сдерживать порывы моей души. Но я буду очень стараться не давить на тебя. — Я пригладил непослушно торчащие кудряшки на голове своей врединки и постарался улыбнуться, — что ты хотела попросить?

— Да ты всё равно не разрешишь, — сникла Искорка, и демон внутри взвыл, царапнув меня за болезненный нерв. Ему не нравится, что его Светоч периодами чувствует дискомфорт от нашего присутствия, а еще ему не нравится, что его любимый и нежно оберегаемый огонечек, всё никак не разгорится, только тлеет, норовя в любой момент, мигнув напоследок, потухнуть совсем.

— Не спросив, не узнаешь, — ладошки в моей руке дрогнули, просясь на свободу. Пришлось отпустить. Отвожу голодный взгляд от ее губ.

— Да мне надоело торчать тут, — безнадежно шепчет девушка, глядя в пол. — Хоть бы по дому позволяли мне ходить. Я могла бы кушать со всеми, зачем мне приносить еду в кровать? Чувствую себя узницей собственного тела.

Я понимающе киваю. Всё так. Она заложница обстоятельств.

— Жасмина, ты должна понимать, что твоя реабилитация проходит такими темпами не просто так. Это помещение замагичено. Я законсервировал время в этой комнате. Снаружи, с момента трагедии не прошло и трех недель. А здесь время течет иначе…

— Да мне кажется, что я уже вечность тут! — Стонет она мучительно.

— Ну, так уж и вечность, — усмехаюсь. — Каких-то пара-другая месяцев. Зато, ты вернешься в мир полноценной, а там еще даже новый год отпраздновать не успеют.

— Новый год? — переспрашивает она.

— Ты помнишь, что это?

— Общую информацию, — вдыхает она. — Да и отец рассказывал.

— Как вы ладите? Перестала его бояться? — я заглядываю под кровать, выуживая оттуда мягкие домашние мокасины и надевая на тонкие ступни.

— Свыкаюсь. Трудно не заметить, что мужчина за меня переживает всем сердцем. И все эти внутренние ощущения легкого ужаса кажутся необосно-ванными, — запнулась она на длинном слове, покосилась на меня виновата, но я только ободряюще ей улыбнулся, и девушка уже гораздо тише завершает свою мысль, — приступами паники. Отец рассказывает мне о моем прошлом, о детстве. Всякие моменты смешные и грустные. Рассказал, что я спортсменка. Ты представляешь?! Я?! Вот эта вот невнятная кучка костей, оказывается, была чемпионкой по каким-то запрещенным боям. Ты знал?

— Не напоминай, — болезненно морщусь. — Как увидел тебя на ринге, хотел своими руками придушить. Пойдем, — помогаю девушке подняться, придерживая крепко за талию и руку. — Стоишь крепко?

— Стою.

— Ну, тогда пошли потихоньку, — улыбаюсь своим ощущениям, вдыхая аромат волос Жасмины.

— На тренажер? — Уточняет она, делая шаг дрожащими ногами.

— Сегодня я буду твоим тренажером, — щекочу ей затылок своим дыханием. — Пошли в кухню, буду тебя кормить.

— Я уже сама ем, — возражает Искорка, впрочем, послушно делая следующий неуверенный шаг.

— Ешь, конечно. Но готовить же не можешь. Честно говоря, ты и до амнезии ничего серьезней бутербродов не умела готовить. Так, что с меня еда, с тебя улыбка. Договорились?

— Хорошо, — еще один шаг. — Надеюсь, если я упаду, ты не запретишь мне снова выходить из комнаты.

— Рядом со мной, дальше моих рук не упадешь, — не переживай. Но без меня из комнаты не ногой.

Получил утвердительный кивок и довольный ее покорностью, подарил быстрый поцелуй в макушку. Умница моя.

***