Яркие краски для Бесполезной

— Ответ, что хотел провести время с прекрасной девушкой, вас устроит? — я пожала плечами. Огнеслав шел позади и создавал ощущение, что я не одна, делая меня более смелой при общении. — Не убедил?

— Нет. Рядом со мной последнее время находятся только те, кому что-то от меня надо. Наблюдая, как вы добивались победы, выдвинув на поле своих подчиненных, поняла, что и вам что-то надо. Может, скажете сразу? Я, если честно, устала от всех этих загадок…

— А принц Эйран? Сказал, почему он рядом?

— Он единственный, кто сказал.

— Потому вы позволили ему быть рядом?

— Нет. Не по этому. Просто, в отличие от вас, он отвечал на все мои вопросы. Сразу.

Посол засмеялся.

— Вы очень прямолинейны, Милана.

— Не люблю тратить время зря.

— А что вы любите делать?

— Молчать.

— Это потому что я не отвечаю на ваши вопросы?

— Нет, потому что не люблю разговаривать. Вы не причем. Я действительно люблю больше слушать. Это позволяет лучше узнать собеседника. Может, расскажете что-нибудь?

— Рассказать? А что вам интересно?

— Раз вы посол Солдара, расскажите о своей стране. Как живут ваши алиэри? Вы всегда в таких строгих нарядах…

— Моя страна строгих правил. К сожалению, это вынужденная мера. Мы находимся вдалеке от водных источников. Хотя, в нашей империи есть озера и даже река. Вода в них настолько чиста и прозрачна, что видно дно и можно разглядеть мелких рыбок. Мы обожаем сады. Когда наступает пора цветения, они становятся похожи на море. Белые, розовые, голубые лепестки качаются на ветру и, срываясь с ветвей, устраивают замысловатые танцы.

У нас есть бескрайние поля и равнины, где пасутся кривороги и другие животные. Наша страна славится тканью, в которую даже в самую сильную жару не будет жарко. Мы добавляем в пряжу сок одного растения, и оно всегда придает телу свежесть и в то же время прочность ткани.

Но все это получилось благодаря нашей императрице. Она пришла в нашу страну после своей смерти. И была необычайно милой и доброй девушкой. Говорили, она дитя богини. Везде, куда она приходила, природа расцветала и начиналась новая жизнь. Вы очень похожи на нее, потому мне и стало интересно пообщаться с вами.

— Ну, я точно не дитя богини, — фыркнула я. — И до императрицы мне очень далеко.

— Уверены? При переходе из мира в мир многое может измениться. Милана, позвольте сделать вам подарок.

— Подарок? — я невольно нахмурилась.

Но посол, не обратив на это внимания, полез в карман сюртука и достал небольшую коробочку. Открыв, протянул мне. На белом бархате покоилось тонкое колечко из зеленого камня. Ровно такое же, как было у меня на пальце, вот только мое никто не видел, а это лежало себе спокойно. Светлое, пустое, и… одинокое.

Желания забрать кольцо у меня не возникло, оно было чужое. Но желание коснуться его поверхности все же появилось, и, не трогая коробочки, осторожно провела пальцем по прохладной поверхности. Зелень под моими пальцами вспыхнула и поднялась, заворачиваясь уже знакомой воронкой, показывая совсем юную девушку.

Она, и правда, была как сама весна, ступала по земле, и под ее ногами распускалась зелень, травы, цветы. Поднимались побеги саженцев, и, самое главное, после ее ухода все оставалось. Все продолжало жить и расцветать.

За девушкой стал ухаживать молодой император, он окружил её заботой и вниманием. Вскоре она стала его женой. А спустя немного времени империя получила наследника, крепкого, красивого мальчика. Император был счастлив, люди счастливы, а вот сама девушка стала грустить. Её все реже и реже выпускали за стены дворца, несмотря на то, что все ее просьбы, капризы выполнялись тут же, ворота были закрыты постоянно. Ни слезы, ни крики не могли это изменить.

А ей хотелось свободы, ей хотелось чувствовать ветер, видеть тысячи дорог перед собой…

И она сбежала, сбежала единственным для себя способом, спрыгнула с башни дворца.

Меня накрыло чужими эмоциями. Одиночество, бессилие изменить что-либо и страх, что это теперь навсегда. Что ее замуровали в четырех стенах и тем самым отняли всю радость и жизнь…

Я одернула пальцы от кольца. Воронка с энергией втянулась в кольцо. По моим щекам потекли горячие слёзы сострадания.

Горислав замер, потрясенный, только смотрел он не на меня, а на кольцо, которое сверкало магией, что впиталось в него. Я попятилась, Горислав ведь не просто так мне это кольцо решил подарить. Он и остальные… Всем что-то нужно от меня. Даже простые разговоры, подарки — всё с подвохом.

— Милана, — Горислав наконец-то отмер и поднял на меня восторженный взгляд. — Наконец-то я нашел вас. Милана, я принес вам официальное предложение стать императрицей нашей страны.

Он улыбался, протягивал мне коробочку, а меня накрывало чувством беспомощности и одиночества, что веяло от кольца. Я пятилась, а Горислав шагал ко мне.

— Милана, я увезу вас в свою страну. Мы сделаем для вас все, что вы захотите! Вам больше не надо будет участвовать в таких праздниках.

Я развернулась и, ухватив растерянного Огнеслава за руку, рванула от посла прочь. Вот и поговорили, вот и погуляли. Люди посла вышли мне навстречу, явно намереваясь задержать меня. Имя Эйрана само сорвалось с губ. Только бы услышал, только бы пришел…

Гордон

Когда золотые лезвия впились в тело Тэо, я слышал, как закричала герцогиня и упала в обморок. Я же замер, чувствуя, как все тело охватывает холодом и ужасом. Фигурка госпожи метнулась на поле, распорядитель был уже там и разворачивал сеть, чтобы подтвердить результат игры.

Растерянность и паника накрыли меня с головой. Это были эмоции моего мальчика. Значит, он жив!

«Жив!»

Твердил это слово как мантру, падая перед ним на колени. Развеивая фантом, потребовал от распорядителя передачу на него прав своей госпоже. Я больше не оставлю своего мальчика здесь. Больше не позволю стать игрушкой…

Нажав на ошейник, позвал Тора.

— Нужна платформа и твоя защита, — тихо прошептал, поднимаясь и утягивая за собой сына. Госпожа стала центром внимания, но рядом с ней был Эйран. Принц, который спас моего сына. Я не знаю, что за магию он применил, но знал, что именно ему обязан жизнью своего ребенка.

Тэо болезненно замычал, по его щекам потекли слезы. Я видел следы побоев, и от этого сердце сжалось от боли. При посторонних ни одному из нас не позволялось обращаться друг к другу, как отец и сын, но это было в прошлом, а сейчас я обнял своего мальчика.