Ярмарка невест

— Конечно, я понимаю, — я улыбнулся, чувствуя, что начинает дергаться второй глаз. — И постараюсь вас не разочаровать. Да, кстати, пользуясь случаем, хочу попросить у вас изволение заняться проектом школ для всех детей, включая крестьянских, как вольных, так и крепостных.

— Зачем? — Елизавета невольно нахмурилась. Проект этот звучал, как очень большие затраты даже на этапе подготовки.

— России нужны грамотные люди, тетушка, — я перестал улыбаться. — Разве я в чем-то не прав?

— Ну хорошо, попытай счастье, — наконец, она кивнула. — Ты прав, России нужно много своих знающих и грамотных людей, хватит уже иноземцев привечать.

— Так я скажу Давиду Флемму, чтобы он к вам заглянул? — уже отходя от постели как бы невзначай спросил я.

— Скажи, — Елизавета махнула рукой. — Но, если ты думаешь, что ему удастся меня уговорить на эти ваши дьявольские эксперименты, то вы оба ошибаетесь! — крикнула она мне вслед.

— Ага, посмотрим, — пробормотал я, закрывая за собой дверь. Оказавшись в будуаре, я, прошел прямо к столу, на котором стояли корзины с рукодельем и смахнул одну из них на пол, а потом что есть силы пнул подкатившийся под ноги клубок ниток. — Черт, черт, черт! — как ни странно, но мне немного полегчало.

— А вас Андрей Иванович искал, ваше высочество, — девушка, которая сообщила мне эту новость, смотрела недоуменно и немного испуганно.

— Он сказал, где будет меня ждать? — я схватил плащ и направился к дверям.

— Андрей Иванович сказал, что будет ждать там же, где и всегда, ваше высочество, — ответила девушка моей спине. Пока я шел к дверям, то так и не вспомнил, как ее зовут.

— Понятно, — я невольно усмехнулся. Ушаков категорически отказывался встречаться со мной в кабинете, говоря, что в моей спальне кресла удобнее для его больных ног. Ну что же, место встречи изменить, похоже, нельзя. Надеюсь, что хоть он с добрыми вестями.

Глава 2

Войдя в спальню, я бросил плащ на стул и повернулся к Ушакову, который в этом момент расположился в удобном кресле и чесал за ушком урчащую Грушу.

— Я смотрю, вы поладили, — проговорил я, окидывая выразительным взглядом открывшуюся передо мной картину. — Она больше не пытается тебя убить, Андрей Иванович, выбив из рук трость, или бросившись под ноги, чтобы злонамеренно уронить на пол?

— Господь с вами, ваше высочество, — махнул рукой Ушаков. — Ну, когда Грушенька пыталась навредить мне? Мы с кошечкой очень хорошо друг к другу относимся, правда, милая? Я даже котеночка возьму, когда она разродится, — вот еще одна моя головная боль — моя кошка решила осчастливить меня котятами. В такие моменты я по-настоящему скучал о своем оставленном в небытие мире, где проблемы кошек подобного плана решались в ветеринарной клинике за сравнительно небольшие деньги. Потому что я, хоть убей, не представляю, что буду делать с котятами. Одно знаю точно, утопить не решусь.

— Признайся, Андрей Иванович, ты сюда ходишь, чтобы с кошкой на коленях посидеть, да под ее мурчание подремать, — я протер лицо руками и сел за стол.

— Ну, а как же иначе-то, ваше высочество? Нужно же где-то старику устроиться. А сюда шельма эта, что на мое место зубы точит, Алексашка Шувалов никогда по своей воле не зайдет, ежели только, что от государыни нужно будет вашему высочеству передать. Да еще похвалиться хочу, клуб-то мой, уже почитай готов, только вот супостаты никак не уймутся, и приходится мне в сырых подвалах Петропавловского острова сидеть, а суставы-то болят уже, от сырости ноют, проклятые. И это вместо того, чтобы с мужами достойными достойным увеселениям предаваться. М-да, вот как оно в жизни-то случается, ваше высочество, — он покачал головой и продолжил рассеянно гладить Грушу. — Куда мальчонку-то Васиного определили? Что-то я его при вашем дворе давно не встречал, ваше высочество.

— Мушкетером к Семеновцам, — я поморщился. Саша Суворов довольно стойко принял известия о гибели отца, но на следующий день пришел ко мне с просьбой пристроить его на воинскую службу. Я сначала хотел его в свой полк взять, но потом передумал. Мальчик был слишком принципиальным, и вполне справедливо мог расценивать это как кумовство. Раз уж наука воинская так его увлекает, то пускай учится, шишки сам себе набивает, проходит службу почти «от и до». — Да упросил командира Сашиного отпускать отрока к кадетам в Сухопутный корпус, чтобы теорию воинскую вместе с другими постегать сумел.

— Похвально это. Мальчик всегда любил в сражения играть. Да еще Ганнибал его поощрял к тому. Большие друзья Вася-то с Ганнибалом были. Его в доме Суворовых как родного привечали. Вечно они с Сашей в саду фортификации строили, аж пруд из берегов выходил. Вот же Авдотья Феодосьевна бранилась почем зря. Было дело, — добавил Ушаков и весьма деликатно спустил с колен на пол растекшуюся по его коленям кошку. — Иди, милая, у тебя же наверняка свои кошачьи дела имеются.

— Да, свои кошачьи дела она уже сделала, — я хмыкнул. — Но сейчас хотя бы мышей дохлых мне в постель не таскает.

— Отвыкла просто, — Ушаков подвинул к себе трость. — Я вот тут поговорить хотел, а о чем, забыл совсем, отвлекся на Суворова и все мысли сбил. Старость, она такая, тут помнишь, как дворовую девку пытался в пятнадцать лет в уголке укромном зажать, а тут не помнишь, что на завтрак ел, и ел ли завтрак вообще. Так грешным делом думать начинаешь, а может, ну его? Передать дела все Шувалову, пускай он теперь в дерьмо это да с головой окунется, а потом думаешь, ну никак нельзя сейчас прямо дела-то передавать. Надобно начать хотя бы как следует переделку, что ваше высочество затеял, потому что чую, верное это дело. А Шувалов все испоганит, вот помяни мое слово.

— Рано еще о покое задумался, Андрей Иванович, — я встал и прошелся по комнате. В последнее время часто так делаю, на ходу думается лучше. — Сейчас, когда Василий Иванович погиб, тебя и заменить-то некем. Ну не Шуваловым же, право слово. Нет, я против него ничего не имею, просто не припомню, чтобы он к делу рвался. Отчего-то ни разу столкнуться нам не получилось, когда я в крепости бывал.

— Ну, а я что говорю? — Ушаков развел руками. — Я вот к государыне шел доклад сделать, но узнал, что знемогла она, а потому подумал, а не пойти ли мне к Петру Федоровичу, про клуб похвастать, да сказать, что Тайная канцелярия готова к разделению. Устав осталось подправить, командиров главных за отделами назначить, да, помолясь, сразу с Нового года по всей Российской империи начать в городах губернских управы открывать со всеми нововведениями. Уж и государыня указы все положенные подписала, похвалить вас при этом изволила, за придумку такую дельную. А сегодня доклад должен был быть очень сложный, да безотлагательный и надо же, занемогла Елизавета Петровна, горе-то какое.

— Ничего, тетушке уже лучше, можешь, Андрей Иванович, спокойно ей все докладывать идти, что собирался.

— Вот это хорошие известия, да, — Ушаков поднялся с кресла, тяжело опираясь при этом на трость. — Пойду, порадую Елизавету Петровну, жив ее Бутурлин. Ранен только был, но сейчас уже оклемался родимый. В Петербург едет, да не один. Троих Демидовых везет сюда на покаяние. А вот ежели бы успели мы задумки все исполнить, то, глядишь и Василий не погиб бы, — он махнул рукой. — Эх, что сейчас душу травить, седланного не вернуть, только вот повод поторопиться появился, да.

— А ты чего все-таки приходил, Андрей Иванович? — тихо спросил я.

— Так ведь про Бутурлина да про Демидовых-то сказать, — Ушаков направился к двери, опираясь на трость. — Вскорости их в крепость Петропавловскую доставят, вот я и пришел спросить, придете ли вы при дознании присутствовать? — Хороший вопрос. Обычно, я на дознания не хожу. Не то что в обморок падаю, как только начинается так называемый допрос с пристрастием, но мне это неприятно. Вот такой я чистоплюй, оказался. Результатами дознания я с превеликим удовольствием пользуюсь, а вот самому там сидеть, нет уж, увольте. Зачем, если существуют специально обученные люди, которые все сделают в лучшем виде? Другое дело Демидовы. Это на их предприятиях постоянно вспыхивают бунты. И в тот момент, когда даже до тетушки дошли известия о нескончаемых волнениях, весьма жестоко подавляемых, и она направила на Уральские заводы, скажем так, комиссию по расследованию данных происшествий, во главе с бывшим любовником, и Василием Суворовым, представляющим Тайную канцелярию, произошла трагедия. Что там случилось, кто виноват, и другие подобные вопросы терзали, похоже, не только меня. Ясно одно, Бутурлин никогда не сошел бы с ума настолько, чтобы схватить просто так без очень веских на то оснований самых крутых промышленников этого времени. Ему никто не позволил бы это сделать. Что-то там произошло на тех заводах, и ответ на этот вопрос могут дать только сами Демидовы. Частично, конечно, Бутурлин расскажет, но он может не знать полной картины. Нет, знает он достаточно, и этого ему хватило, чтобы произвести арест, но все подробности знают только заводчики. Вот только присутствовать на дознаниях…