Ярмарка в Сокольниках

Закупили они его на копеечной компре — кто-то видел Грязнова пьяным во время его дежурства 7 ноября на правительственном объекте (это было раз), рассказывал — опять же в состоянии крепкого опьянения — антисоветские анекдоты (это было два), и третье, и это было самое «страшное» — его прихватила в Сандуновских банях райкомовская бригада по вылавливанию нарушителей трудовой дисциплины, когда он с другими МУРовцами мирно пил пиво в отдельном кабинете в свое рабочее время. Кассарин вызвал его к себе и обещал похерить компру, если он будет работать на КГБ. Слава обладал авантюрным характером, и поначалу его даже увлекла слежка за собственным начальником — Меркуловым, потом до него дошло, что дело-то нечисто, но было уже поздно…

Вернулся Моисеев с шофером Геной, которому Меркулов помог восстановить «москвичонок», и мы втроем, скрываясь от начальственных взоров, запихнули Вячеслава в машину.

Было без пяти минут шесть.

* * *

Я сидел на стульчаке в туалете. Это было банально, но я не мог придумать ничего другого. Я ждал, пока затихнут в коридоре шаги и разговоры. Минут тридцать-сорок я слушал, как хлопают двери кабинетов и поворачиваются ключи в замках. Наконец, все стихло. Я вышел из своего убежища, прошел коридор в оба конца, проверил все двери — на этаже никого не было. Я взял припасенную отвертку и открутил металлические петли висячего замка застекленного шкафчика, снял ключ, принадлежащий кабинету криминалистики, прикрутил петли на место.

В кабинете Моисеева, не зажигая света и натыкаясь в полутьме на какие-то приборы, я опустил светонепроницаемые шторы и включил настольную лампу. Установил треножный штатив и прикрутил к нему фотоаппарат «Зенит», который присмотрел ещё днем на открытой выкладке. В лаборатории были и специальные репродукционные установки, но я не очень-то умел ими пользоваться, поэтому не стал рисковать. Притащил четыре осветительных лампы. Пленка у меня была ГОСТ-65. Зафиксировал диафрагму на 5,6 и выдержку 1/125 сек. Это были усредненные величины для наиболее успешных результатов.

Надо было приспособить на стену объект фотосъемки. И только тут я спохватился, что ни разу не глянул в ракитинские «подлинники». Они меня просто не интересовали. Я знал, что там находится пресловутая доктрина, записи Ракитина о проделках Кассарина и некоторые документы по поводу этих проделок. Меня интересовало лишь одно — как мне передать эти бумаги за границу и тем самым отомстить Кассарину. И у меня было очень мало времени — завтра в свою Америку улетит Дэвид, и он должен, обязан мне помочь. А заодно и всему человечеству. И после этого Кассарин может делать со мной, что хочет. Но сегодня я должен от него уйти и выполнить задуманное, чего бы это мне ни стоило.

Вот только Дэвида Драпкина я так и не мог разыскать. ещё успею, ещё есть время. Я посмотрел на часы — десять минут девятого.

«Подлинники» представляли собой сто шесть страниц аккуратно отпечатанных на ротапринте копий, двадцать две страницы из фирменного блокнота «Главсырьэкспорт», исписанных крупным почерком Ракитина, несколько иностранных фактур на немецком, французском и английском языках — разного цвета, разного качества, разного формата и разной степени сохранности, копии банковских чеков, накладных на русском языке и десяток ещё каких-то непонятных документов. По две печатных страницы на кадр, по четыре блокнотских листа — это пятьдесят девять кадров и десять-двенадцать кадров на все остальное. Две пленки. Полчаса работы.

Я разжал замысловатую металлическую скрепку и прикрепил нa стену два первых листа.

«ЛЕНИНСКАЯ ДОКТРИНА N 3

(План осуществления всемирной коммунистической программы всенародного созидания)

Исходя из основных идей, содержащихся в исторической работе В И. Ленина „Очередные задачи советской власти“, из программы КПСС, принятой на 22 съезде КПСС, и Декларации Московского совещания государств-участников Варшавского договора (Москва, ноябрь, 1978 г), — Коммунистическая Партия Советского Союза призывает все государства и народы решительно встать на путь твердой приверженности политики мира, разрядки напряженности»…

Дальше эти страницы я читать не стал и подумал, что американцы тоже этого делать не станут. Я прикрепил следующие.

«… что выдвинутая В И. Лениным доктрина о полной гибели капитализма и полной победе системы социализма к 2000 году находит свое реальное осуществление на практике…»

Пустая трата времени. Следующие.

Я отщелкал ещё несколько страниц сплошной демагогии… А вот это уже интереснее — «… В развитии плана наметить следующие политико-военные варианты охвата социализмом стран капиталистической зоны…». Я быстро пробежал глазами несколько страниц перед тем, как запечатлеть их на пленку. Меня поразило, что Ракитин, а затем Меркулов серьезно восприняли этот бред. Вроде взрослые люди, а испугались…

Следующая часть была озаглавлена «Соревнование экономики двух систем — социализма и капитализма». Я отснял десяток страниц, даже не заглянув в текст. На этом у меня кончилась первая пленка. Было уже без десяти девять. Если я буду изучать это произведение, я не закончу съемку до полуночи. За четверть часа я прикончил доктрину и, пока складывал по порядку страницы, прочитал одну из них:

«… Благодаря успешным действиям Главного управления „Т“ КГБ СССР уже в настоящее время удалось вывезти в СССР чертежи французского истребителя „Мираж-Ф1“, лазерный гироскоп американской фирмы „Ханивелл“ и многое другое…

… Используя внутренние противоречия между США и их партнерами — Японией, Канадой, Великобританией и другими, расширить радиус изоляции США..

… Создать политику экономического пресса на США, для чего использовать неограниченные сырьевые возможности СССР и стран СЭВа. (В настоящее время СССР осуществляет контроль над мировой добычей нефти — 40 процентов, алмазов — 60, меди — 70, никеля — 60, бокситов — 90)…

К 1995 году США должны быть лишены, в первую очередь, стали, титана, никеля, хрома и алюминия — необходимых компонентов для производства самолетов и подводных лодок, а также жизненно необходимых стратегических ресурсов, в особенности — ресурсов для ядерной энергетики…»

По коридору кто-то ходил. Я замер…

«Стою на полустаночке,в цветастом полушалочке…»

Бог ты мой! Я совершенно забыл, что в нашей прокуратуре, как и во многих других приличных заведениях, была уборщица, по имени Серафима Ивановна, которую сотрудники боялись больше, чем Пархоменко, хотя профиль их деятельности некоторым образом совпадал — Серафима была профессиональной доносчицей. Она махала метелкой по вечерам по крайней мере в четырех организациях, в связи с чем являлась в прокуратуру очень поздно, делала вид, что наводит чистоту, и заработок её был равен месячному окладу начальника следственной части.

Я быстро засунул бумаги в шкаф, погасил свет и, согнувшись в три погибели, притаился в стенном шкафу, служившем Семену Семёнычу гардеробной.

Как и следовало ожидать, Серафима недолго задержалась в криминалистическом кабинете и вообще в здании прокуратуры. Размявшись от получасового сидения в неудобной позе, я продолжил свое черное дело.

Проследовал «послужной» список Кассарина и дальше, о чем мне было хорошо известно. Закончив к десяти часам работу, я убрал кабинет Моисеева, положил в свой сейф ракитинские бумаги, спустился по запасной лестнице в котельную, дверь которой вывела меня в заднюю часть двора, за котлован для новостройки. Перемахнув через невысокий забор, я оказался на соседней улице, по которой шло свободное такси.