Ярмо Господне

«Господи, помилуй мя, грешного! У Насти же шестой круг!!! Вот так оглоушила и ошарашила… О Господи! Отныне и присно моя женщина посягает на таинство обращение в зелоты Благодати Твоей…

О Боже, спаси и сохрани достояние Твое, купно люди Твоя… Твоя Твоих Тебе приносящих в ярме праведном, две разумные души связующем…»

Не давая Филиппу опомниться, Настя невозмутимо обрушивала на него нежданные подробности своего благодатного продвижения по орденским ступеням:

— …Обратная связь в нашем с вами командном тандеме, рыцарь муж мой, не случайно благодействует в обе стороны. Потому меня и не страшит суровый конфирмационный ритуал обращения в кавалерственные дамы-зелоты, если мой ведущий поднялся на заоблачные вершины высших орденских степеней в овладении ниспосланными нам дарований богодухновенных.

Благодаря вашему духовному руководительству, рыцарь-зелот Филипп, и рыцарю-зелоту Павлу, переуступившему мне Солнцеворот Мниха Феодора, а также предстательствовавшей за меня даме-зелоту Веронике, тригональный ритуал кавалерственной конфирмации я смогу преодолеть без физических увечий и душевных травм. В первый раз прошла я его бездумным неофитом в инициации сигнума, ничего не понимая, пройду и во второй, все полностью осознавая.

С Орденским Предопределением не спорят, рыцарь муж мой, мною превосходяще руководствующий. И вам должно понять его во всей глубине и полноте разумной души…

Как вам известно, сударь мой, женщины, коли они того достойны, в духовной орденской иерархии могут продвигаться быстрее, нежели мужчины. Сие допускает льготная гендерная политика рыцарских конгрегаций Востока и Запада, — Настя спокойно продолжала добивать Филиппа своим новым статусом, силами, знаниями и намерениями.

Рыцарь-инквизитор Филипп безмолвно усваивал ее ошеломляющие тирады и нисколько не сомневался в том, что за ними последует:

«Праведным подобает смирение, дама моя Анастасия. Невыразимое прорицание паче выразительного предзнания. Поелику блистающий сребреник сызнова обменяет владетеля…»

«…Из рук в руки переходит серебряный доллар, из рака ноги… Ага… хитромудрый дед Патрикей у меня еще резво так попляшет от печки до полатей…»

Рыцарь Филипп оставил проницательную ипостась инквизитора и безмятежно расслабился на мягком кожаном сиденье:

«Подвеска на «хаммере» Насти пожестче, чем на «порше» у Ники. Но по гладеньким американским дорожкам на «молотке» пилить — мое почтение, скажем, мимо вот этого трубопровода на колесном шасси…»

— …Ты — муж мой, Фил… — на полминуты Настя приумолкла, старательно обгоняя по все горловины заполненный длинномерный бензовоз. — Я тебя почитаю и преклоняюсь перед тобой во всей глубине и полноте моей разумной души. Ты ведешь меня, совершенствуешь, начальствуешь и руководительствуешь мной.

Коли ты решил повременить, погодить с обращением в рыцари-адепты, то и я не буду претендовать на конфирмационный ритуал кавалерственной дамы-зелота. Спокойненько останусь на какое-то время в неофитах пятого круга для всех, кроме тебя и Патрика, мое смиренномудрие одобрившего.

Я сама, Фил, такое решение приняла. Мне ни к чему в 19 мирских лет в акселератки записываться, если харизматический возраст не позволяет. В командном тандеме многое возможно, но не все сразу. Не то как воздастся с лихуем глупой бабе, по самые придатки и задатки, больно.

Я — не Манька и не Анфиска, в дамы-зелоты, задрав подол, лобком вперед не рвусь. Пускай вам этим тазобедренным местом женщина может прошибить любую стену, но мне прежде стоит поумнеть, повзрослеть, образование получить.

Высшая харизматическая подготовка, звание мастера-арматора, действительное членство в гильдии — само собой, но и парочка секулярных докторских научных степеней твоей жене совсем не помешают. Сначала в медицине, потом в информационных технологиях.

Что у харизматиков, что у секуляров, компы и сетки, надо сказать, — полный отстой. На глючном софте и тупорылом железе из прошлого века далеко не уедешь и не улетишь.

— Да что ты? А эксперт-пилотессой на «четырнадцатом-дальнем»?

— И на нем, представь, дальше Плутона не добраться.

«Атта, гёрл! Преступай пределы. Transcendere. Дерзай, жена, открывай миры, в сайнс фикшене обетованные…»

— Я вот что хочу тебе сказать, Фил. Запредельное, трансцендентное, сверхрациональное разумным душам следует сопрягать и сочетать с рациональным логично и последовательно. В науке, как и в религии, скороспелые плоды невежественного верхоглядства, головокружение от сомнительных познавательных успехов суть неуместны.

У прецептора Патрика это сопряжение сверхрационального и рационального познания выходит круче и действеннее по сравнению с прецептором Вероникой…

Так нам и надо, неофиткам безграмотным!

Манька воет по ночам в подушку, но днем и пикнуть не смеет. Патрик ей, бабе еб… блудливой снова сексуальное воздержание устроил во всех гормональных видах.

Новую тачку мисс Мэри тоже не положено иметь по арматорской легенде. Да зато у миссис Нэнси есть щедрый молодой муж в Бостоне и богатенький старенький двоюродный дедушка в Филадельфии…

Ой, Фил, как же он нас густопсово дрючил в тире после «Маковой соломки»! На каждых стрельбах и в лобок и по лбу обеим доставалось, реально-виртуально. Куда ей до него нежной и ласковой Нике!

Как-то раз за ослушание и злоупотребление теургией обе кошмарно огребли в гинекологию. Напрудили от боли, со страху полные прокладки, предусмотрительно вложенные. Что в трусиках не вместилось, так и потекло по камуфляжным брюкам, по колготкам в сапоги.

Поперлись, хлюпая, наверх подмываться, переодеваться. В лифте мокрые портки, бельишко скинули, в холл голозадые шасть, а там сквайр шестого ранга сэр Квентин Дамплинг у рыцаря-адепта сэра Питера Нардика шляпу и трость принимает.

Джентльмены сделали вид, будто не видят и не замечают двух леди в неглиже с подмоченной репутацией в руках. Очень, знаешь, галантерейно отвернулись к окну…

«М-да… это вам не арматорская басня, а взаправдашняя быль. Пирожки у деда Патрикея с солью, с перцем, с собачьем сердцем…»

Филипп грустно и сочувственно улыбнулся, а нахмурившаяся Настя просияла:

— Ей-ей, Фил, такие вот смех и грех приключились с двумя кавалерственными дамами из твоего орденского звена!

Чтоб ты знал, муж мой, потом наш сверхделикатный и распорядительный мажордом Квентин леди Нэнси и леди Мэри, обеим подложил в комод, замаскировал среди белья по упаковке здоровущих женских подгузников из комплекта полевой формы для спецопераций. Как бы случайно, по ошибке.

Видал, наверное, такую страсть типа толстых-толстых белых трусов у балерин под пачками в древнем классическом балете?

— Подобное армейское белье, — черное, правда, — носил на Кавказе и в Африке.

— Расскажешь мне когда-нибудь об охоте на львиного божка?

— Сегодня после американской полуночи, Настена, сгоняем в Европу, провернем там одно неотложное дельце, тогда кое-что африканское разъясню, расскажу, покажу… Только ты, пожалуйста, подгузничек черненький на липучках не позабудь надеть, плотненько его застегнуть…