Ярость космоса

– Доченька, милая, ты ведь не могла предугадать, что станет в будущем, пусть даже совсем в недалеком,- ответила на ее жалобы Мойрис.- Я верю, что все будет хорошо, и ваш с Нэнси отец вернется. Тебе нужно ехать, ты же с детства о таком мечтала.

Мать села на кровать к Джиниве и принялась укладывать выбранные девушкой вещи в небольшой чемодан с двумя маленькими колесиками на одном торце и длинной пристегивающейся к нему ручкой – на другом. Благодаря таким дополнениям этот чемодан можно было катить за собой как двухколесную тележку.

Промолчав немного, женщина добавила:

– Ты не должна упускать такой шанс, дочка. Отправляйся в путешествие, участвуй там во все мероприятиях и постарайся быть спокойной, не думать ни о чем плохом.

– Мам, ты же знаешь, как я люблю папу. Я не могу не думать об этом. Не могу. Не думать – это слишком сложно для меня,- молвила девушка, присев рядом.

– Конечно, я знаю. И все же не позволяй дурному настроению и мрачным мыслям взять над тобой верх. Ты молодая, красивая, твоя жизнь должна продолжаться не смотря ни на что, не смотря ни на какие невзгоды. Это я могу позволить себе прогоревать остаток жизни, но тебе этого делать нельзя.

– Не говори так, мама! Ты тоже еще не старая. И ты ведь сама сказала, что будешь верить в лучшее. Значит, все будет нормально.

– Да, это верно. Давай будем верить в лучшее вместе. Тогда ничего ужасного не случится.

– Я буду верить,- пообещала Джинива и улыбнулась матери.

Рейс из Хьюстона в Нью-Йорк, на который несколькими днями ранее взяла билеты Джинива, начался без четверти семь утра. Тем не менее, девушку встали проводить и ее сестра, и двоюродные сестра с братом. Даже мать ко времени отъезда дочери вернулась из НАСА, чтобы попрощаться на два с лишним месяца.

В конце шестого часа такси уже стояло перед домом Беттелзов с багажом уезжавшей, который вынес и уложил в машину сам Дэвид. Он первым поцеловал Джиниву на прощание, пожелав удачи и всего наилучшего. После него то же самое сделали Элеонора и Нэнси. Затем настала очередь Мойрис. Обнимая дочь, она молвила:

– Удачи тебе, доченька. Береги там себя и не думай о грустном. Все должно быть хорошо. И все будет хорошо. И у тебя, и у нас всех.

– Стивен не приехал попрощаться,- сказала девушка.- Он обещал сам отвезти меня в аэропорт, но так и не показался.

Мойрис взглянула в ее грустное лицо, в красивые ясные глаза и, улыбнувшись, проговорила:

– Не приехал – и бог с ним.

– Я ему звонила перед тем, как лечь спать, но он не ответил.

– Ох, доченька!- вздохнула Мойрис.- Может, не стоит тебе с ним продолжать отношения? Не забыла, как он повел себя по отношению к тебе в ту ночь, когда мы отмечали твой день рождения и услышали тревожные новости о Марсианской экспедиции.

– Я это помню, мне очень обидно, но… Я по-прежнему чувствую, что люблю его…

– Дочка…

– Мама!- остановила ее Джин.- Давай обсудим это потом, когда я вернусь.

– Да! Ты абсолютно права,- согласилась та.- Поговорим об этом потом. Ну, счастливого пути.

– Они снова обнялись, и мать поцеловала дочь. Джинива попросила:

– Если тебе станет что-то известно о папе, обязательно сообщи мне, и как можно скорее. Не важно, какими будут новости. Просто позвони и все. Хорошо?

– Хорошо. Конечно, позвоню.

Через минуту Джинива отъехала от особняка, где проживала.

Девушка до последнего ждала, когда за ней приедет Стивен. Они специально об этом не договаривались, но парень говорил, что может отвезти ее и отвезет. Однако не приехал. Не только не приехел, но и не позвонил, чтобы пожелать доброй дороги.

Когда времени оставалось столько, что Джин начала опаздывать, пришлось вызвать такси.

Во время переезда от дома до аэропорта она думала о Стиве, впервые серьезно задавшись вопросом, почему он такой странный человек. В том, что он странный, у Джинивы сомнений с некоторых пор не возникало. Она видела, что Стивен, порой, обращается с ней не должным образом, ставит свои интересы выше ее интересов, всегда настаивает на своем, но на этом наблюдении все и заканчивалось.

Что же будет дальше? Смогут ли они ужиться вместе и хоть немного находить общий язык? Если бы она не была влюблена в Стива, то, скорее всего, задумалась бы над этим, сделав в итоге вывод, что им не следует оставаться вместе. Но девушка любила его и гнала от себя все мысли о тяжелом характере Барра. Нет, Мойрис Беттелз была права, говоря, что ее дочку ослепила любовь, и она не понимает, какой перед ней стоит человек.

Джинива не понимала и, по всей видимости, не хотела понимать. Ей просто не хотелось видеть своего молодого человека таким, каким он являлся на самом деле.

По просьбе своей пассажирки таксист торопился и вел машину, едва не нарушая все правила дорожного движения: несколько раз обгонял на широких автомагистралях попутный транспорт, ехал на максимально дозволенной скорости, однажды проскользнул на красный сигнал светофора. В итоге такси остановилось на стоянке рядом со зданием аэропорта всего за несколько минут до окончания посадки на самолет. Девушка заплатила за услуги водителю и едва не убежала на самолет без чемодана, прихватив только рюкзак, с которым ехала в кабине. Таксист предложил ей помочь отнести чемодан внутрь здания, но она более чем просто торопилась, а поэтому отказалась. Пожелав ему всего хорошего, Джинива сама потащила свои вещи.

Ей почему-то казалось, что сама она быстрее доберется до пропускного терминала.

Когда, наконец, добралась до него, там, конечно, уже не было пассажиров – все успели пройти паспортный и билетный контроль, проверить на сканерах и металлоискателях ручную кладь и разместиться в салонах "Боинга".

Подбежав к работникам аэропорта, выполнявшим проверку пассажиров и допускавшим их на борт воздушного судна, Джинива, запыхавшись от спешки, заговорила:

– Подождите, пожалуйста! Не закрывайте терминал! Мне необходимо успеть на мой рейс.

– Вы почти опоздали,- вежливо произнесла женщина, которой Джинива бросила на проверку свои документы,- но, думаю, мы успеем вас посадить.

– Да… Буду очень благодарна,- сказала девушка.

– Вы не сдали чемодан на погрузку в багажный отсек самолета,- заметил один из охранников, проверяя на сканерах ее багаж.

– Но я же опаздывала! Когда бы мне его сдавать?

– Хорошо,- сказал мужчина.- У вас все в порядке. Я могу сам отнести его. Рюкзак можете взять с собой.

– Спасибо. Вы очень добры.