Ярость on-line

Кивнув, Курт нашарил взглядом злополучного безволосого. Лицо того приобрело обиженно-недоуменное выражение. Точно у ребенка, присутствовавшего на получасовой презентации роскошной конфетки, которую коварные взрослые тут же упрятали в шкаф. Парень едва не расплакался. Курт был на девяносто процентов уверен, что не позже сегодняшнего вечера безволосый поведает за кружкой пива другим «черепам», как «…тот карьерист-метаморф вырвал у меня премию из-под самого носа!».

Череп направился к телам «всадников апокалипсиса». Трупы лежали плечо к плечу. Карминные брызги на асфальте. Трое составили первую «партию». Три танкиста, три веселых трупа. Мимо двоих гангстер прошел с безучастным лицом человека, привыкшего видеть мертвецов часто, вблизи и воочию. Почти не глядя, но не брезгливо. Разве шеф-повар морщится при виде мертвой рыбы? Нет, у него рождаются идеи.

Интерес Черепа провоцировал бородатый великан.

Остановившись, бандит пригляделся, наклонился, зачем-то пнул тело под ребра.

Кивнул «штатному киллеру».

Курту не хотелось никуда идти, общаться с Черепом и еще меньше — рассматривать трупы собственного производства. Хотелось ждать, стоя на месте, если уж нет другого выбора, а потом отправиться спать. И постараться скормить свежие, кровоточащие грехи собственной ненависти (лелея, взращивая ее наподобие того, как откармливают бычков на убой. Наращивать мускулы, оттачивать клыки внутренних монстров, готовясь когда-нибудь спустить их с цепей… Если, конечно, демоны не загрызут его прежде). Этим планам следовало немного подождать.

Волк двинулся к мертвецам и Черепу, пламенно желая, чтобы гангстер сам стал трупом.

Бог не услышал этих молитв. Глава Ордена непоколебимо возвышался на крепких ногах. Гигант с татуировкой «stainless steel» и глинобитным самомнением…

— Знаешь, кто это? — Череп поднял руку и стволом ТТ указал на бородатое лицо.

Курт покачал головой.

Саймон С. Смит. Прозвище — Снежный барс. Собственной персоной. — Череп в недоверии качал головой. — Возглавлял силовое подразделение «Всадников».

Что значит «С»? — спросил Волк.

СУКА, Каких Мало, — ответил бандит, осклабившись. — Впрочем, следует отдать ему должное: он был отличным профессионалом. Потрепал в свое время мне нервы… — В устах главы Ордена это звучало высочайшим дифирамбом. — Я назначил за него и уже отчаялся увидеть этого ублюдка в покойниках…

Курт посмотрел на Саймона С. (СУКА, Каких Мало) Смита Снежного барса.

Выпученные глаза. Приоткрытый рот. На дне — влажный язык. Моллюск в раковине. Глаза отражали силуэты убийц. Не потому, что сетчатка сфотографировала волчий образ. Глаза мертвецов сверкают, словно бриллианты на могилах вампиров.

Прикрытый волосами разъем нейрошунта. Кусок электричества в теплом теле.

Вдруг Курту показалось, что грудь Смита приподнялась.

Кровь; черные потеки на черной безрукавке. Какой-то жалкий литр. Мало для трупа таких размеров. Вряд ли гигантское тело приберегало бесценную жидкость для внутренних, «целевых» нужд — кровь мертвецам ни к чему. Сердце, ответственное за циркуляцию, прекратило биться. Живот, грудь, шея. Зияющие раны. «Галил», опознав свои труды, вздрогнул в лапе Курта. Литр крови. Не много.

Возможно, живой…

ТТ рявкнул. Волчье сердце от неожиданности пропустило удар. Секундой позже, когда эхо первого еще не успело затихнуть, выстрел повторился. Гангстер спускал курок — невозмутимая ухмылка, черные стекла на бледном лице, — ничем не выказывая своих намерений. Тульский Токарева покорно выплюнул желтый огонь.

Пули изуродовали бородатую физиономию. Одна продырявила лоб, другая — правую щеку. Разбили мертвую фарфоровую маску. Из круглых отверстий выглянули тонкие струйки (юные, подвижные гадюки возмутительного красного цвета, нюхающие воздух, прежде чем устремиться дальше). Каждая избрала свой путь. Вниз, к бороде, где запуталась в густых черных зарослях. Пробилась сквозь бровь, чтобы свиться кольцом на самом дне глазницы. Глаза оставались широко открыты.

Черные силуэты, отраженные роговицей мертвого глаза, медленно топило в крови.

Курт огляделся. Зрителей, вырванных из стылых кроватей-гробов, из объятий липкого сна, оторванных от мониторов, проекторов, синтетических наркотиков… этого сброда наблюдалось предостаточно. Свидетелей того, как бандит стрелял в мертвеца, который на поверку мог оказаться вовсе не трупом. Очевидцев того, как «штатный киллер», притормозив субъективное время, на несколько секунд стал расплывчатой молнией, за какие-то мгновения (ограниченные лишь скорострельностью «Галила») убил шестерых стрелков, а затем поверг в позорное бегство остальных. Голову Волка скрывал капюшон, но была, наверное, пара моментов, когда жители Мертвой Гавани разглядели оскаленную морду с пылающими глазами. И кто, если рассудить, мог обладать столь выдающимися физическими данными?

Безволосые выстроились за «оцеплением». Рассматривали существо, беседующее с Черепом, известным бандитом («… Такой приятный молодой человек! У него дивные пироги — знаете, с вишневым конфитюром, хрустящей корочкой и взбитыми сливками… Что вы говорите? Гангстер?! Вот и верь после этого людям!»).

Оное существо не могло оказаться никем иным, кроме как Волком из Волчьего племени. Метаморф. Представитель искусственно выведенной расы, подлежавшей законодательно обоснованному геноциду согласно Конвенции, приостановленной какие-то месяцы назад… Когда, собственно, Волков уже и не осталось. («… Говорите, это метаморф? Какой кошмар! Я слышала, они жуткие чудовища! Мохнатые, зубастые, злобные. Зачем только понадобилось их создавать?! Правда ли, что на поле боя они пили кровь солдат, разрывали их голыми лапами? Революция этих животных обошлась человечеству в миллионы жизней…»)

Когда Курт глядел в их сторону, безволосые отворачивались, неумело изображая высочайший интерес к чему-либо, не имевшему никакого отношения к истинному объекту их внимания. «… Вы видели, как он убил тех бандитов?! А как у него, интересно, это получилось? Лично я ничего толком не рассмотрела. А вы? Тоже нет? Кто-нибудь вообще что-то рассмотрел? Да, вспышка была яркой… Прирожденный убийца. Двигался, как молния. Очевидно, завтракать не садится без стакана крови…» Частная полиция Мертвой Гавани начала мягко, но неуклонно уговаривать зевак разойтись по домам: «… Господа, ради вашей же безопасности! Вернитесь, пожалуйста, в свои склепы… То есть в эти старинные особняки…»

Толпа начала мало-помалу рассасываться. Неожиданно какой-то индивид, в халате и нелепого вида колпаке, предпринял интенсивный штурм левого фланга. Охрана оказывала то вялое сопротивление, какое, в силу неблагодарности профессии, временами приходилось оказывать персонам, стоявшим выше на социальной лестнице. Судя по напористому поведению индивида в колпаке, его личная ступень находилась парой пролетов выше. Охранники держались из последних сил.

Угрозы увольнением оказывали более отрезвляющее воздействие, нежели удар булавой…

—… Что вы себе позволяете?! — вопил человечек. — Совсем обнаглели! Посреди ночи — стрельба, взрывы! Это не линия фронта! Здесь живут нормальные люди с естественной потребностью во сне! Я к вам обращаюсь, месье Череп! И к вам — в капюшоне!

Курт безразлично отвернулся. В каждом квартале непременно находилась пара неустанных радетелей о всеобщем покое. Как правило, бабули — «божьи одуванчики». Реже — субъекты в халатах, с забавными колпаками на головах.

Усмехнувшись (хрестоматийная мимика, олицетворяющая снисхождение к заведомо низшему существу, безвредному, как муравей, карабкающийся по сапогу), Череп кивнул своим. Трое гангстеров бросились к безволосому, взяли под руки и потащили к ближайшему особняку — где, очевидно, скандалист удовлетворял «естественную потребность» в безмятежных грезах… А если и нет, внутри разберутся («Не все ли равно, из какого склепа наблюдать за шумным весельем?»).