Ярость (Сборник)

— Теперь другая возможность. Ты неосознанно не хочешь ехать. Ты начинаешь обдумывать мой ответ о втором варианте, решаешь, что я, скорее всего, лжец и просто стараюсь заставить тебя уехать, и остаешься. В итоге тебя убивают.

— Поэтому моя задача — сохранить все слагаемые в их исходном значении, сделать так, чтобы мое предсказание не явилось катализатором. Я должен сделать это очень осторожно, с учетом твоей психологии. В этом-то весь фокус. Я могу выдать только неполную информацию. Предвидение основано на правилах логики. Это не колдовство. Зная тебя, я подыскиваю соответствующие образы, облекаю их в нужные формулировки, которые на подсознательном уровне влияют на твое решение и изменяют твой эмоциональный фон. Ибо твой исходный эмоциональный фон является одним из слагаемых предсказываемого мной результата.

— Поэтому я не могу сказать: «Поезжай в Купол Невада!» Это значило бы, что ты уедешь в пассивном состоянии. Я должен зашифровать мой совет. Располагая тем, что я о тебе знаю, я мог бы сказать: «У дерева кераф синие листья». Это напомнит тебе о некоторых событиях, в твоем мозгу произойдет совершенно спонтанный, естественный мыслительный процесс, который возбудит в тебе желание на время уехать отсюда. Так, косвенным способом, если я окажусь достаточно ловок, с этого момента в твоей психоэмоциональной программе появляется новый элемент. Ты отправляешься в Купол Невада, но действуешь в соответствии с естественными реакциями.

— В итоге ты получаешь свой миллион кредиток.

— Теперь ты понимаешь, почему оракулы говорили загадками. Будущее определяется непредсказуемыми вещами, которые можно изменить одним словом. В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ВМЕШАЛСЯ ОРАКУЛ, ПРЕДСКАЗАНИЕ ТЕРЯЕТ СИЛУ.

Вычислитель наступил на перевернутый дерн. Помолчав, он поднял глаза и криво улыбнулся: «К тому же, мое рассуждение исходит из того, что с точки зрения будущего является желательным, чтобы ты получил свой миллион. Возможно, для тебя было бы лучше остаться дома и быть убитым».

Все это время Хейл смотрел на пламя, облизывающее стены дунменовского форта. Некоторое время он продолжал стоять, не говоря ни слова. Наконец он ответил: «Мне кажется, я понял, что ты имеешь в виду. Только, знаешь, очень трудно стоять так близко к ответам на все вопросы и оставаться в неизвестности».

— Я мог бы разрешить любую проблему, с которой ты когда-либо встретишься, и записать все ответы в аккуратненький блокнотик. Ты бы только переворачивал странички и, как попугай, повторял все, что требуется. Ну и что в этом хорошего? Зачем тебе тогда вообще жить? К тому же у меня есть свои границы. Я отвечаю не на все вопросы, а только на те, по которым располагаю полной информацией. Когда я встречаю неизвестное, некий «X», то не могу сказать ничего достоверного.

— А в нашем случае есть такой «X». И он мне неизвестен. Причем, похоже, никогда не будет известен. Если бы все было так просто, я был бы Господь Бог, а все вокруг — чистый Рай. Я догадываюсь об этом «X» как раз по его неизвестности, по его влиянию на другие слагаемые. Высчитывать его — не мое дело. И не твое. Я не собираюсь на него отвлекаться. Мое дело — следить за будущим и не вмешиваться.

— Будущее определяется человеческим разумом. Не атомная энергия разрушила Землю, а образ мышления. Проще управлять планетой, чем крохотной пылинкой, плывущей в потоке мысли, которую мы даже не ощущаем. Тот, кто может подуть на пылинку так, чтобы она поплыла в нужную сторону, и управляет будущим человечества.

Величественные и плавные контуры белых, очищенных стен форта поднимались над джунглями. Стоявшему на смотровой площадке Сэму они казались огромными и неприступными. Массивные башни грозно стояли против леса, стремящегося ворваться внутрь и подчинить себе эту чужую, неподвластную ему жизнь. Обводы полого сбегающих вниз стен напоминали волны и, как любой образ, связанный с морем, производили впечатление скрытой мощи.

Ровные округлые стены высотой в три этажа поблескивали окнами, прикрытыми светопроницаемыми экранами для защиты от видимых и невидимых врагов. Эти форты напоминали средневековые замки, предназначенные для защиты от нападения с земли и с воздуха — от бактерий и всякой крылатой дряни, точно так же, как древние рыцари защищали себя от таранов и горящих стрел. Эта параллель была очень близкой, потому что авиация в первые столетия освоения Венеры не использовалась. Свободные Компаньоны с уважением относились к фортам своих соперников. К тому же полеты были слишком рискованными, поскольку непредсказуемые воздушные потоки и смерчи делали смертельно опасной любую попытку подняться в воздух.

В стенах форта кипела жизнь. Внутренний двор был застроен бараками и магазинами. В высоких корпусах, расположенных ближе к берегу, размещались больница, лаборатория, административные помещения. Внешние стены спускались к самому морю, прикрывая собой небольшую гавань с массивной сторожевой башней, которая защищала выступающие наружу пирсы.

Около башни поднялась какая-то суматоха. Сэм еще не успел разобраться, в чем там дело. Мужчины и женщины, успевшие уже загореть под жиденьким солнцем, бросили свою работу и остановились, уставившись во все глаза на прибывшего Бессмертного. Сказывалось воспитанное в поколениях чувство почтения.

Кедра грациозно поднялась по лестнице, ведущей во внутренний двор, улыбнулась охранникам, то и дело здороваясь и обращаясь ко всем по имени. У нее была феноменальная память — Бессмертные культивировали в себе эту способность. Принятый в Куполах стиль одежды воспринимался бы здесь вызывающе, и она благоразумно учла это. На ней был прямой длинный плащ, жемчужно-белый, как и свежеочищенные стены форта. На голове возвышался белый тюрбан, подчеркивающий благородную форму ее лица. В солнечную погоду белый цвет выглядит ослепительным, и казалось, что форт и Кедра вобрали в себя все сияние дня.

— Привет, Сэм, — спокойно поздоровалась она.

Он сложил руки на груди и слегка поклонился на восточный манер (способ приветствия, давно вытеснивший рукопожатие). Он впервые формально признавал ее существование с тех пор, как их положение сравнялось. Он мог себе это позволить.

Кедра засмеялась и положила свою узкую ладонь на его руку. «Я сегодня в роли представителя всех нас, тех, кто внизу. Мы надеемся, что теперь нам ничто не помешает мирно сотрудничать. Я… Боже мой, Сэм, как ты можешь дышать этим воздухом?»

Сэм улыбнулся. Обернувшись назад, он свистнул, и к нему подошел юноша, следовавший с блокнотом и ручкой на почтительном расстоянии. «Принеси ароматизатор».

Через минуту молодой человек вернулся, и Сэм подал Кедре небольшой пластмассовый шарик. Он был наполнен лепестками цветов и, нагреваясь от тепла рук, начинал источать густой сладкий аромат, смягчивший запах воздуха.

— Ничего, скоро привыкнешь. Мы все привыкли. Признаться, я не ожидал, что подобная честь мне будет оказана так скоро. Я думал, что придется первому пойти навстречу.

— Ты более занят, чем мы, — непринужденно сказала Кедра и слегка оперлась на его руку. — Покажи мне свои владения. Я очень любопытна. Никогда раньше не видела форт изнутри. Как здесь красиво! Если бы ты еще что-нибудь сделал с этим невозможным воздухом…

— Немного терпения. Подожди лет двадцать. Джунгли еще слишком густые. Они выделяют слишком много двуокиси углерода. Но со временем все изменится к лучшему.

Она медленно шла рядом с ним, подметая своим безупречно белым плащом белую мостовую. «Я верю в тебя, Сэм, — сказала она. — Теперь мы склоняемся к тому, что ты был прав. Колонизация должна была начаться именно сейчас, а не в следующем поколении. Твои методы были чудовищны, но результат может все оправдать. Я уверена, что так и произойдет, если ты согласишься работать с нами. Ты ведь просто твердолобый упрямец, Сэм. Ты всегда был таким».