Ярость

– Я недостаточно сильна для этого, Калеб! – плачу я. Я утыкаюсь лицом в траву, и мои слезы орошают землю.
– Я просто хочу, чтобы все это закончилось. – Я не вижу этого, не представляю время, когда снова смогу быть в порядке. Я не вижу будущего. Было время, когда я хотела быть врачом, выйти замуж и обзавестись детьми. Теперь… Моя рука подсознательно движется к плоскому животу. – Я не могу стать матерью. Я ничего не могу, - шепчу. Я не могу родить этого ребенка. – Джуд поймет, - говорю я то ли себе, то ли Калебу. Я больше не знаю, с кем могу поговорить.

Да как Джуд сможет понять такое? Откуда ему знать, что такое жизнь? Никто не сможет понять, если не ощутил этого на собственной шкуре. Никто не может знать глубины моего отчаяния, бездонную яму ненависти к себе, в которой я живу. Калеб был единственным, кто мог мне помочь.

Джуд не поймет, но, честно говоря, плевать я хотела. Я эгоистка. 

Я лежу тут уже достаточно долгое время. Возможно минуты, а может и часы. Я не знаю. В поле моего зрения попадает какое-то движение, и я вижу темную фигуру, выходящую из-за дерева слева от меня. Я резко сажусь и завожу руку за спину, мои пальцы накрывают рукоять пистолета, который я засунула за пояс своих шорт.

– Черт, я просто проверяю, как ты тут. Тебе не нужно стрелять в меня, милая.

Я выдыхаю воздух, который до этого задержала, когда появляется четкий силуэт Марни. Его сигарета светится в темноте, а сам он окружен медленно парящим облаком дыма. Я убираю руку с ружья и безмолвно поднимаюсь на ноги.

Прежде чем у меня получается улизнуть от него, он произносит: - Итак, я так понимаю, Джуд не знает, что ты залетела, да?

Я опускаю взгляд в землю и молчу. Дерьмо.

Он делает затяжку и медленно выдыхает. – Хммм. – Затем он делает еще один выдох. – Это Джуд?

Я слышу то, чего он не произнес. Это Джо? Если бы это было так, я бы сама избавилась от проблемы. Я киваю, когда проглатываю комок в горле. Я знаю, что он хочет спросить, но от одной мысли об этом мне хочется блевать.

– Я не хочу, чтобы он знал, - говорю я сквозь зубы.

Марни пинает землю и закатывает глаза. – Он выяснит это, когда ты начнешь выглядеть так, будто проглотила чертов арбуз, ты же это понимаешь, верно?

До этого он найдет Джо. До этого проблема будет решена. Так или иначе. – Знаю, - бросаю раздраженно.

Он подходит ко мне и притягивает в объятия. – Ты многое пережила. Почему бы нам просто не вернуть тебя в дом? Тебе нужно отдохнуть… - он наклоняется, опустив свое лицо на одном уровне с моим, его глаза смягчаются, - … и поесть.

– Пожалуйста, только не говори ему, - умоляю. Это только усугубит ситуацию. 

 Он сужает глаза и резко вдыхает. – Я не собираюсь ему говорить. Ты должна сама это сделать.

Я киваю и еще раз смотрю на могилу Калеба. Присутствующая боль только усиливается, и мне интересно, удастся ли ей когда-нибудь полностью исчезнуть. Я разворачиваюсь и возвращаюсь к дому. Тяжелые шаги Марни звучат позади меня. 

Я открываю входную дверь и иду прямиком наверх, стремясь избежать его дальнейших разборок. Я прям чувствую, как его глаза прожигают дыру в моей спине.

Когда я открываю дверь в комнату Джуда, то нахожу его сидящим на краю кровати, опирающимся головой на свои руки. Он поднимает глаза и пробегается взглядом по моему телу. Я смотрю вниз и вижу следы от травы на своих шортах. Его глаза застывают на них, и он вздыхает.

– Он даже не сказал мне, что собирается уйти. Я оставил его здесь, и всё, о чем я волновался – это поскорее найти тебя… - Его глаза встречаются с моими, и выражение его лица смягчается.

Калеб пришел за мной, потому что я исчезла, несмотря на то, что он умолял меня не уходить. Он пришел за мной, а затем я увидела, как Джо направил пистолет в его голову и нажал на курок, потому что он отказался насиловать меня. Он умер, потому что Джо наказал меня за то, что я хотела, чтобы он убил меня. Он умер, потому что всегда делал правильные вещи. Я кусаю губу, пытаясь отогнать волну боли и вины, окутывающие меня.

Джуд опускает голову и глубоко вздыхает. – Я привел его в это дерьмо.

Я ничего не отвечаю, потому что, в конечном счете, ничего уже не сможет вернуть Калеба. Он умер, и никакие слова не улучшат ситуацию.

 ***

Я лежала без сна, не могла уснуть - слишком боялась того, что ждет меня, когда я закрою глаза. Ранний утренний свет скользит по краям массивных занавесок; я слушаю пение птиц, позволяя своему разуму окунуться в их счастье. Нежные звуки смешиваются с тяжелыми вздохами Джуда позади меня. Его руки обернуты вокруг меня так крепко, что я едва могу дышать. Я не сопротивляюсь ему. Наоборот, позволяю ему удерживать меня, потому что он в этом нуждается, и, честно говоря, бывают моменты, когда я чувствую, что его руки это все, что удерживает меня в этом мире.

С тех пор, как Джуд спас меня, мы с ним едва говорили. Я не думаю, что он знает, что мне сказать, или даже способен что-то сказать. Смерть Калеба сильно ударила по нему, и мне было страшно видеть его таким подавленным. Это был не тот, непобедимый, «готовый уничтожить все на своем пути», Джуд.

 Я замечаю, как он смотрит на меня каждый раз, когда прикасается ко мне, словно я взорвусь потоком слез в любую минуту. Наши отношения… Я не знаю, что с ними происходит, и сейчас это кажется таким неважным. Я ушла от него по определенной причине, но теперь все изменилось. Я даже не знаю, люблю ли все еще его. Я не думаю, что вообще теперь способна чувствовать. Что касается Джуда … если он меня раньше не любил, то определенно не полюбит и сейчас. А кому я нужна? Я поврежденный товар, запятнанный, изнасилована человеком, которого он ненавидит больше всего на свете. Я больше не невинная девушка, которую он так жаждал. Во мне мрака намного больше, чем в нем. Я разрушена. Все, что со мной произошло, в корне изменило меня. Я чувствую, будто змея свернулась вокруг моей шеи, это онемение манит меня в свои темные глубины, и я приветствую это. Я говорю этому «да», потому что это означает, что мне больше не нужно чувствовать, и благодаря этому я могу жить дальше.

Джуд шевелится. Его губы накрывают мое плечо шепотом поцелуя, прежде чем он откатывается, выпуская меня из своих объятий. Я слышала, как он встал и пошел в туалет, и я пользуюсь этим шансом, чтобы сбежать из комнаты. Я бреду по дому, проходя мимо двери Калеба. Я не смотрю на нее, я никогда этого не делаю. Калеб – это единственный, кто прорывается сквозь этот туман, которым я окружена; боль его потери настолько остра, что пробивается сквозь стальные стены.

Весь дом, кажется, объят этим мрачным облаком. Здесь так тихо. Привычные звуки спортивных игр, ревущие с экрана телевизора и сопровождаемые хриплым криком, сейчас отсутствуют.

Я иду на кухню и вижу, что Марни завтракает за барной стойкой. Мне нравится находиться рядом с Марни, он располагает к себе. Он единственный, кто не смотрит на меня, как на жертву. Он смотрит на меня так, словно я выжившая, боец. Он относится ко мне так же, как и прежде, ну, в этот раз немножечко лучше. Раньше он вёл себя как придурок.

– Утречко, - он опускает газету и медленно выдыхает клубок сигаретного дыма.

– Ага, - я хватаю кружку из одного из шкафов и наливаю в неё кофе из кофейника.