Ящик водки. Том 1
Шрифт:
— Коренные калужские продукты.
— Водка была всякая… Это меня с точки зрения haute cuisine вполне устраивало.
— Haute cuisine, это что такое?
— Высокая кухня это. По-французски. Как вот бывает haute couture.
— Ага!
— Ну, это то, чего, Лисовский жалуется, в Москве совершенно нет. И ему, чтоб покушать прилично, приходится переться в Париж… Или Лондон. А вот в Москве и Вене жрать просто нечего.
— Он в Берлине не был…
— Говорит, даже в Дар-эс-Саламе и то есть хорошая кухня, индусы завезли. А в Москве нету ничего.
— И Жечков то же самое.
— Да ладно!
— Да, он всегда говорит: дерьмо, жрать нечего. Нажрется, отвалится и, тонко-тонко икая,
— Щас я тебя подловлю: чревоугодие — смертный грех!
— Где это написано? Это монахи написали! Господь об этом не говорил.
— Да ладно! Тебя послушать, Господь вообще только имел в виду, чтоб ты пил, курил, по бабам бегал и вообще ни в чем себе не отказывал.
— Про курение он точно нигде ничего не говорил.
— Ну да, вот, по-твоему, так делай что хочешь, стой на голове…
— …только люби людей — и все. И Господа своего не забывай. И все!
— Ну-ну… Однако вернемся к 82-му году.
— Есть анекдот хороший про Брежнева. Сталин, совсем дряхлый, идет по коридору ЦК, его под ручки ведут. Михал Андреич Суслов ведет, молодой такой, сухой язвенник, а навстречу по коридору Брежнев. Сталин спрашивает: «Это кто такой?» — «Ну как же, Иосиф Виссарионович, это первый секретарь ЦК КП Молдавии». — «Какой красивый молдаванин!» — отвечает Сталин. А еще замечательный анекдот про Брежнева, один из моих любимейших. Брежнев собрал Политбюро и говорит: «Товарищи, должен вам сказать страшную новость: у Арвида Яновича Пельше — старческий маразм». — «Господь с вами, Леонид Ильич, что ж вы такое говорите!» — «Точно, точно! Иду я сегодня по коридору, говорю: „Здравствуйте, Арвид Янович“. А он мне говорит: „Здравствуйте, Леонид Ильич! Только я не Арвид Янович“. А это еще анекдот про Брежнева. Он говорит: „Господа, вы все жуткие свиньи, невоспитанные животные. Мне стыдно находиться в вашем обществе. Вчера на похоронах М.А. Суслова, когда заиграла музыка, я единственный пригласил даму на танец“. Ха-ха-ха.
— Так. Раз уж мы говорим об окончании эпохи Брежнева, то что же это за страна, где вот такой начальник, такие порядки — а все нормально себя чувствовали и были довольны.
— Довольны. Я своей молодостью очень доволен. Это была моя молодость, она была веселая, хорошая, глубокая. Она была насыщенная. Мне не о чем пожалеть, вспоминая свою молодость, хотя она в брежневско-андроповско-чернен-ковские времена проходила.
— Я о другом. Если страна могла вот так управляться — практически никак. Одна шестая часть суши и сверхдержава. И все говорят — это нормально. Так, может, сейчас это просто временный такой всплеск воли, который быстро угаснет? И снова будут танцевать на могиле Пельше, то есть Суслова, извините. Вот если ты сидишь с утра — ни хера не делаешь, пьешь пиво, икаешь. А потом вдруг пятнадцать минут поработал, причем эти пятнадцать минут ничего не значат, и опять за пиво. Ну, какой ты работник? Так и тут. Жили при Брежневе, всем все по барабану. А сейчас вон какой начальник строгий, умный. Всех строит, включая вертикаль. Но это ж может пройти, пролететь, как пятнадцать минут работы, — и опять все сядут пить пиво и на все ложить. И закусывать плавлеными сырками. —Ну.
— Так, может, опять все вернется?
— Ну и что? Как нам рассказывают наши друзья коммунисты…
— У людей черти лучше, чем у вас друзья.
— Ха-ха. Они говорят знаешь как? Русский народ уникальный, то да се, а потом они говорят историческую фразу: он — единственный из народов, который довольствуется малым. Очень-очень скромные потребности у этого народа…
— Да, потребности очень низкие.
— У кого, у тебя или у меня?
— У русского народа.
— А. Ты-то
какое отношение имеешь к русскому народу?— Я живу среди него.
— А у меня мать русская. Я еще и кровью повязан.
— Так это только по еврейским правилам русский, а так — немец.
— Ладно, вернемся в 82-й год.
— Я хотел бы подвести итог дискуссии о многоженстве и прелюбодеянии. Я вот сейчас придумал очень мощный аргумент…
— Ну-ка!
— Ну, вот какова была продолжительность жизни у тех персонажей, на которых ты ссылаешься? Мафусаил там…
— Ты имеешь в виду старцев-патриархов? Ну, жили они сотни лет! Авраам жил сто семьдесят пять лет.
— О'К, пусть будет сто семьдесят пять. Я чувствовал, что подходит великая мысль, и она пришла. Вот тебе сколько сейчас?
— Сорок один.
— А тебя больше сейчас на баб тянет, чем двадцать лет назад?
— Меньше.
— Во сколько раз?
Кох задумывается, взвешивает, потом говорит чеканно, уверенно:
— Раз в десять.
— Теперь представь, что в шестьдесят один год у тебя этот интерес еще в десять раз упадет, а в сто сорок один год сядешь писать, как кому положено трахаться и сколько надо иметь жен, ты вообще про это даже не вспомнишь. И ни слова про это не напишешь. После потомки будут говорить: не знаем ничего, нет про это никаких инструкций и ограничений! Нам Альфред Рейнгольдыч разрешил еб…ть все, что шевелится.
— Согласились. Гормональный фактор присутствует. Если вернуться к Новому Завету, так там Иисусу по разным версиям от тридцати трех до тридцати семи лет. В гормональном плане все в порядке. Поэтому и относится снисходительнее к вопросу о сексе.
— Вот, может, и Книгу надо все-таки читать не преждевременно, а в нужный момент. Не в десять лет и не в семнадцать, а, скажем, в шестьдесят.
— Не, ну там и другие примеры есть, когда царь Давид увидел эту… как ее…
— Суламифь.
— Нет, не Суламифь. Как ее… Батшева? Нет, это на иврите. По-нашему — Вирсавия! Она была жена одного из его хороших полководцев… (Это был Урия Хеттеянин. Некрасивая история у царя Давида получилась. 2 Царств. 11:1 —27.)
— …которого Давид отправил на верную смерть…
— Да, да. И еще самому главному (Иоаву) сказал: ты его в самое пекло отправь. И того убили. А Давид женился на Вирсавии. И это ему Бог не простил. Давид взялся Храм строить, а Господь ему сказал — э-э-э, похоже, только твоему сыну положено будет строить Храм. А тебе нельзя, греха на тебе много. И только царь Соломон, сын Давида (кстати, от Вирсавии) начал строить Храм.
— Суламифь у кого была? У Соломона?
— Ну, может быть.
Комментарий
Доподлинно неизвестно, была ли у царя Соломона жена или наложница по имени Суламифь. Как уже отмечалось, у него только жен было семьсот штук. Есть упоминание в Песни песней Соломона о некоей Суламите (по всей видимости, по имени города Сулам, откуда она родом) Песн. 7:1 — 14. Очень красивый и лиричный стих о любви и женской красоте. Все остальное, скорее всего, — плод фантазии Куприна.
Свинаренко: А ты помнишь, сколько ему было лет и сколько ей? Грубо?
— Суламифь — это у Куприна!
— А Куприн ее что, выдумал? Он ее списал с первоисточников. Я тебе о том, что она была несовершеннолетняя. И Соломон бы сейчас за нее зону б топтал, в Мордовии.
— Ну и что?
— А то, что ему б тоже не дали Храм строить. Ну разве если только на зоне — сейчас в местах не столь отдаленных много построено храмов.
— Знаешь этот анекдот? Слушай, я всегда считал, что за совращение несовершеннолетних — это тост, а это, оказывается, статья УК! Тем не менее еврейки быстро созревают, у них совершеннолетие наступает раньше.