Ясная ночь

– Ну, рассмотрела?
– насмешливо сказал дядя Ваня.

Я покраснела и уткнулась в стакан с чаем.

– Бери пряники-то. Небось, в городе всё пирожно едите, а пряники вам в диковинку. А вещь хорОша, ой, хорОша... И давай, Зоенька, спрашивай. Андрей сказал: спросить ты что-то хочешь, а он и ответить не может.

Я и выпалила:

– Почему Андрей сразу не увидел во мне, что я... ну... что у меня...

– Про дар, что ли, спросить чего хочется?
– пожал плечами дядя Ваня.
– Дык, ведь здесь какая ситуёвина, милушка? Андрей-то в тебе другое видит, и это другое ему весь белый свет застит. Только на это и смотрит. Только сказать я про то тебе не могу. Личное это, Андрея-то, дело...

Любопытство обдало меня жаром. Что же видит во мне Андрей? То же, что невольно подсказала ему Таисья в магазине? Спросить бы!! Но ведь не ответит!

– Ладно... Почему он никогда не говорит того, что сделает или нужно? Отговорился что-то про сглаз. И всё.

– Эх, милушка... В нашей деревне почитай что все так промалчивают, пока дело не сделано. Да, есть у нас сглаз. И сильный очень. С довоенных лет тянется. Чёрных колдунов здесь много было, а белых - раз-два, да и обчёлся. А наособицу бабы ярились. Чего только ни понаделали - особливо постарше которые, матёрые самые. Пока за старшинство дрались, чуть полдеревни не спалили. А молодым-то теперь расхлёбывай, из-за чего те-то, помершие по сегодня, грызлись. Ай, поможешь ты нам в том?
– уже встревоженно спросил старик.

– Я ведь не умею, - растерялась я.

– Да тут, милушка, уметь ничего не надо. Нас до сих - двое было, да ведь я еле-еле хожу - на ладан дышу. Да и Андрюшка вон... Три года как приехал - а туточки разве ж больно разберёшься с лёту, что сызнова начинается да что по сейчас происходит? Да и приехал он только из-за тебя. И слушать недавно совсем не хотел, чтобы деревне своей помочь... Ты, Зоенька-милушка, помоги нам. Трое ведь нас стало, пока что я живой. Эта ж ситуёвина - на вес золота! Не прошла б только дуриком да зряшно.

Не совсем поняла, но кивнула. Может, дядя Ваня имеет в виду, что нас (ой, точно ли - нас?) сейчас трое, а это число - одно из магических? Про числа я мало чего знаю, слышала только про семёрку, что магическое. Ну, и про остальные слышала кое-что, да только не знаю, как их применять.

А в душе - опять любопытство непомерное: Андрей в деревню приехал из-за меня?! Как это?

– А что от меня потребуется?
– с любопытством спросила я.
– Или об этом тоже нельзя спрашивать заранее? Не сбудется?

– Ну, пока одно могу сказать: встать тебе, милушка, завтра придётся пораньше, чем вы, городские, привыкли вставать. Аль ты просыпаешься рано?

– Ну, люблю чуть до шести утра встать.

– Ну-у! Совсем хорошо! Значит, не утрудишься - легко встанешь. А уж потом Андрей отвезёт тебя куда надо, а там и меня встретите. Вот и всё, что пока от тебя требуется. Ежели в такой малости не откажешь.

– В такой - нет, - смешливо ответила я, и он меня понял - тоже засмеялся.

– Ты - иди, - сказал он.
– Я уж провожать не пойду - ноги тяжёлые. Но во дворе тебя Андрей ждёт. Не потеряешься, небось.

– До свидания, - выходя из-за стола, сказала я, с недоумением глядя на Барона: тот немедленно, едва я встала, подошёл ко мне и чуть наклонил большую башку.

– Ишь...
– сказал дядя Ваня.
– Сторожит тебя. Хорошая псина.

Я вспомнила, как старательно влезал Барон между мной и Таисьей, и подтвердила:

– Хорошая.

Ухватившись за подставленный ошейник (сдерживая улыбку: держись, хозяйка, а то потеряешься!), я пошла за потянувшим вперёд Бароном. По дороге к двери он только мельком отвлёкся - на бело-серую кошку, которая всё сидела на тумбочке, но не дремала, а приглядывала за нами, беседующими, полуоткрытыми жёлтыми глазами. А вот интересно, думала я, перешагивая порог в сени, эта кошка не сторож самого дяди Вани? И почему в таком случае сторожа нет у Андрея?

Последний как раз сидел на высоких ступенях крыльца.

– Поговорили?
– рассеянно спросил он, склонив голову - рассматривая огромный тополь за забором, в огороде.

– Поговорили.

– Успокоилась?

– Нет.

Теперь он встал и озадаченно заглянул в мои глаза. А у меня руки так и дёрнулись обнять его. Хорошо, одной держалась за Барона. Сразу напомнило, что так себя лучше не вести. И вообще. Не слишком ли я быстро решила, что он мне настолько... по нраву?

– Ладно, - со вздохом сказала я.
– Поехали домой?

Он подал мне руку, и так - одной рукой цепляясь за ошейник собаки, другую изысканно (хихикнула) вложив в надёжную лапищу Андрея, я спустилась и была препровождена к джипу.

– А дядя Ваня - кто? Он очень старый?
– уже в машине, выехавшей за пределы стариковского двора, полюбопытствовала я.

– Ну, ему чуть за девяносто. На войне был полковым поваром, мотался между ротами - чаще в самый разгар боёв. И ни разу не ранен. Его солдаты на войне считали заговорённым. Это его однополчанин так смеялся. Он-то знал.

– Он сильный?

– Был. Здесь, если землю не почистить, очень тяжело жить. Последствий много - после того что раньше натворили. И деревня-то чуть не умерла, когда, начиная уже с послевоенных лет, молодёжь начала уезжать. А уезжали, потому что гнали отсюда. Если человек не понимал, что его гонят, или болел сильно, или попадал в какую-нибудь аварию или ещё во что-то, сильно калечился. Дядя Ваня сначала своё хозяйство восстанавливал, семью заводил, тут ещё работы колхозные... Не слишком вникнешь в происходящее, а потом уже, как начались по всей деревне неполадки, стал вспоминать многое да поправлять положение дел. Но один разве справится?

– А кто сильней: ты или он?

– По отношению к нам с дядей Ваней - постановка вопроса смешная, - задумчиво сказал Андрей.
– Я, может, и сильней. Но дядя Ваня свою силу получил вместе со знанием. А я только начал учиться у него... Так что конкретно ответить на этот вопрос вряд ли получится.

Я примолкла, глядя на дорогу к холму. На языке вертелся ещё один вопрос, но Андрей наверняка промолчит: как он мог приехать в деревню три года назад - из-за меня? Я ведь тогда его ещё не знала. Да и он меня тоже...