Ястреб на перчатке

Девушка осторожно покосилась на Риккардо. Граф был спокоен. Сделал большой глоток своего напитка и выжидающе посмотрел на нее.

– Риккардо, что с тобой? Вернулся в милое беззаботное детство? Хочешь, кукол пришлю? – наконец спросила Патриция.

Он рассмеялся.

– Ты не первая, кто меня об этом спрашивает. Нельзя писать книгу о войне, анализируя те или иные битвы, не имея их реконструкции перед глазами. – Риккардо замолк. – Так вот, детские игрушки прекрасно подходят для этих целей. Это мои любимые фигурки, помню, их подарил мне отец, еще лет в семь, это был последний его подарок.

Пат улыбнулась:

– Это не единственная твоя странность.

Одеяние Риккардо повергло ее в шок. Бесформенные широкие штаны – в них можно было бы поместить двух графов Кардесов – и простая льняная рубаха с короткими рукавами, на ней было всего две пуговицы огромной величины, причем верхняя явно намеревалась оторваться – висела на одной нитке. Портрет дополнял черный наруч на левой руке…

– Ты сам себе это сшил? Не удивлюсь, судя по швам, это так и есть.

– Нет, это подарок – одежда паасинов.

– Лесные жители носят это? Наверное, шум и неуклюжесть способствуют успешной охоте? – ехидно произнесла Пат.

– Это наряд жреца, – скупо ответил Риккардо.

– Граф Кардес стал шаманом полудикого племени? Поздравляю! – захлопала в ладоши девушка, теперь она сидела в кресле для гостей, напротив де Веги.

– Нет, но я имею право носить эту одежду. Она удобна и нравится мне.

– Риккардо, знаешь, я жалею, что так быстро рассталась с тобой, нужно было потратить на это больше времени. Ты совсем плох. – Пат грустно вздохнула. Де Вега ее уже не смешил, а пугал.

– Да. Ты ушла, и я свихнулся без твоей заботы, – зло бросил де Вега.

Он демонстративно отвернулся и раскрыл большую книгу в массивном кожаном переплете. Патриция встала, сделала два быстрых шага и взяла книгу из его рук, Риккардо недовольно посмотрел на нее.

– «Три рыцаря» [32] , – задумчиво прочитала она. – О чем книга?

– Хочу огорчить, картинок там нет, – заметил Риккардо.

Это было слишком. Пат отреагировала немедленно.

– Сейчас дам пощечину! Я серьезно!

32

Прообраз романа Ремарка «Три товарища».

– Вот, уже угрозы пошли, – пожаловался сам себе де Вега. – Это повесть о настоящей любви и дружбе. О том, что так редко встречается в нашем мире. Но читать нужно осторожно, первая часть ее вызывает радость, вторая слезы… Рекомендую. Я ее не раз перечитывал.

– Как-нибудь прочту, – пообещала Пат и положила книгу на край стола.

Неудачно. Тяжелая книга упала на пол. Риккардо резко наклонился за ней.

Пуговица оторвалась, рубашка раскрылась. Пат едва не закричала. Попыталась, но язык отказал. Грудь и живот Риккардо были изуродованы страшными шрамами. Такие раны смертельны. Патриция знала, что он никогда не дрался на дуэли и в сражении не был ни разу ранен.

Де Вега никогда не упоминал ни о чем, что могло быть причиной ранений. А Патриция думала, что знает о нем все.

– Что случилось? – Риккардо попытался улыбнуться. – А, пуговица отлетела? Да, не умею я их пришивать. А эту рубашку слугам поручить нельзя. Самому надо.

– Другое, – нервно произнесла Патриция. – Что с тобой? – она указала рукой на разошедшуюся рубашку.

– А, это! – помедлил с ответом де Вега. – Так, было дело, волк подрал.

– На охоте? – переспросила она.

Риккардо никогда не охотился сам, хотя и принимал участие в охотах, устраиваемых другими, чем вызывал насмешки.

– Нет, в гостях у паасинов.

– Что они с тобой сделали?

Граф Кардес, скорее всего, понял, что будет проще рассказать всю правду, чем упорствовать. Он знал – она не отстанет.

– У паасинов есть такой обряд, – начал Риккардо. – Когда юноша становится мужчиной, ему дают нож, и он дерется один на один против большого черного волка. Если побеждает – устраивают праздник в его честь, а волка хоронят, как паасина, на родовом кладбище.

– Если нет?

– Хоронят человека. Хоронят и забывают. Навсегда.

– Ты победил?

– Нет.

– Как это? – удивилась Пат. – И вообще, при чем здесь ты?

– Я узнал об этом обряде и захотел доказать себе, что я мужчина. Паасины долго не соглашались, но я сумел их убедить. Волк был просто огромный, выше, чем мне по пояс. А у меня только большой нож против его клыков и когтей. Умирать в восемнадцать лет страшно. Что было, помню плохо. Только конец: волк повалил меня на землю, вцепился в левую руку, я успел закрыть ею горло.

Он рвал мне когтями живот и грудь, я бил его ножом в брюхо. Потом… потом он вдруг отступил. Мы долго смотрели глаза в глаза, наконец он развернулся и скрылся в лесу. Меня приняли в племя паасинов. Я теперь один из них. До меня из всех людей это удалось лишь моему тезке.

– Тому, что был колдуном? – уточнила она.

– Да, но не «был», а слыл! – поправил ее Риккардо.

– Почему я об этом не знала? – Пат решила, что оправилась настолько, что может уже возмущаться.

Риккардо обидно рассмеялся.

– Пат, милая, ты привыкла к тому, что я все рассказывал тебе, но есть вещи, о которых следует молчать. Мы ведь тесно не общались, до свадьбы дело не дошло, – Пат почувствовала, что краснеет, – поэтому моя маленькая тайна осталась тебе неизвестной.

– Не верю, – логика у нее работала хорошо, – откуда в Кардесе столько черных волков, если каждый паасин должен убить одного?

– А в Кардесе черных волков нет, – ответил де Вега. – Только серые, но их паасины не трогают. Священны.

Патриция замерла, чуть приоткрыв рот. Риккардо улыбнулся.

– Волка призывают жрецы-шаманы. Это бой не с животным, а с самим собой. С отражением. С темной стороной натуры, эмоциями и чувствами, что затмевают разум. Воин должен уметь их обуздать, победить.

– Но ты ведь его не победил? – перебила его Пат.

– Нет, мы разошлись мирно. Это случается крайне редко. Такой человек становится шаманом, он сможет вновь призвать волка, но уже для других.

– А ты можешь?

– Для других – нет, для себя – могу, – если Риккардо и лгал, то виртуозно. – Если захочешь, я могу тебе это показать, – предложил он. – Раз в год я бываю в гостях у паасинов, навещаю шаманов. Хочу побывать там и в этом году. Пока я еще жив.

– Хочу, – не задумываясь, ответила Пат, сделав вид, что не заметила последней ремарки.

– А как же вера? Церковь ведь осуждает язычество и их обряды.

– Буду знать, что они собой представляют и как с ними бороться. – Он хотел ее этим смутить? Не выйдет.