Ястреб
Шрифт:
Повязки на его ладонях не помешали ему зарыться пальцами в копну ее волос и обхватить затылок, притягивая ее лицо для поцелуя.
«Только попробую», — поклялся он себе, припав к ее губам и раздвигая их своими. Боже! Проникнув языком в глубины ее рта, он испытал ни с чем несравнимое наслаждение, заставившее его застонать.
Она вздрогнула при этом неожиданном вторжении, но прежде чем она успела отстраниться, он продолжил свои дерзкие ласки, исследуя ее рот и сплетаясь с ее языком, и повторял это до тех пор, пока она не обмякла в его руках.
Вот такой она ему нравилась. Теплая и податливая в его объятиях. С пылающей
Что, черт побери, с ним случилось? Эрик знал, что такое вожделение, но это было… нечто большее. К этой девушке он испытывал нечто совсем иное, хотя разрази его гром, если он знал что. Жар, охвативший его, становился все нестерпимее. Он весь горел. Не только в паху.
Внезапно смутившись, он начал потихоньку отстраняться — и так бы и сделал, если бы не ощутил робкое прикосновение ее языка к своему. Этот невинный отклик что-то перевернул в нем. Словно разжег внутри у него огонь.
Вместо того чтобы отстраниться, он теснее притянул ее к себе, крепко прижав к груди. Соски ее уперлись ему в грудь, когда он снова ее поцеловал, глубже и настойчивее, сплетаясь с ней языком. Боже, как это было приятно!
И она отвечала ему, встречая его язык своим, сначала робко, а затем все увереннее, поскольку его стоны ободряли ее. Ему хотелось закричать от мужской гордости, когда она обвила руками его шею. Если ей и не хватало опытности, она это восполняла энтузиазмом. Какое расточительство держать подобную страсть под запретом, пока она не увянет и не умрет! Она была одарена от природы.
Ее отклик оказывал на него странное действие. Он, похоже, уже не мог контролировать себя. Его поцелуи становились все более страстными. Более напористыми. Более рискованными. Он целовал ее так, словно хотел зацеловать до бесчувствия.
Все его тело было охвачено огнем, сердце тяжело колотилось, пульсация крови громом отдавалась в ушах. Он понимал, что находится на грани и рискует совершить безрассудный поступок, но не находил в себе сил остановиться.
Он хотел оказаться внутри ее, ощутить, как она содрогнется от наслаждения. Ни о чем другом он не мог думать.
Внезапно дверь в комнату с грохотом отворилась.
Элли соскочила с его колен как ошпаренная. Эрик почувствовал себя так, будто ему только что вылили на голову ведро холодной воды, и вскочил на ноги почти так же поспешно, как и она.
«Какого черта?»
Он инстинктивно потянулся к рукоятке кинжала на поясе, но опустил руку, увидев, что это был Доналл, ведущий хромающего Рэндольфа.
Хотя Эрик еще не остыл, и кровь по-прежнему стремительно струилась по его жилам, в голове у него мгновенно прояснилось.
— Что случилось?
Доналл удивленно посмотрел на него — очевидно, заметил что-то из того, что здесь происходило. Элли не относилась к типу женщин, которых предпочитал Эрик.
— Он очень ослабел. Похоже, у него лихорадка, он весь горит.
Элли горестно вздохнула:
— Уложите его сюда.
Она показала на кровать, встроенную в стену, с ужасающей скоростью превращаясь вновь в заправскую няньку — словно не она только что таяла в его объятиях.
Эрик выругался и зарылся пальцами в шевелюру, не зная, на кого он злится, на Рэндольфа или на себя. Кого-то очень сильно взволновал этот поцелуй, но, судя по всему, точно не ее.
Глава 8
—
Элли!Она вздрогнула. Громкий окрик Ястреба нарушил мирную тишину солнечного зимнего дня, так что она едва не выронила кипу свежевыстиранного белья, которую держала в руках.
«Боже, что я опять не так сделала?»
За эти без малого двое суток, минувшие с момента, как она, потеряв голову, позволила ему целовать себя, Эрик постоянно придирался ко всему, что бы она ни сделала. Он даже запретил ей ухаживать за Томасом, когда тот был в бреду, опасаясь, что она может услышать что-нибудь, что ей не полагается (кто же знал, что у грабителей так много важных секретов?). К счастью, жар у Томаса вчера прекратился и молодой пират хотя и сильно ослаб, но определенно пошел на поправку.
— Элли! — рявкнул Эрик снова, заставив ее в очередной раз втянуть голову в плечи.
Готовясь к еще одной неприятной стычке, Элли выпрямилась и медленно повернулась кругом. Она увидела Эрика, стремительно пересекавшего лужайку. При одном взгляде на его мрачное лицо ей захотелось броситься стремглав к двери дома, от которой ее отделяло несколько десятков футов.
Может быть, он не станет так громко кричать на нее, когда в комнате находятся еще Томас и Мег? Но Элли тут же усомнилась в этом.
Казалось, пиратский капитан полностью утрачивал свой обычно веселый нрав и доброжелательность в ее присутствии. Даже Томас это заметил и сказал, что никогда не видел, чтобы Ястреб был так нетерпелив и резок с женщинами. Элли в своем упрямстве была бы даже рада этому, если бы ей не приходилось выносить ничем не обоснованные вспышки его гнева.
Надо признать, сейчас он представлял собой впечатляющее зрелище! Губы были сжаты в жесткую линию, острые проницательные глаза сверкали, словно пара голубых бриллиантов. Выражение красивого нордического лица в одно мгновение стало ледяным и бесчувственным. Хотя Элли больше не опасалась, что он может причинить ей вред, видеть огромного рассерженного пирата, громко орущего на нее, было довольно жутко.
Она положила выстиранное белье на камень и повернулась к нему лицом, слегка щурясь на солнце, потому что блеск его оружия и стальных пластин, покрывающих его черный кожаный котун, слепил ей глаза. Но он выглядел ослепительно и без доспехов, о чем — она ничуть не сомневалась — он прекрасно знал.
Пират остановился примерно в футе от нее, и ее тело предало ее в очередной раз: Элли охватил жар. Ну почему от него так приятно пахнет? И зачем он так упорен и крепок, как таран? Разве могла она ясно мыслить, вдыхая аромат его теплой кожи с легкой примесью запаха мыла? Разве могла думать о чем-нибудь другом, кроме его сильных рук, обнимающих ее, тесно прижимая к твердой груди?
— Ты что, не слышала, как я зову тебя? — сердито спросил он.
Она встретилась с ним взглядом. По крайней мере, на этот раз он не отвернулся. Тревога, обручем сжимавшая ей грудь, немного ослабла, но не ушла совсем. Она уговаривала себя, что его постоянные придирки и старание избегать ее после их страстных поцелуев ничуть ее не обижают.
— Думаю, весь остров слышал, как вы меня зовете, — небрежно ответила она.
Его голубые глаза пронзили ее холодным блеском стали огромного двуручного меча, закрепленного у него за спиной, — ничего общего с жарким, прожигающим до костей огнем в его глазах, когда он ее целовал.