Явка в Копенгагене: Записки нелегала
Шрифт:
— Нет.
— И что, так уж никто из ваших друзей не догадывался, что вы русские?
— Похоже, что нет.
— А может, они вам просто об этом не говорили?
— Вполне возможно.
— О каком сигнале идет речь в полученной шифровке?
— Ну, я же вам сказал, какой сигнал нужно ставить в Чили. Откуда мне знать, что вы там нарисовали?
— Да, наши люди, наверное, напутали и поставили не совсем то, что надо.
— Да вы вообще там, похоже, просто раздавили кусочек мела и думаете, что к вам кто-то после этого выйдет.
— А вы уверены, что вы нам дали правильный сигнал?
— Это уж ваше дело, верить мне или нет.
— Но согласитесь, что ваше
В ответ я лишь пожал плечами. Он помолчал.
— А скажите мне вот что: разве у вас не был предусмотрен какой-либо сигнал на случай ареста? Я полагаю, что Центр до сих пор не знает о том, что с вами случилось.
— Ошибаетесь. Центр, по-видимому, уже знает об этом.
— Каким образом? Откуда?
— А вы были на нашей квартире?
— Разумеется.
— Так вот. На кухне окно скользит по дюралевым направляющим. В определенные дни, в определенное время окно должно быть приоткрыто на одну треть, что означает: «Все в порядке».
— А если оно закрыто в этот день?
— Тогда это сигнал, означающий «опасность».
Густаво задумался.
— Окно действительно было закрыто. Но, предположим, Центр таким образом узнал о вашем аресте. Почему же он продолжает радиопередачи?
— Чтобы нас поддержать. Вы же видели, что Центр обращается ко мне по кличке «Олег», тогда как мой псевдоним — «Вест». Так вот, обращаясь ко мне по этой кличке, Центр дает мне знать, что ему известно о том, что с нами произошла «маленькая неприятность».
Густаво снова задумался. От себя добавлю, что все вышеописанное было импровизацией от начала до конца. Я знал, что «Веста» окно на кухне закрыла. А моя настоящая кличка действительно была «Олег», а псевдоним «Весты» — «Олегова». И никакой договоренности с Центром на случай ареста у нас, к сожалению, не было. Но похоже, что аналитики из ЦРУ разгадали эту мою туфту, так как Густаво к этому вопросу с окном и с кличкой больше не возвращался.
— Скажите, а вы не были знакомы с Логиновым? — вдруг спросил он.
— Нет, не был. Знаю из прессы, что он провалился в ЮАР.
— А почему, как вы думаете?
— Газеты писали, что из-за того, что ему вздумалось зачем-то фотографировать старую тюрьму, а там это возбраняется.
— И что вы думаете по этому поводу?
— Думаю, что все это чушь. Я думаю, что его арестовали по наводке.
Густаво перевел разговор на другую тему.
О молодом нелегале Логинове сообщалось в прессе: «Впервые советский шпион пойман в ЮАР!» Он был арестован якобы по уже указанной мной причине — фотографирование тюрьмы. Логинов был один, без семьи. Почему он признался, что он нелегал, мне не было ясно. Возможно, к нему применялись какие-то методы воздействия. Центр каким-то образом сумел вызволить его из тюрьмы. Впоследствии он работал преподавателем в одном из вузов Ленинграда.
Вскоре Густаво распрощался и уехал.
После обеда, когда Пепе удалился в свою комнату отдыхать, Мигель поведал мне кое-что о Густаво:
— Это тот самый янки, который руководил всем твоим делом. Это он тогда сидел в соседней комнате в комисарии, когда тебя допрашивали сразу после ареста.
— Ну и как он?
— Нормальный. Щедрый. Подбрасывает нам иногда «зелененьких». Вообще-то их здесь много, цэрэушников. Порой, кажется, что по одному за каждым деревом. В Штатах у него остались жена и дети. С женой он разведен. Живет один.
— Он что здесь, самый главный?
— Нет. Главный у них Карлито. Рыжий такой, злой и вредный. Он тоже был там, в комисарии, вместе с Густаво в ночь ареста. Да и у твоего
дома он был вместе с нами, контролируя всю операцию.…Прошло несколько дней. Сменился наряд. Одни из охранников явился в моей куртке. Он сказал, что у него есть яхта и что в моей курточке ему будет очень удобно с ней управляться. Старшим наряда был Охеда, мой старый знакомый. К ужину снова подошел полковник Гомес. После трапезы он опять затеял со мной дискуссию по вопросу о частной собственности на землю. Он мне пытался доказать преимущества частного владения землей, фермерского ведения хозяйства. Я же доказывал ему преимущества нашего колхозно-совхозного социалистического производства. Разумеется, сегодня мои доводы кажутся мне смешными, но ведь в 1970 году с производством сельхозпродуктов у нас в стране дело обстояло несколько лучше, чем сейчас, и мне было чем крыть. Советская власть давала простому народу гарантированную работу, социальную защищенность, бесплатное образование и здравоохранение, практически бесплатное жилье.
Дискуссия была довольно острой и в то же время забавной. Присутствовавшие при этом охранники с интересом слушали мою лекцию о социалистическом образе жизни и способе ведения сельского хозяйства в условиях социализма. Но мой главный оппонент в споре о преимуществах двух систем, полковник Гомес, оказался на высоте, умело защищая свой строй. Каждый из оппонентов остался при своем мнении.
Через несколько дней снова пришел Густаво. Переговорив о чем-то с Пепе, он сел за стол рядом со мной и спросил:
— Скажите, у вашей жены и вправду была норковая шуба?
— Да, была. А что, шубы этой уже нет?
— Об этом поговорим позже. Какая аппаратура у вас имелась, кроме радиоприемника «Браун» и магнитофона «Sony»?
— Ну, были еще приемник «Грюндиг», кассетный магнитофон «Филипс», восьмимиллиметровая кинокамера, фотоаппараты «Олимпус-Пен» и «Кэнон», пишущая машинка. А что, чего-нибудь не хватает?
— К сожалению. Надо будет разобраться кое в чем.
— Ну, вы бы еще целую роту туда пригнали, тогда вообще от дома ничего бы не осталось.
— Вот вы все шутите, и порой шутите опасно. Будьте осторожны с аргентинцами. Пока мы контролируем ситуацию, по ведь все может в любой момент выйти из-под нашего контроля. Не провоцируйте их.
— Чему быть, того не миновать. С чего вы взяли, что я — провокатор? Все мы во власти Божьей.
— Во власти Божьей… Разумеется. Будьте же серьезны! Под вопросом ваша судьба. И вашей семьи тоже.
— А если серьезно, то я в любой момент возьму да и прекращу всякое сотрудничество с вами, пока не получу возможность повидаться с моей семьей.
— Прошу вас не делать этого. С вашей семьей все в порядке. Я только что оттуда. И я вам обещаю, что вы их скоро увидите. Но, ради Бога, не вредите себе, да и. им тоже. Аргентинцы теряют терпение, им нужны немедленные и эффективные результаты. Вы уверены, что вы нам все рассказали что касается ваших связей?
— Какие могут быть сомнения?
— Сомнения, видите ли, имеются. Но дело не в этом.
— В чем же?
— Вот вы указали нам почтовый ящик «Грета» [41] в Восточном Берлине.
41
Адрес «Грета» был подобран Центром на тот случай, если «Вест» попадет в руки противника и будет вынужден вести двойную игру. Этот вариант был отработан и являлся составной частью «отступной легенды». Любое послание от «Вестов» по этому адресу означало бы: «Мы в руках противника».