Явление тайны
Шрифт:
– Он единственный мужчина, который может с тобой жить.
– Пошел в задницу.
– Что ты сказала?
– Я сказала?
– Ты сказала!
– Ну и ладно. Слушай, Грилло, у меня хорошие новости. Мне предложили переработать один из моих сценариев «Затерянные в космосе».
– Возьмешься?
– А почему нет? Нужно же что-то делать. Всем плевать на меня, пока я не сделаю хит. Вот и изготовлю им такое, что они из штанов повыпрыгивают. Черт с ним, с искусством. Только не надо мне твоих высококультурных «фи». Девушка хочет кушать.
– Знаю,
– Ну, а что у тебя?
На это можно было отвечать долго. Он мог рассказать ей, как его парикмахер, улыбаясь, поведал Грилло о намечающейся лысине. Или как утром, перед зеркалом, он, наконец, решил, что его анемичные черты, которые он всегда считал героически-решительными, просто унылы. Или об этом дурацком сне, в котором он поднимается в лифте с Абернети и с козой, которую он зачем-то должен поцеловать. Но он удержал все это при себе и только сказал:
– Мне нужна помощь.
– Конкретней.
– Что ты знаешь про Бадди Вэнса?
– Он упал в какую-то яму. Показывали по ТВ.
– А насчет его жизни?
– Это для Абернети, да?
– Ага.
– То есть грязь?
– Ну да.
– Знаешь, комиками я никогда не интересовалась. Предпочитаю богинь секса. Но, когда услышала про катастрофу, я подняла картотеку. Шесть раз женат, один раз на семнадцатилетней. Этот брак длился сорок два дня. Вторая жена умерла от избыточной дозы.
Как Грилло и надеялся. Тесла располагала всеми данными о Жизни и Деятельности Бадди Вэнса. Женщины, фильмы, телесериалы, закат славы.
– Про это можешь писать со знанием дела, Грилло.
– Ну спасибо.
– Кого люблю, того и бью. Еще хочешь?
– Очень смешно. Кстати о смешном: Бадди был?
– Кем?
– Смешным. Был он смешным?
– Ну, по-своему. Ты не видел его шоу?
– Что-то видел, но толком не помню.
– У него было такое гуттаперчевое лицо. Смотришь и смеешься. Да и тип довольно странный. Полуидиот, полухитрец.
– А почему ему так везло с женщинами?
– Опять грязь?
– Конечно.
– У него был выдающийся член.
– Шутишь?
– Самый большой на всем телевидении. Знаю из достоверного источника.
– От кого?
– Ну, Грилло! Я что, похожа на сплетницу?
Грилло рассмеялся.
– Благодарю за информацию. С меня обед.
– Покупаю. Сегодня же.
– Сегодня я еще здесь.
– Тогда я к тебе приеду.
– Зачем, если я еще останусь. Я позвоню.
– Если не позвонишь, убью.
– Позвоню, позвоню. Занимайся своими затерянными.
– Посмотрим. Да, вот еще...
– Что?
Прежде чем ответить, она положила трубку – в эту игру они играли с тех пор, как Грилло, в приступе слезливой откровенности, признался ей, что ненавидит прощания.
5
– Мама?
Она сидела у окна, как обычно.
– Пастор Джон не пришел ко мне вечером, Джо-Бет, Ты ему не позвонила? – она прочитала это на лице дочери. –
Не позвонила. Как ты могла об этом забыть?– Прости, мама.
– Ты же знала, как для меня это важно, Джо-Бет! Я знаю, что ты так не думаешь, но...
– Нет. Я тебе верю. Я позвоню ему позже. И еще... Я хочу поговорить с тобой.
– Что-то случилось в магазине? – спросила Джойс. – Ты тоже заболела? Я слышала, Томми-Рэй...
– Мама, послушай. Я хочу узнать у тебя что-то очень важное.
Джойс встревожилась.
– Я не могу сейчас ни о чем говорить. Мне нужен пастор.
– Он придет. А пока я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих подругах.
Джойс молчала, но на лице ее ясно читался испуг. Джо-Бет доводилось видеть это выражение.
– Я встретила человека прошлым вечером. – Она пыталась говорить по порядку. – Его зовут Ховард Катц. Он сын Труди Катц.
Тут самообладание окончательно покинуло Джойс. В чертах ее лица проступило какое-то зловещее удовлетворение.
– Разве я не говорила? – пробормотала она, поворачиваясь к окну.
– Не говорила чего?
– Не могло это все кончиться! Не могло!
– Мама, объясни.
– Это не случайность. Мы все это знали. У этого были свои причины.
– Какие причины?
– Мне нужен пастор.
– Мама, какие причины?
Джойс вместо ответа встала.
– Где он? – спросила она неожиданно громко, направляясь к двери. – Я хочу его видеть!
– Все в порядке, мама! Все в порядке! Успокойся.
Уже у двери она снова повернулась к Джо-Бет. По щекам ее текли слезы.
– Ты должна держаться подальше от сына Труди. Слышишь? Не смей говорить с ним, даже думать о нем. Обещай мне.
– Не буду я этого обещать. Это глупо.
– Ты не должна иметь с ним никаких дел, ясно?
– Что это значит?
– О, Господи, ты уже...
– Ничего я не делала!
– Не лги! – взорвалась Джойс, вскинув вверх высохшие кулачки. – Тебе нужно молиться!
– Не хочу я молиться. Мне нужна от тебя помощь, а не молитвы.
– Он уже в тебе. Ты никогда раньше так не говорила.
– Я никогда себя так не чувствовала! – ответила она, ощущая приближение слез. Зачем было говорить с мамой; кроме молитв, от нее ничего не дождешься. Джо-Бет пошла к двери, боясь, что мать попытается ее удержать. Но Джойс спокойно отступила, и дала ей выйти. Лишь когда она спускалась вниз, следом послышался голос:
– Джо-Бет, вернись! Мне плохо, Джо-Бет! Джо-Бет!
Открыв дверь, Хови увидел свою любовь в слезах.
– Что с тобой?
Она закрыла ладонями лицо и разрыдалась. Он осторожно обнял ее.
– Все в порядке. Все хорошо.
Рыдания медленно стихали, пока она не отстранилась от него и не прошла в центр комнаты, стирая слезы рукой.
– Прости, – сказала она.
– Что случилось?
– Долгая история. Восходит к нашим матерям.
– Они что, знали друг друга?