Яйцо грифона
Шрифт:
– Но даже если программы перепутаны, в его памяти не должно быть ничего такого, что заставляет его так действовать. Как беспорядочный сигнал мог вызвать такое поведение?
– Он не так действует. Вы представляете себе роботов, какими они были в вашем детстве. А эти автоматы - просто шедевр. Они манипулируют не инструкциями, а концепциями. Это делает их поведение более гибким. Не приходится программировать каждый шажок при переходе к чему-то новому. Вы просто ставите цель…
БАМС!
– …например, разобрать роторный бур. В автомате имеется банк доступных навыков,
– Гюнтер говорил, лишь бы слышать собственный голос и не удариться в панику.
– И в обычных условиях это просто прекрасно. Но уж если такая штуковина выходит из строя, так на уровне концепции. Понимаете? Так что…
– Так что он принимает нас за роторный бур, который нужно разобрать?
– Ну… в общем, да.
БАМС!
– И что нам делать, когда он сюда доберется?
Они оба невольно поднялись на ноги и стояли лицом к двери. Свободного пространства было не много, и они заполнили его целиком. Гюнтер остро ощущал, что здесь не хватит места, чтобы драться или бежать.
– Не знаю, как вы, - сказал он, - а я намерен шарахнуть эту дрянь по башке унитазом.
Она повернулась к нему. БАА…
Звук оборвался хриплым свистящим взрывом. Мгновенно наступила тишина.
– Взломал наружную дверь, - спокойно констатировал Гюнтер.
Они подождали.
После долгого молчания Измайлова спросила:
– Мог он уйти?
– Не знаю.
– Гюнтер отстегнул свой шлем и прижался ухом к полу. Камень был до боли холодным.
– Возможно, его повредило взрывом.
Он ощущал легкую вибрацию сборщиков и более тяжелый гул машин, перекатывающихся по цеху. Все эти звуки оставались в отдалении. Он сосчитал про себя до ста. Ничего. Он еще раз сосчитал до ста и наконец выпрямился.
– Ушел.
Оба снова сели. Измайлова сняла шлем, Гюнтер неловко отстегивал перчатки. Застежки не поддавались.
– Посмотрел бы кто на меня, - неуверенно засмеялся он.
– Пальцы как сосиски. Так перетрусил, что с манжетами не справиться.
– Давайте помогу.
– Измайлова отстегнула и потянула перчатку. Та легко сошла с руки.
– Где там у вас вторая рука?
Они сами не заметили, как сняли друг с друга скафандры, как отстегнули крепления и распечатали швы. Начали они медленно, но с каждой застежкой торопились все больше, словно в отчаянной спешке. Гюнтер вскрыл красный скафандр Измайловой, под которым обнаружилась красная шелковая рубашка. Он подсунул под нее руку, задрал до груди. Соски были твердыми. Он взял грудь в ладонь и сжал ее.
Измайлова издала низкий гортанный стон. Она уже вскрыла скафандр Гюнтера и теперь подбиралась к члену. Выпростала его и нетерпеливо потянула мужчину на койку. Потом встала над ним на колени и направила член в себя. Губы Гюнтера встретились с женскими губами, теплыми и влажными. Они занимались любовью, так и не избавившись до конца от скафандров. Гюнтер освободил одну руку и просунул ее под рубашку Измайловой, поглаживая длинную спину и затылок. Короткий ежик волос щекотал и покалывал ладонь.
Она
крепко оседлала его, ее плоть скользила по его коже.– Ты уже готов?
– бормотала она.
– Готов? Скажи, когда будешь готов.
Она покусывала его плечо, шею, подбородок, нижнюю губу. Ее ногти впивались ему в кожу.
– Готов, - шепнул он.
Или, может быть, только подумал, и она поймала мысль на свой чип. Так или иначе, она стиснула его еще крепче, будто хотела сломать ребра, и все ее тело содрогнулось в оргазме. И он тоже освободился, выбросив страсть в вихре отчаяния, экстаза и облегчения.
Ничего лучше он в жизни не испытывал.
Потом они полностью содрали с себя скафандры и спихнули их с койки. Гюнтер вытянул из-под себя одеяло и с помощью Измайловой укутал ее и себя. Они лежали рядом молча, наслаждаясь отдыхом.
Он прислушался к ее дыханию. Она дышала тихо. Потом она повернулась к нему лицом, и теплое дыхание согрело ему ямочку на горле. Ее запах наполнял комнату. Рядом с ним находилась незнакомка.
Гюнтер устал, ему было тепло и спокойно.
– Ты давно здесь?
– спросил он.
– То есть не в убежище, конечно, а…
– Пять дней.
– Так мало… - Он улыбнулся.
– Добро пожаловать на Луну, мисс Измайлова.
– Екатерина, - сонно поправила она.
– Зови меня Екатерина.
Они плавно взмыли вверх и к югу, через Гершель. Дорога Птолемея бежала под ними крутыми изгибами, скрываясь из виду и неизменно появляясь снова.
– Здорово!
– каркнул Хиро.
– Это же… Жаль, что я целый год не давал себя уговорить.
Гюнтер определил место и потихоньку начал снижаться, забирая на восток. Два других хоппера не отставали от него, держась тесным треугольником. Вспышка солнечной активности закончилась два дня назад, и Гюнтер, отгуливая законные выходные, пообещал, как только отменят тревогу на поверхности, свозить друзей в горы.
– Мы уже близко. Проверьте хорошенько ремни безопасности. У тебя все в порядке, Криш?
– Да, мне вполне удобно.
Они опускались на посадочную площадку «Залив Зноя Компани».
Хиро сел вторым, а на поверхности оказался первым. Он запрыгал вокруг, как спущенный с поводка колли, носился вверх и вниз, выискивая все новые точки, откуда можно было вдоволь полюбоваться видом.
– Просто не верится, что я здесь! Я здесь каждый день работаю, но - представляете!
– я в первый раз на самом деле сюда выбрался! Я хочу сказать, собственной персоной!
– Смотри под ноги, - напомнил Гюнтер.
– Это тебе не телеприсутствие - если сломаешь ногу, нам с Кришной придется тебя тащить.
– Я целиком на тебя полагаюсь. Парень, который попал под солнечную вспышку и так классно кончил…
– Эй, прикуси язык, ладно?
– Да все уже слышали. Я к тому, что мы уже считали тебя покойником, и вдруг вас обоих обнаруживают спящими! Об этом еще сто лет будут болтать.
– Хиро чуть не задохнулся от смеха.
– Вы стали легендой!
– Ну так дай легенде малость отдохнуть.
– Чтобы сменить тему, Гюнтер заметил: - Неужто ты собираешься снимать эту помойку?